Глава 46Элисон
Май 2017 г.
Сердце трепыхалось в горле, а в голове все смешалось. Я уже знала, что заключенные иногда рисуют свои преступления.
– Эта сцена имеет для вас какое-то особое значение? – произнесла я дрожащими губами.
– Что?! – Мартин схватил листок и затряс им перед моим лицом. – Значит, ты действительно меня не узнала?
– О чем вы говорите?
Он схватил меня за руку и моими пальцами провел по своим рубцам. Кожа была неровной, в буграх. Мне стало противно.
– Это же я, Криспин! Криспин Райт! Крутой мажор, – последнюю фразу он произнес с иронией, исказившей его ужасное лицо.
– Но ведь ваше имя… – заикаясь, начала я.
– Думаешь, здесь можно было остаться Криспином?.. После покушения мне разрешили называться вторым именем, а фамилия у меня распространенная. В соседнюю камеру посадили старого хрыча с нетрадиционными пристрастиями, но он недолго протянул. Мне увеличили срок, но оно того стоило.
Он шмыгнул носом и утерся рукой. Да, его манеры сильно изменились.
– Пришлось научиться говорить иначе – в тюрьме нельзя выделяться. – Он тронул свои шрамы указательным пальцем, будто нежно погладил. Мне даже стало интересно, понимает он иронию своих слов или нет. – Поэтому со мной это и сделали – богатенький выродок, сказали.
Лицо Криспина было слишком близко от меня. Я чувствовала его нечистое дыхание.
– Убийца школьниц… Это им тоже не понравилось. Есть почетные статьи. Торговать наркотой круто, а насмерть сбить ребенка – наоборот… А ведь во всем виновата ты!
– Я не знаю, о чем вы говорите!
– А по-моему, еще как знаешь.
Вот тут я по-настоящему испугалась. Стиснутые в кулаки руки Криспина метнулась вверх, будто он хотел меня ударить. Я отступила. К моему облегчению, он остался на месте.
– Сколько же я ждал этой минуты, – прошипел он. – Только вот уверен не был – ты ведь тоже изменилась. Хороший новый нос, да и фамилия другая. Надо же, не только меня теперь иначе зовут… Длинные рукава – чтобы шрамы скрыть? Я видел их. Сама себя режешь? – он присвистнул. – Признак нечистой совести. Со мной сидел один такой… Когда я понял, что ты меня не узнала, решил не торопиться. Выследил тебя на воле – подкупил учительского любимчика…
Мне хотелось возразить, что это все неправда, от начала до конца, но под панцирем рубцов действительно проступили черты прежнего Криспина: надменность, умение читать мою душу, как открытую книгу… Можно подумать, я до сих пор неуверенная в себе Эли, готовая на все ради ласкового слова.
– Я рад, что твоя сестра нашла себе мужа.
Меня обдало страхом:
– Откуда ты знаешь?
Криспин не ответил.
– Надо понимать, что ей стало лучше?
– Ей никогда не станет лучше, – прошипела я, – после того, что ты сделал!
– Да, но мне же помогли, разве нет? К тому же я несу свое наказание – отбываю срок. – Криспин покачал головой: – Вопрос в том, Элисон, какую кару назначат тебе, когда придет время.
Меня вдруг охватило бешенство. Если это действительно Криспин, как он смеет говорить о наказании для меня!
– Ты меня изнасиловал! Ты заслужил сидеть в тюрьме!
Он снова двинулся на меня.
– Изнасиловал? Ха! Да ты сама хотела!
Я похолодела, вспомнив свои ощущения при первой встрече со Свинцовым Человеком. Во мне тогда проснулись чувства, посещавшие меня только однажды, о чем я не хотела вспоминать.
Да, вначале меня тянуло к Криспину. Но ведь я сказала «нет»!
– Я тебе услугу оказал! – продолжал он. – На тебя вообще никто не смотрел, кроме того недоделка, дружка твоего! Как там его, Робин Гуд?
Криспин подошел совсем близко. Мне показалось, что сейчас он меня ударит. Попятившись и споткнувшись о стул, я упала и сильно ударилась щекой. Голова закружилась. Тут я почувствовала, как вокруг шеи натянулся шарф – нежно-желтый, который я сегодня надела под васильковый кардиган.
– Помогите! – закричала я. – Он меня душит!
Глаза Криспина сузились в щелочки.
– Заткнись! – прошипел он, нависая надо мной.
– Помогите! – истошно кричала я.
Услышит же меня охрана? Дверь распахнулась, и кто-то неровной походкой вошел в учебку. Стефан?!
– Отойди от нее, – зарычал он. – Не смей ее даже пальцем трогать! – Подняв палку, он бросился вперед.
Следующие несколько минут я помню как во сне. Стефан споткнулся. Послышался жуткий сухой треск, когда Мартин перехватил его трость и ударил старика по голове. Стефан осел на пол, и кровь струйкой потекла на замызганный палас.
Глядя на меня, он одними губами сказал: «Прости». Затем его глаза закрылись.
– Помогите, – попыталась я крикнуть, но у меня вырвался всхлип.
– Дай мне ключ! – рявкнул Мартин.
Я не имела права этого делать. Я судорожно вспоминала инструктаж, но никто не дал мне практического совета, как поступать в случае угрозы для жизни.
– Если не дашь, я его убью, – мягко сказал Мартин и занес палку над головой Стефана.
Видя, что старик еще дышит, я нехотя протянула Мартину связку ключей, которую он торжествующе опустил в карман.
– Надо позвать помощь, – взмолилась я со слезами на глазах, шаря в карманах кардигана в надежде найти носовой платок.
– А ну, сядь! Возьми карандаш.
Дрожа, я подчинилась.
– Пиши, – велел Криспин-Мартин. – Все как было.
– В смысле?
Он не выпускал из рук трость Стефана.
– Подробно опиши то, что случилось перед аварией.
– Ты же все это прекрасно знаешь, – прошипела я. – Ты там был!
– Верно, я был. Но другие-то не были. Теперь все узнают правду.
Я украдкой поглядела на свисток у меня на поясе.
– Даже не думай, – предупредил Мартин. – Иначе ты покойница.
Глава 47Эли
Июль 2001 г.
– Я хочу к сестре, – голос ко мне вернулся, но звучал хрипло и неуверенно. Лицо ужасно болело, но я яростно отвергала боль.
– Ты о ней не волнуйся, – сказал санитар с бейджем «Парамедик», сидевший со мной в «Скорой помощи». Он осторожно мазал чем-то прохладным мое лицо. – Нос, похоже, сломан, – пробормотал он. – Голова не кружится? Не тошнит?
– Да. Или нет… Я не знаю, – паника внутри меня росла с каждой секундой. – А где Ванесса? Что с ней?
– На ее счет тоже себя не терзай. Номер школы уже выяснили по вашим тетрадям, родителям сообщат. Давай-ка обработаем тебе колено.
– А Райты пострадали? – вырвалось у меня. – Которые в машине?
– Ты их знаешь?!
Голова так болела, что мысли путались.
– Узнала номер.
– Об этом надо будет сказать полиции, – послышался другой голос. – А пока давай-ка займемся тобой.
Меня отвели в больничную палату, где стояло несколько коек, но все пустые. Китти нигде не было видно.
– Я хочу к сестре, – со слезами повторяла я.
– Все в свое время, – сказал врач, щупая мне пульс.
– Мне уже проверили пульс в «Скорой»!
– Мы тоже должны проверить. Слушай, тебе сейчас трудно, но…
– Эли! Все нормально, мы здесь!
Мама подбежала и обняла меня, но Дэвид остался стоять в стороне. Его пальцы вцепились в спинку больничного стула. Лицо белое. Он кажется меньше ростом, чем утром.
– Китти, – прошептала я, – где Китти? Что с ней?
Мама присела на краешек кровати, гладя мне руки. Ее лицо красное и в пятнах.
– Мужайся, доченька, сейчас нам всем нужно держаться. Твою сестру ввели в искусственную кому, у нее травма головы. Лучше всего дать мозгу возможность восстановиться самому…
Мне показалось, что я во сне.
– Серьезная травма? – хрипло спросила я.
У Дэвида вырвался всхлип.
– Моя принцесса, – простонал он. – Моя маленькая принцесса!
– Да, серьезная. – Мамина рука напряглась. – Ох, твой бедный нос… Сильно болит?
Я понимала, что она меня отвлекает.
– А Ванесса?
– Полицейские тебя обо всем расспросят, когда ты будешь в состоянии говорить. Как ты считаешь, ты сейчас готова, деточка?
– Да. Ну пожалуйста, скажи мне, Ванесса сильно пострадала? А что с Криспином, почему он кричал о своей матери?
Это все его вина. От начала до конца.
– Его мать не пристегнулась и вылетела через лобовое стекло. Об этом полиция и хотела с тобой поговорить. Что произошло, деточка? Вы переходили дорогу?
– Мы только… начали переходить. Китти… Китти не хотела держать меня за руку. И тут… из-за поворота… прямо на нас вылетела машина Райтов, с буквой «Л» на номере…
Дэвид сжал кулаки:
– Я убью этого щенка!
Я почувствовала неладное. От меня что-то скрывают.
– Ванесса тоже в коме?
Мамины глаза наполнились слезами.
– Фасолинка, мне очень жаль…
Это прозвище мама придумала, когда мы еще жили вдвоем.
– Ванесса погибла. И мама Криспина тоже.
Погибли? Обе?! Я буквально окаменела, когда услышанное дошло до сознания. Этого не может быть!
Потому что если это так, то на моих руках кровь. А на душе смертный грех.
Что скажет мама, когда узнает правду? Ведь это вопрос нескольких часов.
Когда Китти придет в себя, она всем расскажет, что произошло.
Нам позволили посмотреть на нее через стекло отделения интенсивной терапии, но внутрь входить запретили. Китти занимались сразу несколько врачей. Они часто поглядывали на монитор, время от времени издававший противный писк.
– Не волнуйтесь, – на ходу сказала нам медсестра. – Пищит, если показатели выше нормы. Обычно все само выравнивается.
А если не выровняется?
Я видела, что мама и Дэвид тоже подумали об этом, но никто из нас не хотел произносить это вслух. Мы стояли у стекла и держались за руки: я в середине, мама слева, Дэвид – справа. Мы впервые оказалась так близко друг к другу. Для этого нужно было произойти несчастному случаю с Китти.
Это всего лишь вопрос времени…
Пронзительный писк усилился. Что-то не снижалось до нормы.
Понизилось!
Мы одновременно выдохнули с облегчением.
Китти лежала на кровати, опутанная проводами. На голове у нее была шапочка из бинтов, похожая на белый младенческий чепчик, и из-под нее тоже выходили провода. Лицо закрыто повязкой, левая рука туго перемотана.