Журналы оказались слегка устаревшими по датам еженедельниками, заполненными очень занудными статьями о текущих событиях и политическим анализом, однако на одном из них было изображение Джейсена. Бен поднял журнал и включил, улыбнувшись при виде изображения вращающейся Балансирной станции, которая, с тех пор, как он помог устроить на ней диверсию, выглядела в реальности не так аккуратно
Приятно чувствовать себя частью чего–то важного.
Голорепортаж содержал отрывки из кореллианских новостей, касающиеся рейда на «Балансир», хотя Бен в репортаже не упоминался, и он не знал, расстраивает его это или нет. Некоторое признание его заслуг было бы кстати; однако кореллианские источники, которые цитировались в репортаже, довольно грубо отзывались о Джейсене, называя его предателем и террористом. Голос журналиста, казалось, заполнял всю комнату, хотя регулятор громкости был поставлен на минимум, а ковер и гобелены на стенах поглощали звуки.
Репортаж был не очень–то вежлив и по отношению к дяде Хэну. Средних лет мужчина, незнакомый Бену, выкладывал свое мнение корреспонденту.
«-…Значит, он называет себя кореллианцем. Но забудьте про эти Кровавые полосы храбрости на его форменных штанах – с тем же успехом это могла быть и толстая желтая полоса трусости на спине, потому что Хэн Соло является просто марионеткой Галактического Альянса. Он предает Кореллию тем, что сидит на заднице и делает все, что ему прикажут его приятели из Альянса. И его сын не лучше…»
Джейсен казался смущенным. Возможно, он еще сильней расстроился из–за своего папы. Бен бы расстроился.
— Лучше используй наушники, чтобы слушать это одному, — сказал Джейсен.
— Но ты стал знаменитым. – Бен протянул ему голожурнал. – Хочешь взглянуть?
Джейсен поднял бровь, и стал, казалось, еще больше обеспокоен предстоящей встречей с Главой государства Омасом. – Замечательно, но я мог бы обойтись без того, чтобы Тракен Сал–Соло использовал меня, чтобы унизить моего отца перед Кореллией. Ты ведь понимаешь, что это он дал эту информацию прессе, не так ли?
— Да, конечно я понимаю. Но если нам нечего стыдиться этого, то какая разница? Мы действовали в интересах Галактического Альянса. Балансирная станция была угрозой для всех.
Джейсен очень медленно повернул голову с особой полуулыбкой, которая, как уже выяснил Бен, означала, что он впечатлен.
— Однако многие миры сейчас принимают сторону Кореллии. Так как ты считаешь, наносят или не наносят вред подобные репортажи?
Теперь Бен всегда мог определить, когда его проверяют. Он знал, что должен сказать именно то, что думал: было бессмысленно пытаться дать заумный ответ. Он хотел учиться у Джейсена так сильно, что это сжигало его.
— Некоторые миры всегда будут против Альянса. Поэтому мы хотя бы можем дать понять тем, кто на нашей стороне, что мы действуем. Это позволит им чувствовать себя в большей безопасности.
Джейсен одобрительно кивнул, и Бен ощутил где–то в своем разуме легкое касание Силы, похожее на поглаживание по голове. – Очень проницательно. Думаю, ты прав.
— В любом случае, все узнают, что мы делаем все возможное, чтобы остановить войну. – Бен положил журнал обратно на стол и мельком взглянул на обложки остальных. – Похоже, твоих голографий здесь больше, чем чьих бы то ни было.
На секунду улыбка Джейсена померкла, и он оглянулся на двери кабинета Омаса, выглядя так, словно хотел бы, чтобы глава Галактического Альянса быстрее завершил свои дела и вышел. Бен почувствовал то, что привлекло внимание его двоюродного брата; это было явное ощущение конфликта, спора людей, и это было почти так же ясно, как будто слышно ушами, конечно, если ты умеешь слушать Силу. Теперь Бен умел. Джейсен был хорошим учителем.
Бен пристально посмотрел на лицо Джейсена. С недавнего времени он выглядел намного старше. Иногда он выглядел почти таким же старым, как папа. – Что происходит?
— Большая политика, — чуть слышно сказал Джейсен.
Он поднес пальцы к губам, почти прикоснувшись, очень незаметным движением, которое не было понятным никому другому – в данном случае под «другим» понимался только референт Омаса, сидевший за столом рядом с огромной двустворчатой дверью, ведущей в кабинет – но Бен понял намек. «Помолчи».
Внезапно он забеспокоился, как бы не подвести Джейсена. Глава государства Омас не был чужим; он знал его отца, и Бен уже встречался с ним на праздновании годовщины создания государства. По большей части от этого мероприятия ему запомнилось ощущение своего маленького роста в толпе высоких людей, беседующих о вещах, которых он не понимал. Но Бен хотел, чтобы его воспринимали, как ученика Джейсена, а не как сына Люка Скайуокера, «наследника династии», как его тогда назвал один из гостей. Это очень трудно – быть сыном двух мастеров–джедаев, к которым все относятся как к «легендарным». Бен уже потерял счет случаям, когда он ощущал себя невидимкой.
— Глава государства Омас не задержит вас, джедай Соло, — сказал референт, слегка качнув головой в сторону закрытых дверей кабинета Омаса. – У него сейчас адмирал Ниатхал.
«Я снова невидим» — подумал Бен.
Он заставил себя успокоиться и уселся, положив руки на колени, скопировав позу Джейсена. Бен попытался сосчитать количество различных видов животных, изображенных на огромном гобелене, покрывавшем часть противоположной стены. То, что на первый взгляд казалось калейдоскопом различных цветов, на самом деле оказалось тысячами изображений самых невероятных животных со всех уголков галактики – со всего Галактического Альянса.
Наконец двери открылись, и наружу вышагнула Ниатхал, прямо–таки излучая раздражение. Позади нее в дверях появился Омас, и вымученно улыбнулся.
— А, Джейсен, — сказал он. – Извини, что заставил ждать. Зайдешь? И Бен. Рад, что ты тоже смог прийти.
Ниатхал мельком взглянула на Джейсена, как будто не узнавая. Он поприветствовал ее легким кивком.
— Адмирал, — улыбнувшись, сказал он. – Рад вас видеть.
Ниатхал слегка повернулась в сторону – для мон–каламари, расы с боковым расположением глаз, это было эквивалентно очень открытому взгляду – и внимательно посмотрела на них обоих.
— Вы прекрасно сработали на Балансирной станции, сэр. И ты, юноша.
«Мое имя Бен». Но он уже немного научился дипломатичности. – Благодарю вас, мэм.
Омас жестом пригласил Джейсена идти вперед, а Бен покорно последовал за ним. Омас не высказал уже надоевшего комментария о том, что Бен подрос с их последней встрече; не смотрел он и мимо него, обращаясь к Джейсену. Омас посмотрел ему в глаза. Ощущение оттого, что к тебе относятся как к взрослому, было одновременно и тревожным и захватывающим. Бен сосредоточился на том, что говорили собеседники.
Омас предпочел сесть не в кресло напротив них, а за свой рабочий стол, словно прячась за укрытиее. – Что же привело тебя сюда, Джейсен?
— У меня есть предложение.
— Излагай.
— Выведение из строя Балансирной станции всего лишь дало нам дополнительное время в отношении Кореллии. У нас есть максимум несколько месяцев, прежде чем она снова будет работоспособной, затем мы вернемся к тому, с чего начали, но теперь обиженная Кореллия пользуется большей поддержкой.
— Это экстраполяция того, что ты видишь в Силе, Джейсен?
— Нет, это просто очевидно до степени неизбежности.
Бен ощутил, как Омас сдерживает свою реакцию. Выглядело это тас, словно двое мужчин спорили, не выдавая это ни произносимыми словами или интонацией голосов.
— Продолжай, – сказал Омас.
— Сейчас – единственный момент, когда мы можем осуществить упреждающие действия, прежде чем оппозиция Галактическому Альянсу получит шанс организовать свои действия. Кореллия, Комменор и Чезин должны быть полностью переубеждены, переубеждены публично, чтобы доказать необходимость единства другим правительствам – а кроме того, должна быть полностью нейтрализована их способность вести войну. Должны быть уничтожены их космоверфи.
Бен был рад, что Джейсен сказал «уничтожены». Это был первый полученный им ключ к разгадке того, что подразумевалось под словом «переубеждены».
— Это, — медленно произнес Омас, — очень напоминает разговор, который у меня только что состоялся.
То, как он сказал слово «разговор», дало понять, о чем он спорил с Ниатхал. Значит, она, так же как и Джейсен, хотела активных действий.
— Мы «отшлепали» Кореллию, и сделали из нее мученика за идею, — сказал Джейсен. – Вооруженного мученика за вооруженную идею.
— Но Кореллия увидела, на что мы способны, и это заставит ее правительство подумать дважды.
— А мы увидели, на что способны они, — сказал Джейсен. – И я подумал дважды. Если вы отдадите под мое командование боевое соединение, я смогу уничтожить их главные верфи и положить конец этому конфликту прямо сейчас. Если мы сможем заставить повиноваться Кореллию, это будет сигналом для остальных о том, что ни одна планета не может иметь большее значение, чем Альянс в целом.
— Джейсен, ты просишь меня объявить войну, а Сенат на это никогда не согласится. И я знаю позицию Совета джедаев по этому вопросу.
— Война начнется в любом случае. Если мы направляем оружие на Кореллию, нам лучше быть готовыми использовать его. А мы направили оружие, когда вывели из строя «Балансир».
Омас хорошо скрыл свой страх, но Бен все же ощутил его. Чувствовалось, что Омас боялся не Джейсена; это был более неопределенный и бесформенный ужас, как будто эти события уже захлестывали его.
— Кстати о кореллианцах, разве подобное нападение не вобъет клин между тобой и твоим отцом?
— Очень может быть, — ответил Джейсен. – Но я джедай, а это именно тот вид личных мотивов, которые нас учили игнорировать.
— Я приму это предложение к рассмотрению.
— Я это понимаю, как отрицательный ответ, — голос Джейсена был идеально ровным. – Но с уверенностью, которую мне дает Сила, хочу вам сказать, что нежелание полностью избавиться от раскола сейчас приведет в ближайшие годы к смертям миллиардов. Сейчас мы – на поворотном пункте между хаосом и порядком.