Куда бы Луциан не посмотрел, он видел сухие кости, использованные не по назначению. Он даже не мог подсчитать, сколько человеческих скелетов понадобилось, чтобы создать эту погребальную демонстрацию, или сколько часов братья святого Валпурга потратили, чтобы создать это омерзительное празднество смерти. «Это работа сумасшедших!» — воскликнул он, — »Это непристойно!»
«Это может казаться так для нас, бессмертных», — сказала Соня более мягким тоном, — «Но мы не должны бояться смерти как это делают они». «Бедные, темные существа! Я никогда по— настоящему не понимала, как их неизбежное вымирание влияет на их разум. Они ходят в мрачной тени смерти каждую минуту своей жизни «, — с состраданием в голосе промолвила она, созерцая это ужасное зрелище.
Луциан был поражен, что Соня чувствовала такую симпатию к людям, даже после того, что они сделали с её матерью. «Ее внешняя красота», — понял он, глядя на ослепительную принцессу вампиров с восхищением, — «была проблеском ее внутренней благодати».
Как можно не любить такую женщину?
Он осмотрел всё практическим взглядом. Этот гротескный склеп, как бы там ни было, показался ему хорошим местом для отдыха. Смертные должны быть действительно смелыми, чтобы искать свою добычу в этом жутком месте.
«Мы остаёмся здесь, миледи». С помощью своего факела он зажёг свечи в скелетных люстрах. «Я думаю, нам не стоит идти дальше… если вы не против», — он спешно исправился.
Соня смущённо улыбнулась. «Я полагаюсь на твоё мнение, Луциан», — сказала она, — «И, пожалуйста, называй меня Соня».
«Я постараюсь», — ответил он застенчиво. Честно говоря, Луциан не мог привыкнуть к тому, что может обращаться к ней так бесцеремонно, за исключением своих фантазий, конечно, так, что он решил обойти эту проблему, просто избегая имён и форм вежливости.
Он сел между двумя высокими колоннами из черепов, опираясь спиной на холодный известняк. «До наступления ночи ещё долго «, — отметил он, — «Вы должны постараться, поспать.» Он засунул кинжал за пояс. «Я буду охранять вас, пока нельзя будет безопасно продолжить путешествие».
Луциан посмотрел на горизонтальную нишу, на которой лежал одетый в робу скелет. Он скинул кости на пол, освобождая место для Сони, но принцесса решила лечь рядом с ним, положив голову ему на колени. «Хорошо еще, если ты сможешь защитить меня от неспокойных сновидений «, — прошептала она, — «Я боюсь кошмаров, вызванных этой страшной ночью».
Луциан не удержался и погладил ее распущенные волосы, пытаясь успокоить её мысли. Льняные косы на ощупь были как нити шёлка. «Возможно, сон подарит тебе забвение», — прошептал он, — «и сладкое избавление от бед этого дня «.
«Дорогой Луциан!» — выдохнула она. Он почувствовал, как её напряженные плечи расслабились у его ног. «Я всегда могу рассчитывать на твою защиту в трудную минуту».
Он купался в ее похвалах и ласке, наслаждаясь ее теплым расположением, которое врятли будет продолжатся долго. Он знал, что скоро взойдет луна, и Соня увидет его таким, каким он был на самом деле: волком в одежде человека, таким же ужасным и отвратительным, как любой другой оборотень.
«Соня, возможно, забыла, на мгновение, об огромной пропасти между нами», — думал Луциан, — «но я не могу. Только несколько часов дневного света стоят между нами и страшной правдой, что она — это сама красота, а я — чудовище».
ГЛАВА СЕДЬМАЯКАТАКОМБЫ
Луциан очнулся. Несмотря на все усилия, усталость, видимо, взяла над ним верх. Свечи в склепе уже давно сгорели, оставив его в полной темноте. Он тут же потянулся к Соне, но с ужасом обнаружил, что голова принцессы уже не покоится на его коленях.
«Соня!» — в смятении закричал он. Луциан вскочил на ноги, его охватила паника, — «Соня!»
«Успокойся», — ответил ему мелодичный голос. Лазурные глаза светились в темноте, всего в нескольких футах от него, — «Я всё ещё с тобой «.
Его глаза медленно приспосабливались к темноте. Наконец, он увидел изящный силуэт Сони, стоящей в мрачном склепе. Луциан с облегчением вздохнул, и в ту же минуту его охватил стыд за то, что он заснул первым, — «Простите меня, миледи! Я не хотел, таким образом уклониться от своих обязанностей!»
«Здесь нечего прощать», — настаивала Соня, — «Ты приложил столько усилий, чтобы спасти меня! Поэтому было справедливо, что я наблюдала за тобой, пока ты отдыхаешь». Она подняла глаза к потолку, в её голосе зазвучали радостные нотки, — «Разве ты не чувствуешь это, Луциан? Солнце село. Снова наступила ночь! «
Луциан разделял её уверенность. Он не должен был видеть небо, чтобы знать, что поднялась полная луна. Он чувствовал себя полным энергии, как, благодаря наступлению ночи, так и благодаря небольшому отдыху. Развернув повязки, он увидел, что его раны исцелились, и только тонкие белые шрамы были там, где серебро проникло в плоть.
Вдобавок его тело дрожало на грани перемен. Его кожа была туго натянута , как будто его человеческий эпидермис был слишком мал, чтобы сдерживать зверя внутри него. Мышцы пульсировали вдоль его обнажённого торса, а его оставшаяся одежда плотно сдерживала его кожу. Если бы не присутствие Сони, он бы в спешке снял шерстяные рейтузы. Вместо этого, он просто скинул сапоги, обнажив заостренные жёлтые ногти, которые уже были похожи на когти ужасного волка.
Даже, несмотря на несколько тонн твёрдого известняка, отделяющих его от луны, он чувствовал её непреодолимое притяжение. Крошечные волоски по всему телу встали дыбом. Собачьи клыки выскользнули из его десен. Его пальцы начали превращаться в лапы….
«Нет!» — подумал Луциан, решив бороться с трансформацией до тех пор, пока это возможно. Не сейчас. Пока нет. Он беспокойно прошёлся по склепу, чтобы не стоять на месте. Схватив новый факел из ближайшего бра, он зажег его кремнем, а затем направились к арке, ведущий на поверхность. «Мы должны торопиться. Много миль лежат между нами и безопасным имением вашего отца «.
«Я готова», — смело ответила Соня. В блестящем кулоне на груди отражался яркий оранжевый свет факела. Ее светящиеся голубые глаза приняли свой обычный оттенок каштанового, — «Я знаю, что с тобой я в безопасности».
«Это верно», — признал Луциан, — «несмотря даже на полную луну». Соне не угрожала опасность от зверя, которым он был обречён стать. Будучи оборотнем, его сила и жестокость будут направлены только против их смертных врагов.
Вдруг в его голову пришла мысль. Луциан передал Соне пояс, сумку и кинжал. «Возьмите это», — сказал он ей, его голос уже был глубже и грубее, чем раньше, — «Я… скоро не буду нуждаться в этом».
Она приняла предметы без лишних вопросов. «Я понимаю», — просто сказала она, не заставляя Луциана что— либо объяснять. Девушка привязала его пояс вокруг своей стройной талии. «Я сохраню их для тебя».
«Словно мое скромное имущество стоит твоего беспокойства», — думал он пренебрежительно. Только кинжал обладал каплей ценности. Безопасность Сони это все, что имеет значение.
Влечённый непрерывным притяжением луны, он практически потащил ее за собой. Они поспешно проделали путь через подземный лабиринт, ориентируясь на сделанные ранние знаки. Миновав окровавленный гобелен, на котором Соня лечила раны Луциана, они поднялись по спиральной лестнице в разрушенную церковь. Луциан осмотрелся вокруг арки в вершине лестницы, ища любой намёк на скрывающихся убийц демонов, но не увидел никаких признаков опасности. Он понюхал воздух и обнаружил только человеческий запах несколько часовой давности.
Отсутствие врагов его не удивило. Насколько безрассудным должен быть смертный, чтобы охотиться на вампиров и оборотней в темное время суток, да ещё и под полной луной?
Они вышли из лестничной клетки в пустынный монастырь. Лунный свет лился через витражи, распаляя чувства Луциана. Кости и сухожилия хрустели и выкручивались под его кожей.
Он пытался бороться c изменениями, но это было, всё равно, что бороться с течением. Его охватила клаустрофобия вместе с непреодолимым желанием бежать подальше от Сони. Он молнией бросился вниз нефа, как лунатик, выскочил из монастыря на кладбище.
«Луциан! Подожди! «— кричала ему в след Соня, но он не слышал её из— за крови, шумящей в ушах. Его сердце, билось, как барабан, а его зрачки уменьшились до маленьких чёрных точек, окруженные яркими кобальтовыми шарами.
Полная луна ярко сияла над кладбищем. Больше не фильтруясь через затемнённые стекла, вся мощь лунного сияния упала прямо на него, ускоряя изменение. С замиранием сердца, Луциан понял, что не может больше противостоять преображению.
Соня выбежала из монастыря, об этом говорил шелест её помятой туники и дамасского платья. Ее кожаные ботинки поспешила вниз по ступенькам к нему. «Луциан, пожалуйста! Тебе не нужно прятаться от меня».
«Отвернитесь, миледи! Я прошу вас!» — его гортанный голос едва ли был похож на человеческий. Луциан отвернулся, сильная дрожь пробрала его с ног до головы. Он чувствовал, как его внутреннее естество рвётся наружу: «Я не хочу, чтобы вы видели меня таким!»
Он запрокинул голову и плечи, греясь под бодрящим светом луны. Его светлая кожа потемнела, приобретая оттенок серого. Грива грубого чёрного меха росла из его головы и плечей, затем распространилась по всему телу и конечностям, которые становились больше и тяжелее с каждым ударом сердца. Его позвоночник мучительно удлинялся, как будто растягивался по стойке, его рейтузы разошлись по швам, поскольку он стал настоящим гигантом. Зазубренные когти торчали из его пальцев.
Мучительный стон сорвался с его уст, когда его череп резко изменился. Его лицо превратилось в собачью морду. Его лоб вдавился назад над ожесточенными голубыми глазами. Уши удлинились и приняли коническую форму с кисточками на концах. Ноздри стали плоскими надо ртом, полным острых зубов. Пена стекала с волчьих челюстей.
Его чувства усилились, ночь ожила тысячами новых запахов и звуков. Когда трансформация близилась к завершению, мучительные судороги сменились чувством неоспоримого возбуждения. Он вытянул свои когти, наслаждаясь своей повышенной силой и энергией. Поддавшись первичному импульсу, он торжественно завыл на луну.