е как и гостиная, занимала всю ширину дома. С одной стороны, спинками к окнам, выходившим на Кэдогэн-Плейс, стояли полукругом темно-синие диваны; на полу перед ними, у мраморного камина, где жарко пылали дрова, лежала шкура зебры. На темно-синих полках по обеим сторонам камина была расставлена целая коллекция тайской керамики.
У противоположной стены стояло бюро красного дерева эпохи Георга III. Наверху у него были застекленные полки для книг, внизу – четыре узких выдвижных ящика, над ними – откидная крышка, которая являла собой поверхность стола. На полках выставлена еще одна коллекция – на сей раз стаканов и бокалов XVIII века.
Сдерживая дрожь в ногах, Аннабел шагнула к бюро.
Миранда пришла на собрание в простом оранжевом костюме, длина юбки была ниже, чем обычно. Она нервничала, но настроена была по-боевому. Ожидая начала собрания, прохаживаясь туда-сюда по роскошному, с колоннами, холлу Коннот-Румз, она заглянула в кремовый зал и увидела акционеров „СЭППЛАЙКИТС", уже рассевшихся по рядам: кто отряхивал снег с ботинок и сапог кто читал газеты. Лондонская пресса с явным удовольствием следила за развитием событий, каждый день высказывая новые догадки и предположения: на Флит-стрит уже догадались об отношениях, связывавших Миранду и Адама. В день собрания газеты вышли с такими заголовками: „Битва за контроль над „СЭППЛАЙКИТС" („Таймс"), „Миранда против Адама!" („Дейли мейл"), „Смена хозяина в „СЭППЛАЙКИТС"? („Дейли экспресс"), „Кажется, наступил Судный день для симпатии всего города – Миранды" („Дейли миррор").
Миранда, прирожденный боец по натуре, знала, что будет драться так же яростно, как тигрица, защищающая раненого детеныша. Ее дитя, ее „КИТС" нуждалась в ней, в ее защите, поддержке и заботе, чтобы снова встать на ноги.
Лорд Брайтон, подойдя сзади, сказал:
– Скоро начало – уже без пяти десять. Вместе они двинулись к входу в зал.
– Миранда!
Миранда обернулась, услышав, как чей-то голос выкрикнул ее имя.
К своему удивлению, она увидела такую знакомую золотисто-рыжую шевелюру и высокую широкоплечую фигуру Энгуса Мак-Лейна, только что вошедшего с улицы.
– Энгус! Что ты здесь делаешь?
– Думал, не успею, – тяжело дыша, проговорил он, подбежав. – Я приехал, чтобы участвовать в голосовании.
– Но тебя же нет в списке акционеров! Энгус усмехнулся.
– Нет, есть.
– Как есть? Почему? – Миранда недоуменно смотрела на бывшего жениха. – Ничего не понимаю.
– Я следил за твоими акциями. Мне не понравилось, когда твой пакет сократился до сорока пяти процентов и положение изменилось не в твою пользу. И тогда я начал покупать их.
– Сколько у тебя акций? – почти перебила его Миранда.
– Четыре целых восемь десятых процента, но это еще не дает тебе перевеса… Я надеялся, что сумею заполучить пять и одну десятую.
– Энгус… но… каким образом у тебя может быть четыре и восемь десятых? Если только…
Энгус кивнул:
– „Хайленд Крофт холдинге" косвенно принадлежит моей семье.
Миранда бросилась ему на шею. Уткнувшись лицом в его сырое от снега пальто, она пролепетала:
– Ты просто чудо, Энгус! Какой ты молодец, что подумал об этом! Четыре и восемь десятых – это все, что мне нужно.
За ее спиной лорд Брайтон, покашляв, напомнил:
– Нам пора.
Когда фигура Миранды в оранжевом костюме появилась на возвышении, заполыхали вспышки фотоаппаратов и по залу пробежал возбужденный шепоток.
Направляясь к столу президиума, Миранда внутренне ликовала. По всему выходило, что победа будет за ней. Тайком она скрестила пальцы за спиной.
Она села рядом с лордом Брайтоном. По другую руку от него сел Адам, но они не обменялись даже взглядом.
Аннабел заглянула в узкую щель между бюро и стеной, у которой оно стояло, но ничего не обнаружила там. Она откинула крышку средней части. Ее внутренняя поверхность, обтянутая потертой черной ножей, служила столом. Задняя часть была оформлена в виде миниатюрного классического портика с точеными колонками по бокам и покоящимся на них фронтоном. По обеим сторонам портика имелись отделения с небольшими выдвижными ящичками.
Трясущимися руками Аннабел принялась вынимать ящик за ящиком и ставить их на темно-синий ковер в том же порядке: ошибись она в чем-нибудь, Адам сразу же понял бы, что кто-то шарил в его столе.
Сантиметром, взятым у Миранды, она обмерила каждый ящик: все они были одинаковой длины и одинаковой глубины. Черт возьми!
Аннабел подняла крышку бюро и внимательно оглядела ее инкрустированную поверхность с прекрасными изображениями музыкальных инструментов: может быть, если нажать где-нибудь, придет в действие какой-нибудь скрытый механизм?
Вдруг она сообразила, что больше не слышит шума воды в ванной.
Она встала на ноги и побежала туда.
Ванна была полна до краев, и вода лилась на пол, растекаясь по темно-синему ковру.
– О Господи!
Как только хоть одна капля просочится на потолок кухни, миссис Прайс тут же примчится сюда с разными ведрами и швабрами. И увидит ящики, расставленные на полу.
Прошлепав по намокшему ковру, Аннабел завернула краны и вытащила проклятую затычку. Затем пошвыряла на пол все полотенца, какие попались ей на глаза, а еще махровый халат Адама и потопталась на них, чтобы они поскорее впитали воду.
Дрожа еще сильнее, она бегом вернулась было к бюро, но снова бросилась в ванную и открыла краны над раковиной, однако, не заткнув ее: надо было продолжать поиски, а за звуком льющейся воды не будет слышно никакого шума из спальни.
Аннабел посмотрела на часы. Боше! Уже четверть одиннадцатого. Колени у нее снова задрожали.
Собравшиеся в светлом зале акционеры в выжидательном молчании выслушали лорда Брайтона, изложившего причину внеочередного созыва общего собрания. Мисс Миранда О'Дэйр хотела бы снова взять в свои руки контроль над косметической фирмой „КИТС", отделив ее от комплекса компаний, созданных в результате развития последней. С тех пор как эта группа стала акционерным обществом открытого типа, „КИТС" приносит все меньше прибыли, поэтому ее продажа вряд ли станет большой потерей для холдинговой компании.
В случае если держатели акций согласятся с ценой, названной независимыми экспертами, приглашенными для оценки „КИТС", мисс О'Дэйр готова уплатить эту сумму. В случае же отказа продать ей „КИТС" она намерена уйти из „СЭППЛАЙКИТС", как только истечет срок ее контракта, а именно через три месяца.
Мистер Адам Грант также изъявил желание приобрести „КИТС" и предложил свою цену: на десять процентов выше той, которую предлагает мисс О'Дэйр.
В заключение своей речи лорд Брайтон отметил, что, хотя все в „СЭППЛАЙКИТС" трудятся на совесть, никто не работает больше и самоотверженнее мисс О'Дэйр – основательницы „КИТС". Она – лицо фирмы, и именно с ней общественное мнение связывает стремительный взлет фирмы и ее стабильный успех. Поэтому, по мнению лорда Брайтона, „СЭППЛАЙКИТС" не может допустить ухода мисс О'Дэйр. Потеря ее означала бы колоссальное падение престижа фирмы, а переход ее в какую-либо конкурирующую компанию вылился бы в настоящую катастрофу. Как только мисс О'Дэйр покинет „СЭППЛАЙКИТС", акции последней наверняка упадут в цене.
Исходя из всех этих соображений, лорд Брайтон рекомендовал акционерам отклонить предложение мистера Адама Гранта, а также выразить свою признательность мисс О'Дэйр за ее работу, приняв ее предложение и согласившись продать ей фирму косметических товаров „КИТС за цену, определенную независимыми экспертами: четырнадцать тысяч фунтов стерлингов. Сам лорд Брайтон склоняется в пользу мисс О'Дэйр.
Вынув все ящики, Аннабел тщательно ощупывала внутренние поверхности стола в надежде, что где-нибудь что-нибудь сдвинется под нажимом ее пальцев.
– Ах!
Ощупывая дно левой тумбы, она вдруг ощутила едва заметное движение. Уперевшись кончиками пальцев в тонкую дощечку, она подцепила ее ногтями.
Дощечка легко поддалась.
Значит, все же не напрасно Аннабел начала свои поиски именно с бюро!
Осторожно приподняв дощечку, она потянула ее к себе. На другом конце ее оказался небольшой узкий ящичек: десять дюймов в ширину, два в глубину.
Большим пальцем Аннабел попыталась сдвинуть крышку ящичка. Та без усилий скользнула назад, Аннабел вынула ее из пазов и заглянула в тайничок.
Во втором ряду поднялся с места высокий худощавый человек с рыжеватыми усами:
– Господин председатель, я не согласен с вашим предложением.
– Следует ли понимать вас так, – спросил лорд Брайтон, – что вы возражаете против того, чтобы компания приняла предложение мисс О'Дэйр о продаже ей „КИТС?
– Да нет, я за это как раз целиком и полностью, – отвечал рыжеусый человек. – Но, как вы сами сказали, всем нам известно, что Миранда – то есть мисс О'Дэйр – все это время так напряженно работала для того, чтобы обеспечивать нам высокие дивиденды. Так почему бы нам не выразить ей свою признательность немного более ощутимо, чем вы предлагаете? Почему бы нам не подарить ей „КИТС"?
Зал разом зашумел. Быстро встала женщина в бежевом плаще и, ни к кому конкретно не обращаясь, заявила, что мисс О'Дэйр получает за свою работу хорошее жалованье; что лично она полагает, что мисс О'Дэйр и должна трудиться не жалея сил на благо своей компании; что лично она, например, – управляющая заводской столовой и тоже трудится изо всех сил за свое жалованье, но что ей никто не делает за это подарков стоимостью в несколько тысяч фунтов; так что лично она не согласна с только что высказанным предложением. Но вокруг раздавались возгласы одобрения, и женщине в бежевом плаще пришлось сесть.
Лорд Брайтон успокоил разгоревшиеся страсти, напомнив собранию, что по закону не может выноситься на его рассмотрение никакое предложение, о котором акционеры не были уведомлены заранее в письменной форме.
Аннабел растерянно глядела на единственное содержимое тайника – потертый серебряный шестипенсовик времен Эдуарда III. Было совершенно очевидно, что Адам не знал о существовании этого ящичка: монета, возможно, пролежала в нем более двухсот лет.