– Будь добр, поясни, что ты сегодня сделал в госпитале? А именно – что ты сделал с юным господином и видел ли это кто-нибудь?
– Я про-огнал беса. – Чинвенду улыбнулся.
– Прекращай шутки шутить!
– Но это правда, госпо-один. Его жизненную силу пожи-ирал злой дух. Если бы я не вмеша-ался, мальчик умер бы к вечеру.
Эдриан долго и внимательно вглядывался в черные как смоль глаза слуги.
– И как ты это сделал? – Он склонил голову набок.
– Обо-орвал связь. Я вошел в транс и увидел, как черные нити вьются вокруг ма-альчика. Я отрезал их от него при помощи заклинания. И бес исчез.
– Нити? – Интендант верил ему. За шесть лет службы Чинвенду зарекомендовал себя как преданный и честный слуга. Но услышанное представлялось с трудом.
– Да, госпо-один. Как обычные нити.
– Ты был один, когда это делал?
– Да… то есть нет…
– Ты шептал заклинания в чьем-то присутствии? – понизил голос Эдриан, стараясь говорить при этом как можно тише, чтобы еще не ушедшая повариха не услышала их разговор.
– Я… Я не зна-аю, как это вышло…
– Говори! – потребовал интендант.
– Госпо-ожа Стефани почти прервала ритуал. Но я успел сказать последние слова… И когда госпо-один Лорент пришел в себя, то слыша-ал мой ответ про беса.
Эдриан тяжело вздохнул, уставившись на пустую тарелку. Он пребывал в сильной растерянности, не зная, что делать. Если она кому-нибудь расскажет, считай, они пропали.
– Ты хоть понимаешь, какую беду можешь навлечь на нас своими ритуалами? В Луарии это запрещено. Согласно постулатам Церкви Двенадцатиконечной Звезды, ты еретик. И тебя надо заживо сжечь на костре.
Чинвенду нахмурился.
– Но я должен был помочь… Он бы умер!
– Я понимаю, что ты делаешь доброе дело. Но… – Эдриан постарался подобрать нужные слова. – Я много раз предупреждал тебя, что твои способности должны оставаться в тайне. И… глотка демона, ты мог бы предупредить меня! Я бы задержал ее подольше. Или что-нибудь придумал, чтобы тебя не потревожили во время ритуала. А так? Что теперь? Что мы будем делать, если они расскажут кому-нибудь об этом?
– Госпо-один не расскажет. Он ничего не будет помнить. Не вспо-омнит и мой ответ про беса. Обычно разум пому-утнен во время ритуала.
Эдриан тяжело вздохнул. Даже если о Лоренте можно не беспокоиться. Он ничего не расскажет. Но Стефани…
– А мадемуазель?
– Не расска-ажет.
– Ты плохо знаешь этих… дворян. Это не те люди, которым можно доверять. Они умеют только кичиться своим благородным происхождением, но давно забыли, что означает благородство. Ты вон сегодня познакомился с ее… благородным братом! С этим Филиппом, – интендант цинично ухмыльнулся. – Небось она такая же, как и он! Только чуточку помягче. А может, она хитра и коварна, в отличие от братца, и использует свое знание другим способом. Например, начнет шантажировать.
Эдриан чувствовал, как внутри буйными красками фейерверка взрывается разочарование. Интендант будто сам убеждал себя в подлости Стефани. И как он мог подумать, что юная дочь графа не такая, как остальные? Потому что умеет стрелять? Или сидит возле койки больного брата? Да это всего лишь блажь избалованной девчонки. Она ничем не лучше… тех… других…
Чинвенду покачал головой.
– Она уже промо-олчала.
– Что?
– Госпо-ожа ничего не сказала. Значит, уже не скажет. – Камердинер доброжелательно улыбнулся. – Она хорошая, госпо-один.
– Хотел бы я быть так уверен… – буркнул Эдриан, озадаченно уставившись на слугу. – Да, ты прав… не сказала…
Это заставило интенданта задуматься, а еще испытать мимолетный стыд за свои мысли. Но все равно нужно держать ухо востро и при первой же возможности попытаться отвести подозрения. Она ведь пила настойку полыни. «Если что, нужно будет изобразить Климента», – улыбнулся своей мысли Эдриан.
– Только она испугалась и ударила меня по лицу, – весело продолжил Чин. – Но она очень хоро-ошая.
Интендант хмыкнул.
– Остается надеться, что она и дальше будет молчать.
Глава 10
Стефани сидела на своей койке и немигающим взглядом смотрела в спину спящего брата. В голове вертелись вопросы, на которые у нее не было ответов.
«Что же сделал Чинвенду с моим братом? Как вернул его?» Девушка пыталась вспомнить детали, но те стерлись из памяти, как неудачный мазок художника.
«Он что-то шептал и водил руками над ним. Потом запел. Это было похоже на колдовство… а может, он просто молился?» Девушка шумно выдохнула носом. Уверенность покидала ее. Вдруг она выдумывает на ходу? За последние дни столько всего произошло, что голова шла кругом. Да еще это снадобье, от которого случился ночной кошмар…
– Скорее всего, молился, – шепнула Стефани себе под нос.
Она вспомнила, как несколько лет назад в Вуароне случился наплыв бидарцев. Потом они расселились по всему королевству. Священник тогда проповедовал, что обращенным в истинную веру чужеземцам следует помогать с «особым прилежанием». Ведь не все ритуалы и заветы Святых им понятны, поэтому они не умеют правильно молиться.
В сгибе локтя закололо. Стефани провела рукой по вене. Слабая боль будет еще какое-то время возвращаться и беспокоить ее. Она вспомнила, как мужская рука лежала рядом, как от нее исходило тепло и как Эдриан, словно невзначай, коснулся ее. Подступила робость, заставившая щеки налиться румянцем.
– Он такой… странный… В лицо бросает колкости, ухмыляется… А потом проявляет заботу, радуется за брата. – Девушка покачала головой. Она совершенно не понимала, почему Эдриан так поступает. Какой смысл говорить гадости, но при этом делать добро? Разве так располагают к себе собеседника? Очевидно же, что нет! Или да?
Стефани принялась крутить кольцо на пальце. Неожиданно для самой себя она открыла, что желает новой встречи с интендантом, нового разговора. Наверное, хочет узнать побольше о растерзанных жертвах зверей в лесу и результатах расследования. Или она всего лишь ищет предлог, чтобы свидеться с мужчиной вновь?
– Ну уж нет! – в голос заявила она. – Это просто интерес… и только! Никакой симпатии быть не может. Он… Он слишком высокого о себе мнения.
– Кто он?! Какой симпатии?
Любопытный отклик заставил резко обернуться. На пороге в закрытом дорожном платье рубинового цвета стояла Изабель – жена старшего брата. Ее волосы цвета шоколада были аккуратно уложены в высокую прическу, а янтарно-карие глаза хитро щурились.
При виде единственной подруги на душе у Стефани потеплело. С Изабель она подружилась еще в детстве. После смерти матери граф сильно беспокоился, чтобы у дочери было женское окружение, и частенько устраивал приемы и праздники. Стефани смогла сблизиться только с дочерью доктора. Увидев симпатию, господин де Монклар стал приглашать Климента де Пероля в гости почаще. Так и завязалась дружба между двумя девочками.
– Да-а… никакой, – замялась Стефани, пожелав всем сердцем вернуться на пару минут назад и заставить себя молчать.
– Как это «никакой»? – Изабель коварно улыбнулась. Она изобразила деловую походку, сложив руки за спиной, и гордо прошествовала к кровати. – Точно «никакой»?
– Да, никакой. Ни о каком мужчине я не говорила, – отмахнулась Стефани, хотя чувствовала, что щеки все еще горели румянцем. Она поднялась с места и протянула руки к подруге. – О, как же я рада, что ты приехала. Невероятно соскучилась!
– Я тоже.
Девушки крепко обнялись. Стефани вдохнула полной грудью нежный цветочный аромат, по которому тосковала последние недели. С Изабель она дружила с детства, несмотря на различия в характерах. Подруга была образцом женственности. Нежная, хрупкая, умеющая положиться на других, особенно на мужчин, потому что не была горда и не испытывала угрызений совести, как Стефани. Изабель напоминала первые солнечные теплые деньки после дождливой весны.
Девушки частенько проводили вдвоем досуг, общаясь по душам. Они ничего не скрывали друг от друга. Во всяком случае, так считала Стефани, которая всегда была готова поделиться с подругой самым сокровенным.
– Как прошло время в охотничьем имении?
– Как обычно. И скучно, и весело одновременно, – вздохнула Изабель. – Скучно, потому что твой братец несносен и целыми днями пропадает в лесу…
– А в чем тогда веселье?
– Ну как же! – встрепенулась подруга и лукаво сощурила глаза. – По вечерам он возвращается обратно. – Она тронула нос Стефани и захихикала. – И мы тесно проводим время вместе.
– Ах да, конечно. Как же я могла забыть. – Стефани закатила глаза и уселась обратно на кровать.
– Когда-нибудь ты поймешь. – Изабель присела рядышком.
– Я выбираю никогда.
– Ага, да… Сказала юная мадемуазель, которая еще минуту назад вздыхала о каком-то мужчине.
– Я не вздыхала, – проворчала Стефани.
Девушки встретились взглядами. Изабель добродушно улыбнулась. Одной рукой она ласково коснулась плеча подруги и погладила его. Хоть Стефани никогда ничего не утаивала от подруги, об Эдриане говорить не хотелось. Не потому, что она решила сделать из этого великий секрет. Просто чувствовала, что не готова обсуждать его с кем-либо.
– Ладно… Лучше скажи, что тут стряслось. Филипп был так взволнован, что из его рассказа я ничего не поняла. Что же случилось с Лорентом?
– Никто не знает, что с ним произошло. Даже он толком ничего не помнит, – начала Стефани, мысленно поблагодарив подругу за то, что сменила тему. Не торопясь, она рассказала о последних событиях.
– Какой ужас! Что это за зверь такой? Кто мог так растерзать Вента? Как-то слишком жестоко для обычного хищника. Даже для большого волка. Не находишь? – обеспокоенно высказалась Изабель. На ее лице читалась тревога.
От слов подруги Стефани снова стало не по себе. Под шелухой эмоций в этой фразе скрывалось разумное зерно. Пока подруга продолжала причитать, девушка несколько раз покрутила в голове ее фразу. «Слишком жестоко… слишком жестоко для обычного хищника! Нападавший – не обычный зверь? А если учесть того волка, которого я видела через окно госпиталя… А еще то, что сказал Чинвенду, когда Лорент пришел в себя. Он сказал, что прогнал беса! Все сходится. Это не обычный зверь. Мне нужно поговорить с Чинвенду». Она резко вскочила с кровати.