– Мне очень жаль, Джейк.
– Да, и мне жаль. Нас обоих. Как там говорится? Мы прокляты жить в интересные времена.
– Прокляты, – эхом откликнулся Морбиус. – Вот как они до меня добрались.
– Ты о чем?
– Измененная кровь. Похоже, ее создал тот же ученый, Франклин. От нее у меня появляется невероятная сила, и невозможно перестать ее пить. Мне обманом дали попробовать новой крови, заманили в ловушку. Какой я дурак!
Они снова помолчали. Наконец, тишину разрушил Джейк.
– Так где же... Мартина теперь? Почему-то мне кажется, что она добрее, чем ты думаешь, и умеет прощать. Любящее сердце способно простить очень многое.
– Ее забрали... Ее похитил какой-то Демонд. Жестокий, высокопоставленный мерзавец. Я помогаю подруге отыскать пропавших родителей, а она помогает мне искать Мартину.
Аманда... В безумном вихре времени и событий в мрачной тюремной камере Майкл совсем о ней позабыл. А теперь вдруг подумал, вдруг служители культа Огненных демонов похитили и ее тоже? Снова?
– Помогаешь подруге? Не слыхал, чтобы чудовища помогали друзьям.
– Спасибо, что сомневаешься, Джейк. Однако с тех пор, как я изменился, успел натворить дел на сотни кошмарных снов. Я причинял людям боль. Дрался с честными мужчинами и женщинами. Отбирал жизнь у невинных. Знаешь, если хорошенько подумать, наверное, может, и к лучшему, что мне придется гнить здесь, в этой темной камере до конца моих дней.
– Майкл, а у тебя были в школе любимые учителя? – спросил Джейк.
Вопрос застал Морбиуса врасплох. Он мысленно вернулся в школу, вспомнил себя восьмилетним. Именно этот год выдался особенно трудным по многим причинам. Ио кое-кто очень тогда ему помог.
Миссис Моргенталер.
Она разглядела в маленьком Майкле что-то особенное, поощряла его любовь к математике и естественным наукам, уверяла, что злые одноклассники с годами ослабеют, а Майкл, наоборот, наберется сил. К сожалению, их теплая дружба окончилась в день, когда Майкл, закашлявшись, нечаянно забрызгал учительницу кровью.
И все же она оказалась права насчет тех, кто травил его в школе. Хоть все обернулось и не совсем так, как предполагала миссис Моргенталер.
– Были... – пробормотал Морбиус, вспоминая доброе лицо учительницы и ее прохладные руки. «Руки холодные, зато сердце горячее», – говорила она. Такая у нее была присказка.
– Я преподавал математику четвероклассникам, Майкл. Если побыть на моем месте несколько лет, научишься сразу определять, кто из детей в душе добрый, а в ком слишком много тьмы. Я не говорю, что совсем нельзя изменить злого человека, однако есть некоторые черты, которые определяют личность, диктуют основы поведения. И я довольно хорошо разбираюсь в людях. Не знаю, дар ли это или я научился этому за годы работы учителем, или и то, и другое. И вот что я тебе скажу, Майкл...
Джейк снова надолго замолчал. Морбиуса терзало любопытство, хотя он ни за что бы в этом не признался. Он молча ждал продолжения. Наконец Джейк заговорил снова.
– Может, ты совершил что-то ужасное, и я вряд ли смогу определить, в каких свершениях ты действительно виноват, однако хочу тебе кое-что сообщить: судя по тому, что я видел, и по твоим рассказам, никакое ты не чудовище.
Морбиус улыбнулся, приоткрыв острые клыки. И пусть он не поверил до конца новому другу, от его слов стало теплее на сердце.
– Спасибо, Джейк.
Из соседней камеры донесся тихий странный звук, и Морбиус прислушался. Он не сразу понял, что там происходит, но немного позже догадался.
Джейк плакал.
Морбиус помрачнел. Он вдруг представил, как жена Джейка тоже плачет где-то в городе, на поверхности. Тоскует по мужу, одна в целом доме, где так и пустует детская комната.
– И я тоже – не чудовище, – прошептал Джейк.
ГЛАВА 16
АМАНДА проснулась от собственного крика.
Села и, отчаянно моргая, огляделась. Она находилась в небольшой комнате с бетонными стенами и дверью, лежала на металлическом столе, похожем на те, на которые укладывают трупы в моргах. В двери было затуманенное стекло, и разглядеть сквозь него ничего, кроме тусклою света, было невозможно.
До Аманды не доносилось ни единого звука.
Девушка села, мысли закружились бурным водоворотом Прикрыв глаза, она опустила лицо в ладони – темной успокаивала и в то же время наполняла тревогой. Аманда попыталась сообразить, где находится и как сюда попала. Воспоминания нахлынули неотвратимо.
Книжный магазин.
Квартира. Лиз.
Кэтрин!
Аманда отвела от лица руки и снова огляделась, лихорадочно втягивая воздух. Старшая сестра жива, и она снова похитила Аманду.
Морбиуса нет рядом, однако и Аманда уже не та же девочка. Она стала сильнее. Решительнее.
Встав на ноги, – колени сначала дрогнули, но потом послушались, – Аманда пристально оглядела комнату. Надо было выяснить, куда она угодила и найти способ сбежать.
Ее окружали гладкие бетонные стены, без единой щели или впадины, где могли бы таиться какие-то секреты. Таким же гладким был и пол. Единственным выходом из комнаты оказалась дверь. Аманда приложила к двери ухо, задержала дыхание и все равно ничего не услышала. Медленно и осторожно она взялась за круглую дверную ручку и без надежды повернула ее.
Однако ручка повиновалась, и дверь приоткрылась с тихим щелчком.
Аманда выглянула в узкую щель – перед ней был длинный полутемный коридор с низким потолком. Рядом мерцала тусклая лампа. Других дверей видно не было, стены терялись в темноте. В отдалении светились другие лампы, но и они давали очень мало света.
Аманда окинула взглядом через плечо комнату, в которой очнулась, и снова коридор. Остаться в четырех стенах или выйти? Не так-то просто принять решение. Можно, конечно, подождать, пока кто-нибудь не появится, и попробовать пробиться на свободу, а можно выйти в открытую дверь в надежде на лучшее.
Раньше Аманда наверняка осталась бы на месте.
А теперь вышла, бесшумно затворив за собой дверь.
Она неслышно ступала по пустому длинному коридору. То и дело ей встречались на стенах горящие лампочки, небольшие, без абажуров, освещавшие лишь небольшие участки стены и коридора. Спустя несколько минут такой прогулки Аманда оглянулась – дверь, из которой она вышла, исчезла, будто бы поглощенная сумеречными тенями.
Тянулись минуты, Аманда осторожно шагала по коридору. Она потеряла счет времени и с усилием отгоняла слезы, подступившие от усталости и ощущения собственного бессилия. Наконец, когда ей уже захотелось сдаться и повернуть назад, она заметила вдали нечто интересное.
Дверь.
Аманда прикусила губу, стараясь отогнать страх. Дверь была почти такой же, как в комнате, из которой она недавно вышла. Нет, не просто похожа, она была точно такой же. Аманда внимательно огляделась. Вокруг было совершенно пусто. Возможно, ей просто привиделось все случившееся в квартире Лиз? Быть может, ей приснился дурной сон?
Сон, от которого она до сих пор не очнулась?
Аманда открыла дверь.
Она вошла в комнату, точно такую же, в которой недавно проснулась. Внутри был лишь металлический стол. Странно. Неужели она сделала круг и вернулась к началу пути? Нет, не может быть! Она шла по совершенно прямому коридору. Разве может прямой, как стрела, путь вдруг повернуть вспять?
Аманда повернулась спиной к двери и пристально осмотрела коридор, казавшийся бесконечным. Не пойти ли в обратную сторону? Быть может, она пропустила выход или лестничный пролет? И тут лампочка над ее головой замерцала и погасла. Аманда осталась в чернильно-черной тьме,
Аманда потеряла ощущение пространства, не могла бы сказать, где верх, где низ, и потянулась к стене, чтобы не упасть. Борясь с охватившей ее дрожью, девушка решила войти в комнату – новую или старую, неважно, – и подождать, когда свет загорится снова. Если, конечно, это вообще когда-нибудь случится.
Она сделала несколько шагов и остановилась: кажется, комната не там. Держась рукой за стену, Аманда пошла в другую сторону и снова остановилась. Повернула еще раз. Потом опять. Двери не было.
Аманда замерла.
Послышался какой-то звук. Шепот.
Или нет? Быть может, ей кажется, воображение играет с ней злые шутки? Шепот прекратился так же внезапно, как возник.
Что-то коснулось ее затылка и шеи. Чье-то дыхание. Кто-то стоял у нее за спиной. Совсем близко! Аманда медленно обернулась, охваченная ужасом, но готовая драться. Уже подняв руку со сжатым кулаком, она почувствовала, как кто-то снова дышит ей в затылок. Теплое дыхание согрело шею. Кто-то стоял перед ней, и другой, или другие, за спиной.
Внезапно в коридоре зажегся свет, и Аманда закричала от ужаса. Ее тесно обступили люди в красных балахонах. Они стояли очень близко и смотрели на нее, улыбаясь, как будто и прежде могли видеть ее сквозь тьму.
Крик Аманды из испуганного превратился в яростный, и она безуспешно попыталась пробиться сквозь тесную толпу. Неизвестные лишь рассмеялись и принялись толкать ее друг к другу, все сильнее заливаясь смехом. Пронзительный хохот отдавался эхом от низкого потолка и звучал все громче. Аманда сопротивлялась, стараясь вырваться из толпы, однако противников было слишком много, а места слишком мало. Ее толкали сильнее, безжалостнее.
А потом лампы замигали быстро-быстро, как стробоскопы, выхватывая из темноты безобразные лица. Аманду уже не толкали, а били по голове. Наконец свет погас, а может, это Аманда закрыла глаза, теряя сознание.
Так сразу и не поймешь.
Больно ударившись лицом о пол, она только и успела почувствовать, каким прохладным, оказывается, бывает бетон.
«Освежающая прохлада», – подумала она и рассмеялась. Ее смех смешался со смехом мучителей, а потом остались лишь тьма и тишина.
– АМАНДА? Аманда, солнышко, просыпайся! – прозвучал голос сестры.
На мгновение Аманде показалось, что она снова в родном доме и Кэтрин ласково будит ее, потому что пора собираться в школу. Девочке всегда было трудно просыпаться по утрам, в отличие от старшей сестры, – Кэтрин мгновенно выпрыгивала из кровати, с завидной энергией встречая каждый новый день. Пока Аманда еле-еле одевалась и кое-как завтракала кукурузными хлопьями с молоком, Кэтрин, прихлебывая кофе, помогала сестре собрать учебники и тетради и причесаться.