– Благодарю. – Стефани кивнула стражнику, имени которого не помнила. Но это и неважно. В памяти отчетливо всплыл случай, когда она видела его. Он подрабатывал в сезон загонщиком, и именно выстрел Стефани спас этого человека от дикого кабана.
– Ну, тогда идемте. – Ажен резко развернулся и обогнул угол сарая. Выглядел он недовольным.
Стефани только сделала шаг, чтобы последовать за дознавателем, как Эдриан протянул ей свой платок.
– Возьмите, мадемуазель. Он вам пригодится.
– Зачем?
– Не спрашивайте. Просто возьмите. – Он сам вложил в ее ладони мягкую белоснежную ткань с вышитыми инициалами. Запахло мятой. – Постарайтесь ступать осторожно и лишний раз ничего не трогать. Только при необходимости.
Эдриан не стал ждать, когда девушка заспорит с ним, и пошел вперед. Интендант отметил, с какой благодарностью говорил о девушке стражник, и испытал беспричинную гордость. Ведь он не имел никакого отношения к тому, что произошло в прошлом.
Стефани не беспокоило, как отнесется к ее пребыванию здесь Ажен или кто-либо еще. Она услышала шепотки горожан, но не придала им значения. Все равно, кто что подумает. Девушка больше волновалась, какое впечатление она произведет на Эдриана в деле, которое любила. В котором считала себя знатоком и потому боялась оплошать. Однако к тому, что ей предстояло лицезреть, девушка не была готова.
Между сараем и дровяником[16] лежал растерзанный труп мужчины. Эдриан аккуратно подошел к телу и присел, чтобы осмотреть. Рядом с ним встали Ажен и жандарм. Стефани решила сохранить расстояние в три шага. Она прекрасно все видела и отсюда.
Голова отсутствовала. Остатки пропитанной кровью рубахи были раскинуты в разные стороны от туловища, точно порванные крылья. Грудину вспороли так, как опытные мясники поступали с бараньими тушами: разрубали по линии солнечного сплетения и раздвигали ребра в сторону, чтобы изъять внутренние органы. Стефани видела сломанные кости. Живот выдрали. Немного дальше от несчастного лежали лоскуты кожи и части кишок. Левая рука была вывернута под неестественным углом в локте, вторая, оторванная в плечевом суставе, валялась ближе к колоде[17]. Мертвецки бледные скрюченные пальцы держали топор. Ноги оставались раскинуты в стороны.
Стефани видела разное, но представшее кровавое зрелище вынудило ее желудок сжаться в позыве. Она сдержалась, уведя взгляд в сторону. Пальцы крепко стиснули выданный платок и принялись перебирать его.
Эдриан медленно вел изучающим взглядом от основания шеи до пояса трупа. Ему вспомнилось одно из первых дел в Лормоне, где на мужчину натравили собак. Тело разорвали на куски и обглодали. Это был акт тупой агрессии, неутолимой жажды или безумной ярости. Никакой выверенности, никакой избранности. Собаки просто растерзали жертву в клочья. Здесь же действовали иначе. Как и при других нападениях, голова жертвы отсутствовала. Либо ее сожрали, либо забрали с собой. Ноги остались целыми. Волк откусил только ту руку, в которой находилось оружие. Выел живот, полакомившись сердцем, печенью и почками. Остальные внутренности растянул по земле. При этом вокруг царил хаос из волчьих следов. Эдриан, конечно, не был прославленным охотником, однако не мог представить, зачем бы животное так металось.
Все это время Ажен рассказывал о том, что уже сделали жандармы, выдвигал первичные версии и рассуждал о том, что пора бы устроить в лесах облаву на стаю волков-людоедов.
Эдриан слушал старшего дознавателя вполуха, выискивая на теле жертвы что-то необычное. То, что остальные могли не заметить. Его взгляд остановился на серых штанах. Среди пятен крови, каких-то старых жирных подтеков и грязи он различил очертание следа, точнее, всего лишь его часть. При этом фрагмент отпечатка оказался настолько огромным, что не шел ни в какое сравнение с обычным волчьим следом. И вот теперь ему требовалось мнение юной охотницы, что так настойчиво предлагала свою помощь.
– Мадемуазель, подойдите сюда. – Он поманил девушку рукой.
– Месье, неужели вы заставите мадемуазель рассматривать труп? Вы поступаете дурно! – тут же высказался Ажен. – Я бы не допустил такого…
– Мадемуазель сама выразила желание поучаствовать в осмотре. Почему я должен препятствовать этому? – отрезал Эдриан.
Стефани вымученно улыбнулась. Она была искренне благодарна интенданту за то, что он прислушался к ее желанию. Решил дать шанс. Однако вблизи растерзанный труп выглядел совсем устрашающе. Она во всех деталях рассмотрела позвоночник и окровавленные разорванные кишки. Мутило, но девушка держалась.
– Фоле! Ты забываешь, что наша госпожа – прекрасная охотница. А еще отлично разбирается в следах, – возмутился молчавший до этого жандарм. Он говорил со старшим дознавателем грубо и с толикой презрения.
– Просто я считаю, что мадемуазель не пристало рассматривать изъеденные трупы. Тем более так тщательно. – Ажен скрипнул зубами. – И думаю, что господин граф согласился бы со мной. В любом приличном обществе юным девушкам запрещено смотреть на подобное.
– Как отрадно, месье, что тут не бал с надушенными господами. Я не дворянин, к приличному обществу, о котором вы говорите, не отношусь. Здесь место преступления. И я не собираюсь изображать, что могу решать за графа и его дочь, что им надлежит видеть. Знаете ли, я уважаю желание мадмуазель помочь в расследовании. Не лезу в ее личные дела и не строю из себя няньку, которая решает за нее, что делать надо, а от чего стоит воздержаться, – холодно отозвался Эдриан.
Стефани ошеломленно слушала перепалку. Немногие относились к ней с такой серьезностью. Чаще всего ухажеры быстро начинали проявлять властность, считая ее за куклу, которая вместо вышивания выучилась стрельбе и фехтованию. Они принимали ее специфичные навыки за избалованность и думали отнять это после «удачного завершения дел».
В шато есть пара ходов, обычно скрытых от гостей, из которых хорошо слышно, о чем переговариваются пришедшие на бал и готовые свататься господа. Ниши в бальном зале и гостиные лишь создавали видимость приватности. На самом деле возможности подслушать были лишены лишь хозяйские комнаты. Обычная предосторожность из того времени, когда строилось шато. И о ней, конечно, все знали. Но никто из перспективных кавалеров не видел в своих словах ничего предосудительного и тем более не думал, что Стефани позволено разгуливать, где ей вздумается, и вслушиваться в мужские разговоры.
Один из женихов, которому было отказано в помолвке, искренне недоумевал, почему его фраза о «сладком довеске к куче золота» так обидела Стефани. На этих приемах был и Ажен де Фоле. Он тоже считал себя достойным руки дочери графа и неосмотрительно принимал участие в обсуждении достоинств Стефани, в которых особое место занимало ее происхождение и приданое, при этом так же искренне недоумевая из-за негативного отношения к нему графской дочки.
– Мадемуазель, посмотрите сюда, – позвал Эдриан. Он указывал на штанину в районе колена, где отчетливо вырисовывался бурый след. – Кажется, это отпечаток лапы.
Стефани едва оторвала взгляд от обломанных ребер и посмотрела на ноги мертвеца, чуть склонилась.
– Да. Это волчий след. Правда, это всего лишь часть… Две подушечки и два острых когтя. – Девушка недоуменно воззрилась на Эдриана. – Но размер…
Интендант приложил свою ладонь рядом со следом для сравнения.
– Даже не верится в такое! Месье Фоле запишите в протокол, что на штанине имеется волчий след размером примерно восемь-десять дюймов.
– Может, след смазался? – предположил Ажен. – Вы уверены в том, чтобы я это записал?
– Конечно, – выдохнул Эдриан. Старший дознаватель его раздражал.
– След четкий, посмотрите на границы, – вмешалась Стефани. – Вот только…
– Только что? – задумчиво повторил Эдриан и повернулся к ней.
– Только почему на земле нет следа? – Девушка уставилась в голубые глаза интенданта. – Судя по размеру отпечатка, напавший волк в два раза больше обычного. Скорее всего, весит он тоже в два раза больше. Почему на земле, тем более сырой, не осталось следа?
Озвучив вопрос, Стефани перевела дух. Слова давались тяжело. Вид мертвеца продолжал вызывать рвотные позывы, но она мужественно подавляла их.
– Согласен. – Эдриан поднялся. – Однако вокруг нет таких больших следов. Только маленькие. В смысле обычные…
– Да, на всем участке только такие, – подтвердил Ажен.
– За оградой тоже. – Жандарм махнул рукой на простиравшуюся за оградой полянку, которая граничила с лесом.
Стефани дернулась и растерянно посмотрела на интенданта. Ее взгляд кричал: «Они же могли затоптать все следы!»
– Надеюсь, вы действовали осторожно? – Он уловил мысль девушки. – Трава высокая, много сорняков…
– Конечно же, мы действовали предусмотрительно, – возмутился жандарм.
Эдриан выпрямился, проигнорировав тон и вызывающую фразу говорившего.
– Осмотрим дом, – он указал на разломанный вход, который девушка заметила только сейчас, – а потом обойдем территорию.
– Но скоро стемнеет… – Стефани хотела, чтобы ее фраза звучала как напоминание, а получилось как возражение. «Я слишком грубо говорю», – упрекнула она себя.
– У нас есть факелы, – бросил Эдриан и двинулся к дому. За ним последовали все, кроме девушки.
Стефани напоследок еще раз взглянула на убитого. Чтобы сдержать очередной позыв, она сосредоточилась на отдельных деталях. Рука, нога, бедра, стопы… «Да, ботинки». Девушка внимательно посмотрела на разношенную обувь с дырявой подошвой. Ботинкам шел далеко не первый год, и выглядели они, как обмотанная вокруг ступней кожа. Неудивительно, кожаная пара стоила довольно дорого для простолюдина.
Неожиданно внимание Стефани привлекла ползущая рядом с дровяником гадюка. У девушки возникло ощущение, что змея возникла из воздуха. Только что ее не было видно – и вот она уже здесь.