— Не сочтите за обиду, — голос мужчины с пистолетом немного потеплел, — но соблаговолите назвать ваше имя.
— Я шевалье де Пардальян.
Человек в кирасе радушно распахнул дверь:
— О, месье де Пардальян! Входите же! Я мечтаю познакомиться с вами!
— Простите, — промямлил растерявшийся шевалье, — но я не совсем понимаю…
— Вы ведь не знаете меня? Разрешите представиться: де Телиньи.
XXXГУГЕНОТЫ
Телиньи, мужу дочери адмирала, было в то время лет двадцать восемь — тридцать. Высокого роста и крепкого сложения, он, как утверждали, отлично владел шпагой и недурно пером. Глаза, смотревшие доброжелательно и прямо, невольно вызывали симпатию. Прекрасным манерам и отменному вкусу Телиньи завидовали многие придворные щеголи. К тому же зять адмирала был весьма начитан. Неудивительно, что Лоиза де Колиньи предпочла Телиньи многим знатным и богатым женихам и отказала даже блистательному герцогу Гизу.
Впустив Жана во двор, Телиньи крепко запер двери, кликнул лакея и отдал ему свое оружие.
— Должен прийти еще лишь один господин. Ты понимаешь, кого я имею в виду. Смотри, не перепутай!
Затем, подхватив Пардальяна под руку, Телиньи увлек его к дому. Миновав парадную лестницу, молодые люди вошли в маленький кабинет.
— Я сегодня сам стою на страже, — улыбнулся Телиньи. — Мы принимаем гостей: в доме не только адмирал, но и господин де Конде, и его величество Генрих Наваррский. Теперь же, шевалье, дайте мне обнять вас!
И Телиньи с горячей симпатией прижал к груди Жана, которого чрезвычайно растрогало такое проявление дружеских чувств.
Пардальяна не удивило оказанное ему доверие, правда, он подумал: «Кажется, я сейчас снова увижу заговорщиков, как тогда, в гостинице, только теперь это гугеноты».
Телиньи тем временем проводил шевалье в кабинет, и Пардальян заметил, что лакей, как и все слуги в этом доме, был вооружен; дворец на улице Бетизи напоминал крепость, готовую выдержать длительную осаду.
— Вы же настоящий герой! — вскричал Телиньи. — Вы вызволили из беды нашу добрую королеву Жанну. Ах, шевалье, мы все так мечтали познакомиться с вами и принести вам нашу искреннюю благодарность!
— Благодарю, однако заверяю вас, что даже не подозревал, кому оказываю помощь. Но прошу меня простить: мне необходимо переговорить с Деодатом об одном очень серьезном деле; он обещал мне свою поддержку.
— Вы можете рассчитывать на нас всех! А граф де Марийяк…
— Граф де Марийяк?
— Ну да, таков титул нашего милого Деодата. Он буквально восхищен вами и столько о вас рассказывал!
— Так я сумею встретиться с ним?
— Конечно! Через минуту!
Телиньи кивнул слуге и распорядился передать графу де Марийяку, что того ожидает посетитель. Вскоре в коридоре послышались быстрые шаги, дверь открылась, и в кабинет влетел сияющий Деодат. Он кинулся к Пардальяну и крепко обнял его:
— О, мой любезный друг! Как я счастлив, что вы обратились ко мне за помощью! К вашим услугам я сам, мое оружие и мои деньги!
Пардальян был тронут до глубины души и прерывающимся голосом промолвил:
— Благодарю вас! Как мне выразить вам свою признательность?
— Признательность? Нет, это я признателен вам — как и все остальные… Вы сохранили жизнь нашей повелительнице!
Телиньи, поняв, что молодым людям нужно поговорить наедине, незаметно выскользнул из комнаты.
Друзья сели.
— Знаете, Пардальян, мне так хорошо было у вас, там, на постоялом дворе. Я приехал в Париж в тяжелый момент, был в отчаяньи, а ваши добрые слова, ваш приветливый взор, ваши шутки успокоили меня, примирили с самим собой… Поверьте, дорогой друг, вы принесли мне счастье, — сказал Марийяк.
— Ах, Деодат, вы так изменились! — удивился шевалье, пристально посмотрев на графа де Марийяка. — Улыбаетесь, глаза сияют, губы смеются. Похоже, фортуна повернулась к вам лицом?
— Фортуна? Наверное, так, шевалье. Я наконец узнал, что такое счастье.
— Вот как? Мне, разумеется, не хотелось бы показаться нескромным, однако…
— Друг мой, у меня нет от вас никаких тайн! Я люблю — и любим… Моя суженая сейчас в Париже, она остановилась у своей родственницы. Мы встречаемся два раза в неделю и собираемся…
— Да-да?
— Собираемся уехать в Беарн и там обвенчаться. Моя избранница — круглая сирота, я единственный близкий ей человек в целом мире. Для меня же она — все! Если мы расстанемся, я потеряю рассудок или погибну…
— Да вы, и правда, счастливец! — вздохнул Пардальян.
— О Боже! Как и все влюбленные, я думаю лишь о себе! — устыдился граф. — Делюсь с вами своими переживаниями, вы терпеливо выслушиваете меня, в то время как вас угнетают какие-то серьезные заботы!
— Что ж, скажу прямо: я тоже влюблен.
— Это замечательно! Мы можем сыграть наши свадьбы вместе!
— Все не так просто, граф. Да, я влюблен, да, я тоже лишусь или ума, или жизни, если потеряю ее. Но у вас с вашей суженой — по два свидания в неделю, а у меня… Я даже ни разу не говорил с девушкой, которой отдал свое сердце. Вы познали счастье взаимной любви, я же подозреваю, что моя избранница питает ко мне лишь ненависть и презрение. Вам известно, где вы можете найти вашу даму, моя же пропала. Я обязан разыскать ее, чего бы мне это ни стоило. И пусть, увидев меня, она в гневе отвернется!.. Так вот: мне нужна ваша помощь, граф.
— Ну, разумеется! — немедленно откликнулся Деодат. — Мы обшарим весь Париж, но найдем вашу милую. Но объясните, как случилось, что она исчезла?
Пардальян кратко поведал о том, как заметил Лоизу и увлекся ею, как его схватили и бросили в Бастилию и как он оттуда выбрался. Читатель все это уже хорошо знает.
Жан не упомянул лишь имени Монморанси, считая, что делать это еще рано. Шевалье решил посвятить своего друга в тайну Лоизы позже, когда они отправятся искать девушку.
— Я уже подозреваю, кто мог похитить Лоизу и ее мать, — закончил свой рассказ Пардальян.
— Отлично, друг мой. Завтра же мы примемся за поиски, а сегодня разрешите мне познакомить вас с некоторыми людьми, которые мечтают вас увидеть.
— Что же это за люди?
— Король Наварры, принц Конде и адмирал Колиньи. Поспешим: в этом доме о вас уже наслышаны, а тот способ, которым вы выбрались из темницы, заставит знатнейших сеньоров Франции еще больше уважать вас.
И Пардальян невольно уступил уговорам Марийяка. Тот проводил его в обширную гостиную, где вокруг стола собрались пятеро мужчин. Двоих Жан тут же узнал — это были Телиньи и старик де Колиньи, которого шевалье пару раз видел на улицах Парижа.
Молодые люди приблизились к столу, и граф представил своего друга:
— Сир, господа! Перед вами дворянин, спасший королеву, шевалье Жан де Пардальян.
Все ласково и одобрительно заулыбались, глядя на немного смутившегося юношу.
Первым Жану подал руку адмирал.
— Шевалье, вы смогли предотвратить страшное несчастье!
Взволнованный Жан почтительно пожал руку знаменитого старца.
— И я хочу прикоснуться к деснице, защитившей мою милую матушку, — произнес юноша лет семнадцати — восемнадцати, говоривший с резким гасконским акцентом. Это был король Наваррский, будущий государь Франции Генрих IV.
Пардальян, соблюдая правила этикета, преклонил колено и вежливо, но не теряя достоинства, дотронулся губами до руки короля.
Возле Генриха Наваррского сидел юноша примерно одного с ним возраста. Лицо, фигура, жесты и движения молодого человека пленяли величием и благородством, которых так недоставало Беарнцу. Это был двоюродный брат Генриха, принц Конде, Генрих I Бурбон.
Он тоже протянул руку Пардальяну, но не позволил Жану вновь встать на одно колено, а по-приятельски привлек его к себе, с искренней сердечностью прижал к груди и воскликнул:
— Шевалье, ее величество уверяла, что вы — настоящий рыцарь, подобный тем героям, что жили много лет назад. Предания гласят, что, встречаясь, эти доблестные воины не стыдились целовать друг друга. Последуем же их примеру… Мой кузен король Наваррский разрешит мне обнять вас…
— Монсеньор, — промолвил Пардальян, — я счастлив, что меня назвал рыцарем сын отважного Людовика Бурбона, наисмелейшего из смелых, легендарного храбреца, погибшего на поле брани.
— А ведь недурно сказано, черт возьми! — вскричал Генрих Беарнский.
К Пардальяну шагнул последний гость адмирала и, тепло поприветствовав Жана, проговорил:
— Старый полковник д'Андело имеет честь предложить вам свою дружбу, а дружбу он ценит превыше всего на свете, юноша!
— Полковник д'Андело, — поклонился Пардальян, — я всегда считал вас идеалом солдата — мужественного, самоотверженного, до конца выполняющего свой долг. Мне предстоит научиться у вас еще очень многому.
— Вы мне нравитесь, шевалье, — хлопнул ладонью по столу Генрих. — Ваша правда: д'Андело — образец для всех нас. Жалко, что он только полковник, а не маршал, но я вручу ему золотую шпагу коннетабля. Не скромничай, д'Андело, ты станешь коннетаблем, а адмирал возглавит королевский совет. Телиньи будет командовать кавалерией, а Марийяк займет первое место в моей свите. Вас же, кузен, наделяю монаршими полномочиями. Так что можете убедиться: я раздаю щедрые награды тем, кто мне верен… Правда, придется немного подождать, но не исключено, что когда-нибудь вы все же получите обещанное… Ничего, будет и на нашей улице праздник! Дайте мне чуть-чуть повзрослеть — и мы еще поглядим, чья возьмет! Пока же утешайтесь посулами!
Генрих так весело болтал, косясь хитрющим глазом на своих единомышленников и специально утрируя гасконский акцент, что все невольно расхохотались.
— Ну вот и отлично! — обрадовался король Наваррский. — Обожаю смех и шутки! Шевалье, что бы вы подумали о стране, где все — и государь, и его подданные — постоянно улыбаются?
— Я подумал бы, что это земной рай, поскольку на престоле там сидит поистине гениальный правитель.
— Браво! — воскликнул Генрих Наваррский. — Но сделать человека счастливым очень легко, для этого не надо быть гением.