Он сжал губы.
– Будьте внимательны, Элисон. Не забывайте сохранять дистанцию.
Я пытаюсь, хотела я сказать, но он сразу отошел, смешавшись с прочим руководством и почетными гостями. У меня осталось ощущение, что, хотя я и не забыла запереть шкаф с материалами, я снова села в лужу.
Мне не терпится уехать, хотя я и согласилась поработать между Рождеством и Новым годом.
– У других сотрудников дети, – подчеркнула Анджела. – Им это время необходимо для семьи.
Концерт закончился.
– Счастливого Рождества, мисс, – сказал Курт, когда я готовилась расписаться на выходе.
Мамин дом хранит слишком много воспоминаний, но я по крайней мере не сижу в тюремной камере.
– Спасибо, Курт, и вам тоже.
Сознавая, что слова прозвучали холодно и дежурно, я прошла по главному коридору, мельком взглянув на свой портрет.
В левом нижнем углу появились мелкие красные буквы, которых раньше не было.
СКОРО УВИДИМСЯ.
Во рту разом пересохло. Я-то думала, что Барри-Дед обезврежен, но, получается, эти послания – дело рук кого-то другого? Или преследователей несколько? Здесь меня уже ничто не удивит. Сколько раз я думала уволиться, однако счета сами себя не оплатят…
По рукам побежали мурашки. Я поспешно достала ручку, закрасила надпись и быстро, почти бегом, вошла в канцелярию расписаться.
– Хороших праздников, – сказала секретарь.
Впервые после инцидента с ножницами эта женщина со мной заговорила.
– Спасибо, – пробормотала я, – вам тоже.
Идя к машине, я уговаривала себя, что надпись на портрете – это всего лишь дружеское послание.
Мобильник, оставленный на приборной доске, мигал. Ага, сообщение.
– Элисон? – послышался мамин голос. – Можешь позвонить и сказать, в какое время ты завтра приедешь? Мне не терпится тебя увидеть!
«Скоро увидимся».
Я не могу рассказать ей о записках – мать ни за что не позволит мне вернуться.
Но простенькая фраза завладела моими мыслями. Как ее понимать?
Телефон в руке пискнул – значит, входящий имейл. Из колледжа, где я веду витражный курс. Напоминание о рождественском ужине через пару дней, о котором я совершенно забыла.
Хотя я и не собиралась на нем присутствовать.
Рождество никогда не будет прежним без моей сестры.
Как бы я ни пыталась, перешагнуть это и жить дальше у меня не получается.
Сирены.
Крик.
Или это море?
Волна несется на меня.
Накрывает.
Я под водой.
Снова всплываю.
Крик.
Кофе, пролитый на газету.
Летний домик.
Тут должна быть какая-то связь. Она точно есть…
Глава 16Китти
Декабрь 2016 г.
Китти застыла. Конечно, она и в другое время была совершенно не мобильна, но на сей раз ее парализовало страхом.
Не только из-за шокированного, взбешенного лица Помыкашки, но от воспоминания, шевельнувшегося в ней от слов Джонни.
Не умирай.
Кожа покрылась мурашками. Кто это повторял? Кто и когда?
– Слава богу, вы пришли! – выдохнул Джонни, прежде чем Помыкашка успела открыть рот. – У Маргарет возникли проблемы с дыханием, – продолжал он, – поэтому мы подняли тревогу. Маргарет испугалась и вцепилась в бедняжку Китти. Взгляните, всю пижаму ей порвала!
Нужно отдать должное находчивости Джонни. Порванная пижама? Ему так не терпелось, что он собственноручно порвал на ней одежду! А еще говорят, что с его синдромом все тугодумы!
Вбежала Очень Тощая Медсестра с кислородным аппаратом. Это хорошо – Китти не хотела, чтобы Маргарет умерла. Новая соседка может и воспротивиться ночным визитам Джонни, и потом, Маргарет ей нравилась, хотя временами и вела себя странно.
– Могу я получить объяснения, что ты делаешь в женском крыле? – резко спросила Помыкашка.
Джонни сконфузился. Китти уже видела этот спектакль – «Мне очень жаль» пополам с «Вы же не будете меня ругать, правда?» Очень эффектно.
– После концерта Маргарет сказала, что я должен обращаться с ее очками очень-очень аккуратно. – Он сунул руку в карман и извлек те самые очки, которые Китти всего несколько минут назад видела рядом с кроватью соседки. – Я подумал, вдруг они ей понадобятся – она же любит читать перед сном. Маргарет часто об этом говорит.
Какой молодец!
– Так надо было передать кому-нибудь из медсестер, а не нести их сюда самому!
– Вы правы, – Джонни заговорил совсем медленно и виновато. – Но я очень радовался на концерте и хотел сказать девочкам, как отлично они выступили.
На лице Помыкашки отразилось некоторое сомнение. Китти затаила дыхание. Пусть Джонни и отличается от других своими узкими глазами и пристальным взглядом, но он умеет понравиться. Даже Помыкашке.
– А почему у тебя расстегнуты брюки?
Джонни поглядел на свою ширинку, будто это было для него новостью.
– Упс! Забыл застегнуть после туалета. Со мной такое случается, – он покачал головой. – Простите.
Не смейся, приказала себе Китти, иначе все погубишь!
– Мне кажется, у Маргарет возникли проблемы с дыханием, потому что здесь жарко, – добавил он.
Умный ход! Он переводит стрелки.
– В самом деле, как в сауне, – согласилась медсестра, складывая кислородный аппарат. – Даже мне нечем дышать. Должно быть, снова термостат барахлит, нужно вызывать мастера.
– Я уже оставила сообщение, но в праздники разве кого найдешь, – Помыкашка сжала губы. – Судя по всему, здесь произошло недоразумение, но я не хочу, чтобы пошли слухи – Джонни видели в женском крыле. Всем понятно?
Китти замотала головой, но она качнулась вверх-вниз.
– Она… хочет сказать… «нет», – перевела Маргарет, чье дыхание быстро возвращалось в норму.
– Я тогда лучше пойду, – быстро сказал Джонни. – Больше не забывайте очки, Маргарет!
На этот раз у Китти все-таки вырвался смешок, который, к счастью, никто не заметил. Когда все уляжется, Джонни вернется, она в этом уверена. Наконец-то у нее появился настоящий бойфренд! Она любит Джонни, а он любит ее.
С прекрасным теплым ощущением в животе Китти думала – это все, чего ей нужно в жизни. Этого – и возвращения памяти, конечно.
Может, если закрыть глаза и изо всех сил задуматься, она поймет, откуда взялось это «не умирай»?
Но как она ни пыталась, память не возвращалась. И не успела Китти оглянуться, как настало время завтрака.
Глава 17Элисон
23 декабря 2016 г.
Для праздничного ужина колледжа был выбран итальянский ресторан недалеко от вокзала Ватерлоо.
– Обязательно иди, – сказала мама, когда я неосторожно упомянула об этом по телефону. – А ко мне попозже приедешь. Я всегда говорила, что тебе нужно больше развлекаться. Твоя сестра не хотела бы, чтобы ты превратилась в затворницу.
Мама права. Поменяйся мы с сестрой местами, уверена, она бы сейчас развлекалась на полную катушку. Кроме того, я схожу с ума от дурных мыслей. Поэтому, вопреки недобрым предчувствиям, я решилась идти.
«Скоро увидимся».
Кто за этим стоит?
Когда я приехала, в зале звучал джаз и расхаживали богемного вида посетители в пастельных пашминах[9]. Заведение с ярко-желтыми скатертями мне сразу понравилось: я даже пожалела, что явилась в черных брюках и водолазке, в которых ездила в Арчвиль.
Заметив за большим шумным столом знакомые лица, я направилась туда.
– Элисон! – помахал мне кто-то.
Я остановилась от неожиданности – Свинцовый Человек. А рядом с ним – единственное свободное место.
Он выглядел иначе – более свободным, что ли, чем преподаватели. Его одежду мама назвала бы «нарядной, но не вымученной»: новая розовая с белым рубашка и темно-синие джинсы. Увидев, что я приближаюсь, он вскочил, и секунду мне казалось, что он сейчас расцелует меня в обе щеки. Но вместо этого Свинцовый Человек отодвинул мне стул. Он из тех мужчин, которые встанут с водительского сиденья, чтобы открыть женщине пассажирскую дверь.
– Мы не знали, придете вы или нет.
Усевшись совсем близко, я вижу, что его непринужденность напускная – пальцы Свинцового Человека дрожали не меньше моих, без нужды перебирая столовые приборы.
Мне вдруг очень захотелось все поправить.
– А вы совсем другой без своего передника, – брякнула я.
Как раз в это время к нам подошел официант принять заказ – его лицо в этот момент стоило видеть. Мы со Свинцовым Человеком поглядели друг на друга, на секунду замолчали, а потом расхохотались так, что слезы потекли по щекам.
После этого лед между нами полностью растаял.
Смех для меня настоящая разрядка: я всегда смеюсь как в последний раз. Не из-за «передничка», а потому, что я уже не в тюрьме. А вот почему так хохотал Свинцовый Человек, не знаю: оговорка по Фрейду не так уж смешна. Может, тоже от облегчения? Я приободрилась, убедившись, что он лишен непрошибаемой самоуверенности, которая автоматически прилагается к блестящей машине и высокой должности.
– Здравствуйте, Элисон, – помахала с другого конца стола студентка с лошадиным лицом. – Прелестная звездочка!
Что?!
Свинцовый Человек вынул что-то у меня из волос. Блестящая красная аппликация из клейкой бумаги.
– Должно быть, к джемперу прилипла, – повысила я голос, смутившись его неожиданно интимным жестом.
– Вы вели занятия в школе? – улыбнулся Свинцовый Человек.
– Нет, я была в тюрьме.
Сидевший напротив человек шокированно взглянул на меня. Свинцовый Человек тоже встревожился.
– Вы хотите сказать…
Он замолчал.
– Не в том смысле, что отбывала срок, – поспешно прибавила я. – Я преподаю заключенным изобразительное искусство, – сказала я громче, чтобы у сидящих за столом не осталось превратного впечатления.
– А в какой тюрьме? – в глазах Свинцового Человека загорелся интерес. Единственный, кто об этом знает, – моя мама, и она в ужасе, а друзей и подруг у меня давно нет (мой собственный выбор), поэтому их реакция мне не известна.