– Ничего себе!
Значит, жизнь кипит? Жизнь, из которой я намеренно исключила себя после несчастного случая, чтобы защитить сестру и мать. Обычная жизнь, где люди ходят по магазинам, не зная о тюремных порядках или о лжи, разъедающей душу.
Мама притормозила на светофоре.
– Но я до сих пор корю себя за то, что не справилась.
– Это не твоя вина, – твердо сказала я.
Вскоре после признания Китти мама поняла, что попросту не успевает ухаживать и за ней, и за младенцем. Был неприятный случай, когда Китти дергала малышку за ногу до темных синяков. Мама не утаила, что с силой ударила Китти. Этого властям хватило, чтобы обратить внимание на проблему.
На этот раз Китти отправили в специальное учреждение – не из-за ее роли в гибели Ванессы (как Лили и предсказывала, обвинений сестре не предъявили в связи с ее состоянием и потому, что на момент несчастного случая ей было одиннадцать лет), а оттого, что Китти, расстроившись, не может контролировать себя и наносит увечья всем вокруг.
– Когда я могу ее навестить? – спросила я, неловко пристегиваясь (давно не сидела в машине).
– Мне сказали, лучше немного подождать, чтобы она привыкла.
Но я чувствовала, что мама нервничает. На секунду мне даже показалось, что она догадывается, о чем я умолчала.
– Мам, что еще стряслось?
Она взглянула в зеркало заднего вида:
– Тебя кое-кто хочет видеть.
Я посмотрела в ту сторону – и замерла. Силуэт на краю парковки я узнала бы даже в толпе.
Свинцовый Человек.
Можно было попросить его уйти, как на свидании в тюрьме, но я, напротив, даже согласилась встретиться с ним через пару дней на берегу Темзы возле того места, где мы гуляли в первую ночь нашей близости.
– Я прочел об апелляции и не мог не приехать, – просто сказал он.
Я ждала, что еще он скажет. Молчание, как я узнала от Сары, заставляет людей рассказать больше, чем они собирались.
– Мне очень неловко, что все так вышло. Ты стала мне дорога, Элисон.
Я искала в сердце отзвуки прежних чувств, но там не было решительно ничего. Китти, кстати, тоже вообще не говорит о Джонни.
– Пожалуйста, прости меня, – добавил он.
Отец, умирая, тоже просил прощенья. На что надеяться мне самой, если я не научусь прощать?
– Хорошо, – отозвалась я, – прощаю.
Свинцовый Человек взял меня за руку. Я ожидала ощутить знакомый трепет, безумную страсть, которая охватывала меня раньше. Ничего не произошло.
– Скажи, есть ли у меня шанс? – спросил он.
Мимо прошли молодые супруги. На груди мужчины в новомодной переноске сидел младенец – между складок ткани виднелась целая шапка светлых волосиков. Папаша нагнулся и поцеловал ребенка в макушку. У меня давно могли быть собственные дети, если бы я жила иначе. Может, еще не поздно?
– Нет, – тихо ответила я. – Извини, но нет.
Июль 2018 г.
Наше дело ведет Робин. Он хочет встретиться, чтобы обсудить нашу «стратегию». Я и страшусь встречи, и жду ее с нетерпением.
Я сижу в ресторанчике недалеко от залива, где мы плавали, приезжая на каникулы.
Переехать в Сент-Айвс предложила мама.
– Тебе нужен новый старт, – убеждала она меня. – А я уже давно созрела для переезда.
Так мы оказались в прибрежном городке, который всегда любили. Свет в Сент-Айвсе идеален для живописи. Я получила работу в местном колледже искусств и даже купила себе новый купальник и теперь плаваю по утрам. Ничто не сравнится с бодрящим холодом морских волн, сменяющимся горячим душем, хотя я хорошо знаю, что море бывает безжалостным. Совсем как жизнь.
Робин вызвался приехать в Сент-Айвс, чтобы мне не пришлось ехать в Лондон. Мама в последнюю минуту отказалась идти, заявив, что не оставит Ванессу на няньку.
– Хорошо выглядишь, – похвалил Робин, поглядывая на мои волосы (по предложению мамы я начала их отращивать). Еще я набрала пару килограммов и уже не выгляжу слишком худой.
– Мне здесь хорошо, – согласилась я. – Море всегда меня успокаивало.
– Да, море – это все. Я стосковался по морю и… – он двинулся на стуле.
«Чему?» – едва не спросила я, но момент был упущен. Робин достал папку.
– Я собрал свидетельства соцработников, детской группы при библиотеке, куда твоя мама ходит с Ванессой, семейного врача, еще кое-кого… Все ручаются и клянутся, что Ванесса у твоей матери как сыр в масле катается. Посмотришь?
Он протянул мне папку, наши руки нечаянно соприкоснулись, и я неожиданно ощутила… что-то. Не то же самое, что со Свинцовым Человеком, но приятное, ласковое. Нет, нечто большее.
Да прекрати ты, грозно сказала я себе. Тебе что, мало было?
Я просмотрела записи.
– Обязательно допиши, что заботиться о Ванессе будет не только мама, но и я, – попросила я.
– Правда?
Я кивнула.
– Я скоро открываю собственную студию.
– Очень рад. Сент-Айвс просто создан для тебя.
Робин отодвинул тарелку. Морской карась очень вкусный, но ни у одного из нас не было аппетита. Я думала о сестре, которая попала в такое заведение, что ее даже нельзя навестить, пока она «не привыкнет».
– Ванесса должна остаться с нами ради Китти, – тихо сказала я. – Это единственное, что я могу для нее сделать.
Глава 80Китти
Июль 2018 г.
Б…е…л…л…а.
Так зовут новенькую девушку, которую поселили в соседнюю комнату. Ее имя красивыми буквами вывела на двери мать; имя Китти просто напечатано, как у всех остальных.
У Беллы очень красивые вещи.
– Какое у тебя одеяло! – восхитилась Китти, рассматривая розовые и голубые оборки.
– Спасибо, – медленно ответила Белла. – Это мама шила.
У Китти теперь есть портативный компьютер, достаточно компактный, чтобы пристегивать к поясу; сейчас он лежит у нее на коленях. Называй-меня-Джинни купила. Машина очень точно переводит мысли Китти. Иногда это не играет на руку – здесь не одобряют бранных слов, а Китти не всегда успевает отключить прибор, прежде чем подумает что-нибудь плохое. Женщина, которая ведет занятия по медитации, говорит, что нужно вдыхать хорошее, а на выдохе выпускать из себя гнев.
С тех пор, как Китти поселилась здесь, воспоминания о прошлом перестали ее преследовать. Иногда они всплывают, но потом куда-то уходят и не возвращаются.
Белла кажется спокойной. Может, потому, что сбивший ее грузовик повредил отделы мозга, отвечающие за гнев? Она тоже носит шлем, как Китти, и у нее из-под шлема тоже выглядывают темные волосы.
– Вы совсем как близнецы, – сказала Хорошая Медсестра Номер 1.
– Я всегда хотела иметь сестру, – отозвалась Белла.
– И я тоже, – поддакнула Китти, включив свой прибор.
– У тебя же вроде есть сестра?
Китти подумала.
– Есть, но только наполовину.
Белла протянула руку – вялую и слабую.
– Я могу быть тебе сестрой, если хочешь.
Китти ощутила трепет восторга.
– Круто, – сказала за нее машина. «Круто» было любимым словечком Беллы. – Хочу.
Белла напоминала Ванессу, только мягче характером.
Эта мысль разбудила воспоминание о девушке с именем на Ба… Барбара! Барбара Прямая Челка! Студентка, которая в свободное время помогала в доме инвалидов и организовала там ансамбль. Та, которая заметила, что Китти расстроилась из-за Папаши с Дряблой Физиономией, и увезла ее на кресле так быстро, что они врезались в стену в конце коридора.
Китти вдруг подумала, что Барбара нравилась ей еще и потому, что она кого-то напоминала. Точно! Ее бывшую лучшую подругу Ванессу. Они с Китти умели быть паиньками, но обожали командовать и обе были музыкальны. Джонни тоже играл в оркестре. Китти ему очень нравилась, пока он не влюбился в кого-то еще. Но сейчас Китти уже не нужны ни Барбара, ни Джонни.
Потому что у нее есть Белла.
На днях заходили Пятничная Мамаша и Элисон и притащили Младенца. Малютка орала во все горло.
– Мы постараемся всегда заботиться о Ванессе, – пообещала Пятничная Мамаша.
О какой еще Ванессе? В памяти мелькнули светлые косички, но воспоминание сразу растворилось.
Полусестра что-то протянула на ладони.
– «Мой медальон! – сказал за Китти прибор.
– Врачи разрешили тебе его носить, только смотри ни за что не зацепись, – предупредила Пятничная Мамаша.
– Я не ребенок!
Китти открыла медальон. Внутри оказалась фотография красивой девочки с косичками и милой улыбкой. Она кого-то напоминала…
– Это ты в детстве, – сказала Полусестра. – Я положила снимок в медальон, когда ты… не могла его носить.
– Почему?
– Потому что я тебя люблю.
Китти почувствовала, как в сердце что-то шевельнулось.
– Я тебя тоже люблю.
Вид у Полусестры и Пятничной Мамаши стал такой, будто они вот-вот расплачутся, но малышка была первой.
– Можете уйти? Это существо действует на нервы. Голова болит. Не могу думать.
Вскоре они ушли. Так-то лучше! Можно без помех рисовать пальцами, а потом принесут рыбные крокеты. И все вокруг, особенно новенькая в соседней палате, сказали, что медальон очень красивый.
Глава 81Элисон
Сентябрь 2018 г.
Я начинаю урок. Обожаю это ощущение – восторг, надежду, оптимизм. Не только в отношении студентов, но и меня самой. Сегодня первое занятие по изготовлению витражей, которое я проведу после освобождения из тюрьмы. Своего рода испытание на прочность, как сказала мой психотерапевт.
– Резец нужно держать вот так, – говорю я классу. – И обязательно надевайте перчатки.
– А если порежемся? – спрашивает кто-то.
– Сразу же скажите мне, у меня есть аптечка.
Мой собственный набор первой помощи у меня в голове. Он немедленно будет пущен в ход, если меня посетит желание порезать себя.
Пока что я справляюсь.
В дверь постучали. Я подавила раздражение: не люблю, когда опаздывают и нужно заново начинать объяснение. Впрочем, мы только начали…
Открываю дверь – и замираю. На пороге стоит мужчина в красно-синем клетчатом пиджаке, который ему явно мал. Волосы у него длиннее, чем в нашу прошлую встречу, но на лице все то же взволнованное выражение.