Как только за ним захлопнулась дверь, Мэгги схватила меня за руку.
– Почему ты не выбросила все это? – спросила она.
– Я не подумала, – сказала я. – Не сообразила насчет фотографий. Мне следовало с самого начала дать им ту самую одежду. Я совершила большую глупость. Прости, Мэгги.
Мы молча стояли у входной двери.
– Какое это может иметь значение? – сказала я. – Он невиновен, так что на одежде не может быть никаких горючих веществ, ведь так?
– О господи, надеюсь, что нет.
– Мэгги, ты даже думать не должна…
– А что, если его зажигалка подтекала, ты же сама говорила?
– Тогда мы это объясним, – спокойно сказала я. – Я сегодня утром встречалась с адвокатом, и он сказал, что прямых улик нет. Так что, раз на одежде ничего нет, им нечего инкриминировать Энди.
Она посмотрела на меня с горечью.
– Ничего они не найдут, Мэгги. – Я прижала ее к себе, и она ослабла у меня в руках, что было совсем не похоже на мою своевольную дочку. – Нам не о чем беспокоиться.
35Мэгги
Я не разговаривала с Беном после того, как Дон застукала меня в доме на берегу, хотя получила от него шесть посланий. Я томительно ждала слов мамы: «Мне сегодня звонила Дон Рейнольдс». Но она ничего не говорила, и от неизвестности я готова была перерезать себе вены. А еще Дон зародила во мне небольшое, самое крошечное сомнение насчет Бена. Но это было самое худшее из всего плохого.
Наконец вечером он позвонил.
– Я сейчас перезвоню тебе!
Я вышла из дома и поднялась на волнорез. Не хотелось, чтобы мама слышала наш разговор.
Наконец, отойдя на достаточное расстояние, я набрала его номер.
– Я просто схожу с ума, – проговорила я, услышав его голос. – Что тебе сказала Дон?
– Все спокойно, – ответил Бен. – По крайней мере, до сих пор. Но она была в ярости, когда я пришел домой прошлой ночью.
– Что ты ей сказал?
– Ну, мы поговорили. Это заняло некоторое время. – Он хихикнул. – Я сказал ей… ну… короче, что мы с ней поспешили и не должны были делать того, что сделали.
Раньше я чувствовала свою вину перед Дон, но после того, как она прошлой ночью повела себя, как настоящая стерва, чувство вины исчезло.
– Она была очень огорчена?
– Да, конечно, Но, я думаю, она этого ждала.
– Как считаешь, она расскажет маме? – Я дошла до конца волнореза и села на сваю. – Я была уверена, что она сегодня позвонит ей.
– Да, это проблема, Мэгги. Она считает, что мы не должны видеться. Что я развращаю малолетку.
– Это наше дело! – Я слышала эхо своего голоса, разносящееся по воде.
– Я тоже не хочу, чтобы она считала это своим делом, если ты меня понимаешь.
– Что ты имеешь в виду?
– Я считаю, что некоторое время мы должны вести себя тихо.
– Что значит – вести себя тихо?
– Не видеться. Особенно в «Сторожевом Баркасе». Мы можем разговаривать и переписываться, но я считаю, что встречаться нам не стоит.
Как он только мог сказать такое!
– Бен! Я должна тебя видеть! Я с ума сойду, если не увижу тебя!
– Я знаю, – сказал он. – Я тоже. Но мы не можем рисковать и злить Дон. Тебе скоро исполнится восемнадцать, и ты окончишь школу. Тогда это уже не будет проблемой. Так что давай просто…
– Но… ведь в субботу у нас тренировка в бассейне. Ведь никого не удивит, если мы потом встретимся, как делали раньше? Ну, вроде потолковать о команде. Ведь Дон не побежит подавать на нас в суд?
Он помолчал минуту, потом сказал:
– В субботу Дон пойдет на тренировку.
– Что? – Я встала. – Зачем?
– Она сказала, что хочет посмотреть на детей. Соскучилась, как она говорит. Но я уверен, что она это делает, чтобы проследить за нами. Так что мы должны быть настороже, Мэгги, и ничего себе не позволять, понимаешь?
– Но почему ты не мог ей сказать, чтобы она не приходила?
– Потому что я стараюсь защитить нас. – Я подумала, что, может быть, надоела ему. – Она может рассказать все не только твоей матери, но и Маркусу, и родителям детей, с которыми мы работаем. Дай мне все уладить с ней, хорошо? Я знаю ее лучше. Нам просто нужно какое-то время не высовываться и сидеть тихо. Пока ты не окончишь школу.
– Но ведь еще больше месяца!
– Он пролетит быстро, мой ангел.
– Как ты можешь быть таким спокойным?
– Это совсем не так. Просто у меня было двадцать четыре часа, чтобы хорошенько подумать. Для нас это лучший выход.
Я легла на спину и стала смотреть в небо. Из-за туч не было видно звезд. Мои глаза были полны слез. Я понимала, что он прав. Мне уже осточертело быть все время осторожной, но ведь стоит подождать только один месяц, и я всю жизнь буду с ним.
– Мэгги, ты еще здесь?
– Я думаю… – В моей голове внезапно сложился план. – Я думаю, что на будущий год не буду жить в кампусе, – сказала я, – а найду себе комнату здесь, на острове.
– О чем ты говоришь? Ты ведь всегда хотела жить в кампусе.
– Я не хочу быть так далеко от тебя.
– Всего сорок пять минут езды.
– Это слишком далеко. – Я ладонью стерла слезы со щек.
– Мне кажется, тебе следует жить в кампусе. Это будет для тебя хорошим опытом.
– Ты не хочешь, чтобы я была ближе к тебе?
– Конечно, хочу. Но я могу часто приезжать, если тебя не смущает, что тебя будут видеть с таким стариком.
Я рассмеялась:
– Никоим образом.
Мне понравилась мысль, что я, наконец, смогу показаться с ним на публике.
– Не решай сейчас, Мэгги, – сказал он. – Я думаю, так будет лучше для тебя. Надо пройти весь опыт колледжа.
Если бы я осталась в Топсейле, а он уехал в колледж, я бы не хотела, чтобы он жил в кампусе. Как он может отпускать меня так просто? Я вспомнила ощущение, когда клала голову ему на грудь. Какое удовольствие я чувствовала, когда он обнимал меня.
– Бен?
– Я здесь.
– А можно нам… может быть, через неделю… можно найти какое-нибудь местечко, чтобы побыть вместе? Хоть немного. Ночью на берегу или где-нибудь еще? Никто ведь не узнает. Ну, пожалуйста.
Он молчал, и у меня напрягся каждый мускул в ожидании его ответа.
– Хорошо, что-нибудь придумаем.
– Я люблю тебя.
– Я тебя тоже.
Я выключила телефон и лежала на пристани до тех пор, пока не заснула, изо всех сил кончиками пальцев уцепившись за его «я тебя тоже».
36Лорел
Я положила телефонную трубку, потом бегом побежала через кампус от начальной школы до средней. Добравшись до главного офиса, я совершенно запыхалась и вспотела.
– Вон туда. – Секретарша кивнула в направлении зала, где проводились собрания. Дверь была приоткрыта, и я распахнула ее без стука. Флип Кейтс сидел за длинным столом, а напротив сидел Энди, казавшийся таким маленьким и хрупким. Когда я вошла, он вскочил со стула и с плачем бросился ко мне.
– Все хорошо, милый. – Я обняла его и прижала к себе. – Не бойся. Все будет в порядке.
Незадолго до этого Флип отправил мне сообщение, что у них есть постановление на арест Энди. Я посмотрела на него поверх головы Энди.
– Почему? – спросила я.
– На его брюках и теннисных тапочках обнаружены следы горючего, – сказал он. – Мне очень жаль, Лорел.
Зажигалка.
– Может быть, он пролил жидкость из зажигалки, когда…
Флип покачал головой:
– Это бензин и дизельное топливо.
Мои мысли пустились вскачь. Этого не может быть.
– Это невозможно, Флип! – Энди изо всех сил прижимался ко мне, как будто я была его единственной защитой в мире. – Это наверняка ошибка, а может, заговор. – Я готова была ухватиться за соломинку. Сердце с перебоями колотилось в грудной клетке. – Это совершенно невозможно!
– Я понимаю, что вы расстроены, Лорел…
– Флип! Вы знаете этого ребенка. – Я прижала к себе Энди еще сильнее. По моим щекам текли слезы, и я не хотела, чтобы он их видел. – Вы знаете его почти всю его жизнь! Пожалуйста! Это наверняка какая-то глупая ошибка!
Я надеялась найти симпатию в глазах Флипа, но почти ослепла от слез.
– Мне очень жаль, – сказал он, – но придется отправить его в центр для несовершеннолетних правонарушителей в Кэсл Хейн. Вы можете сопровождать его на своей машине или поехать вместе с ним в моей.
– С ним, – сказала я. – Я никогда не выпускаю его из виду.
Сидя на заднем сиденье полицейской машины, я позвонила Маркусу.
– Уже еду, – проговорил Маркус. – Я сам только что узнал.
– Я не понимаю, что происходит, Маркус. – Я старалась говорить спокойно, чтобы не испугать Энди еще больше. Он, дрожа, прижимался ко мне. Я не видела его таким испуганным с тех пор, как он был маленьким мальчиком.
– Позвони его адвокату, – сказал Маркус. – Увидимся там.
– Он хочет нас застрелить? – прошептал Энди, когда я закончила разговор по телефону.
– Кто? – спросила я. – Флип? Нет, конечно нет. Никто не собирается в нас стрелять.
В исправительном центре для подростков лысеющий полицейский велел мне заполнить какую-то форму, а сам в это время говорил с Флипом на непонятном мне юридическом жаргоне. Потом снял у Энди отпечатки пальцев из-за «серьезной природы преступления».
Маркус появился, когда другой офицер выдал Энди темно-синие робу и штаны и сказал, чтобы тот следовал за ним. Я внезапно поняла, что они собираются оставить его здесь.
– Он не может здесь оставаться! – сказала я тюремному служащему, а Маркус подошел и встал рядом со мной. – Я заплачу залог. Только скажите мне сколько…
– В подобных случаях не бывает залога, мэм, – ответил офицер.
Маркус протянул офицеру руку. Я обрадовалась, что он одет в форму.
– Я – Маркус Локвуд, – сказал он. – Дядя этого мальчика.
– Вы работаете начальником пожарной охраны в Серф Сити?
Маркус кивнул.
– Что значит – нет залога? – спросила я.
– Он будет арестован на пять дней, и судья решит, будет ли он до суда оставлен в тюрьме или его можно отпустить домой под подписку. Принимая во внимание серьезность преступления, я предполагаю, что он будет оставлен здесь.