– Вы можете пройти в учительскую.
Когда мы вошли туда, полицейский закрыл дверь. Внезапно я стал задыхаться. Мой ингалятор был в рюкзаке, а рюкзак лежал на полу. Пока еще он был мне не нужен, но на всякий случай я хотел иметь его под рукой.
– Ты можешь сесть, – сказал он.
Я сел на стул около шкафа для хранения документов, а он сел на стул у окна. Комната была маленькой, и мне не хотелось находиться так близко от его пистолета. У него был большой значок на груди со словом «сержант», а над значком – флажок, похожий на американский флаг, но без достаточного количества полос.
– Энди, у тебя есть право хранить молчание, – сказал он.
Потом он очень быстро сказал много других слов. Закончив говорить, он потер подбородок.
– Ты понял то, что я тебе только что сказал, Энди? – У него были голубые глаза, как у дяди Маркуса. – Насчет своего права хранить молчание?
– Да, сэр.
– Это означает, что ты не обязан говорить мне все прямо сейчас. Я собираюсь задать тебе несколько вопросов, но ты имеешь право не отвечать на них.
Я кивнул. Звучало довольно глупо – он будет задавать вопросы, а я могу молчать, но иногда люди делают бессмысленные вещи. Я решил, что это именно такой случай.
– У тебя также есть право просить присутствия родителей, когда я говорю с тобой, – сказал он. – Ты это понимаешь?
– Да, сэр, – сказал я, хотя был совершенно обескуражен.
Мамы здесь не было, а он все равно разговаривал со мной.
– Я хочу поговорить с тобой о ночи, когда произошел пожар, – сказал он.
– Окей, – ответил я.
– Ты выходил наружу во время локина?
Я не знал, что делать. Я мог хранить молчание. Хотя он повернулся, и из этого положения я больше не видел пистолета, я все равно знал, что он здесь. Каждую минуту сержант мог вытащить его и пристрелить меня. Я подумал, что лучше буду отвечать. А вдруг мне придется врать? А что, если он принес с собой детектор лжи? Мне не хватало воздуха, но я боялся потянуться к своему рюкзаку. А вдруг он подумает, что у меня там лежит пистолет?
– Ты выходил наружу во время локина? – спросил он снова.
Я отрицательно помотал головой:
– Нет, сэр.
– Значит, ты не выходил наружу во время локина?
Я снова помотал головой. Почему он задает один и тот же вопрос? Я наклонился, чтобы посмотреть, нет ли под его стулом детектора лжи. Но я увидел только его ноги.
– У нас есть несколько показаний, что перед пожаром тебя видели около церкви.
Моя рубашка намокла в подмышках. Утром я забыл воспользоваться дезодорантом. Мама специально поставила новый, в форме карандаша, на мой список «Приготовь все утром». Но я, как всегда, забыл его использовать.
– Я никуда не выходил, – повторил я.
– Ты был вовлечен в драку с Китом Уэстоном в церкви, правильно?
Может быть, он пришел, чтобы разузнать об этой драке? Кто начал ее первым?
– Он обозвал меня, – сказал я.
– И ты очень разозлился на него.
– Да, сэр.
– Настолько сильно, что совершил поджог.
– Что? – Я опешил.
– Это ты поджег церковь, Энди?
– Да нет же, я спас людей на пожаре. – Я подумал, что он путает меня с кем-то другим.
– Тогда почему ты не рассказываешь мне, как ты спасал людей?
Это было просто. Я рассказывал эту историю столько раз, что слова вылетали так же свободно, как факты, говорящие о глобальном потеплении. Я рассказал ему о том, как находившиеся в здании люди вылезали через окно мужского туалета и прыгали на корпус кондиционера, и все остальное.
– Хорошо, Энди. – Он встал, и рукоятка пистолета оказалась на уровне моих глаз. – Можешь идти в класс. Спасибо за помощь.
– Пожалуйста.
Я попрощался с ним и отправился в комнату мисс Беттс. Урок закончился, и она должна была подсказать мне, куда я должен идти. Мой день пошел не так, как я предполагал, и я был сбит с толку. Она сказала, что я должен идти на урок искусства, а потом спросила:
– Как ты поговорил с полицейским?
– Хорошо.
Я старался показать, что со мной все в порядке. По дороге в класс я думал о вопросах полицейского и моих ответах и в результате решил, что самое умное – это хранить молчание. Даже если у него пистолет.
28Лорел
Бонни Беттс засунула голову в дверь моего кабинета, когда я мерила температуру у ученицы четвертого класса.
– Я зайду, когда у тебя будет свободная минута, – сказала она и закрыла дверь.
Я вынула термометр изо рта девочки.
– Нормальная температура. Я думаю, это аллергия.
Она скорчила гримасу:
– Но нос все время заложен.
– Это может быть очень неприятно, – сказала я, кидая пластиковый футляр от термометра в мусорное ведро. – Попроси свою маму купить какой-нибудь спрей от аллергии. Я помогу.
Она встала, как будто на спине у нее был мешок картошки, и, шаркая, вышла из кабинета.
Я позвала Бонни. Начальная школа, в которой я работала, находилась на одной территории со средней школой, в которой преподавала Бонни, но все же непривычно было видеть ее в моем здании в середине дня.
– Как поживаешь, Бонни? – спросила я. – Может быть, сядешь? – Я кивнула в сторону стула, на котором только что сидела ученица.
Бонни стояла в дверях.
– Нет, спасибо. Я просто подумала, что тебе небезынтересно будет услышать, что миссис Поттер забрала Энди из моего класса для беседы с полицейским. Вернувшись, он выглядел вполне спокойным, но я подумала, что тебе надо об этом знать.
– Они говорили с ним, не предупредив меня? – Я не знала, законно ли это.
Бонни пожала плечами:
– Этот вопрос не обсуждался. – Она посмотрела на часы: – Мне пора, я решила просто дать тебе знать.
Я поблагодарила ее, потом села за стол, размышляя, стоит ли сейчас забирать Энди с уроков и выяснять, что случилось. После этого его день точно вылетит из колеи, но я была уверена, что он и так уже сбит с толку посещением полицейского. Пока я решала этот вопрос, мне позвонил Флип Кейтс.
– Я только что узнала, что один из ваших парней говорил с Энди.
Я знала Флипа много лет и не сомневалась, что со мной он не станет темнить.
– Это был сержант Вуд, – сказал он. Имя было мне незнакомо. – Ему было необходимо задать Энди несколько вопросов насчет пожара.
– Разве я не должна была присутствовать при этом разговоре?
– При допросе детей моложе четырнадцати лет присутствие родителей обязательно, – проговорил Флип. – Сержант Вуд сказал Энди, что он имеет право на присутствие родителей, но он ничего не ответил.
– Он был растерян, Флип! – Я встала и закрыла дверь кабинета. – Кому-нибудь из вас следовало позвонить мне.
– Я думаю, он вел себя с Энди корректно, – сказал Флип и добавил: – Простите, но теперь необходимо произвести обыск в комнате Энди. Нам надо, чтобы вы подписали согласие на обыск. Мы хотим провести его сегодня днем. Вы можете отпроситься с работы?
– Вы хотите проводить обыск в комнате Энди? – Я решила, что лучше сделать вид, что я в шоке.
Наверняка Маркус нарушил правила, предупредив меня об обыске.
– Да. Это не займет много времени.
Я могла сказать, что ничего не буду подписывать. Но что они могут найти в комнате Энди, помимо того, что я там видела? Тапочки, подумала я. Мне надо было просто выбросить их. Идиотка. Почему я их не выкинула? А вдруг мне придется рассказывать им о жидкости для зажигалок?
– Я буду там через сорок пять минут.
Я дам им осмотреть комнату и положу конец всем слухам. И тогда они займутся делом – станут искать настоящего преступника.
– Прекрасно, – сказал Флип. – Встретимся у вашего дома в полдень.
Хотя я приехала домой без пятнадцати двенадцать, полицейский автомобиль уже был припаркован в конце улицы у воды, и, помахав двум полицейским, которые сидели в машине, я свернула к своему дому. Мне было интересно, не специально ли они приехали заранее, не потому ли, что не хотели дать мне возможность до обыска побывать в комнате Энди.
Я встретила их у парадной двери. Флип улыбнулся и пожал мою руку.
– Лорел, это сержант Вуд, – сказал он.
– Мэм. – Сержант Вуд кивнул мне, но руку не протянул. Седой, с ясными голубыми глазами, он был бы симпатичным, если бы позволял себе улыбаться. Мне почему-то было неприятно думать, что именно он допрашивал моего мальчика.
Флип подал мне бумагу и ручку:
– Вот бланк разрешения на обыск.
Я посмотрела на бланк, собираясь его прочесть, но буквы прыгали перед глазами.
– Вам просто надо взглянуть на комнату Энди? – спросила я и поставила подпись. – Вам ведь не надо обыскивать весь дом?
– Совершенно верно, – ответил Флип.
– Нет проблем. – Я пригласила их внутрь. – Я знаю, что вы должны выполнять то, что вам приказано, и я хочу очистить имя Энди от всех подозрений.
Они последовали за мной наверх в комнату Энди. Сержант нес большую брезентовую сумку, и я испугалась, что он собирается забрать какие-нибудь вещи. Как я объясню это Энди? В дверях комнаты оба полицейских остановились и надели резиновые перчатки.
– Могу я присутствовать при обыске?
– Да, мэм, – сказал Флип, как будто забыв, как долго мы знаем друг друга.
Я села на краешек кровати Энди, сложив на коленях дрожащие руки и стараясь не мешать, а они начали открывать шкафы и читать указания, которые я оставила для него на корковой доске.
– Когда вы сегодня разговаривали с Энди, сержант Вуд, он сказал вам что-нибудь такое, после чего вы захотели обыскать его комнату?
– Нет, мэм, – ответил за сержанта Флип. – Мы еще раньше хотели попросить на это вашего согласия.
– О чем вы говорили с ним?
– У вас установлен родительский контроль на этом компьютере, мэм? – спросил сержант Вуд, как будто не слыша вопроса.
– Да, установлен. Но он не особенно любит сидеть в Интернете. Ему больше нравятся игры.
Сержант Вуд сел на стул Энди и вставил в дисковод компакт-диск.
Я подумала о грязном послании от «Музикрулз» и спросила себя, на сколько еще отвратительных посланий он наткнется.