Луциан не обращал внимания на смертную проститутку. Его глаза видели только Соню, которую Маркус и Николай сопровождали вверх по лестнице, всё дальше от него. Она оглянулась через плечо, и их глаза на мгновение встретились, перед тем как Сорен грубо взял Луциана за руку и потащил прочь из фойе.
«Пойдем, собака!» — огрызнулся надсмотрщик, — «Тебе пора вернутся туда, где тебе самое место».
ГЛАВА ВОСЬМАЯОРДОГАЗ
Склеп старейшин был скрыт глубоко под Ордогазом, многими футами ниже, чем самые глубокие подземелья и подвалы старинного особняка. В пол огромного подземелья, украшенного искусно сделанной мозаикой, были встроены три больших бронзовых диска. На каждом из дисков запутанные кельтские узоры обвивали одну из трёх украшенных больших букв:
A — для Амелии. M — для Маркуса. V — для Виктора.
Обычно в мрачном склепе, который редко посещали жители поместья, царило молчание, но сегодня, по случаю пробуждения Виктора, в подземелье присутствовал весь совет наряду с другими лицами. Гости собрались у самого входа в склеп, перед началом гранитных ступеней, ведущих вниз, к самому нижнему этажу, где Маркус ожидал в центре треугольника образованного дисками. Факелы мерцали в арочных нишах на стенах. Четвертый бронзовый диск, также украшенный замысловатым кельтскими узорами, находился на стене над дверным проемом.
Соня стояла по правую руку от Маркуса. В отсутствие матери, она была удостоена чести содействовать Старейшине в пробуждении её отца. Эта ответственность отягощала её разум. Она дрожала в своём глянцевом бургундском платье, как от холода, царившего в склепе, так и от ожидания важных событий впереди. Волнение в связи с перспективой увидеться со своим отцом, впервые за два столетия, омрачалось отрезвляющим осознанием того, что вскоре он должен узнать о несвоевременной кончине своей жены.
«Если бы я могла избавить его от столь ужасного откровения», — думала она, — «по крайней мере, пока он полностью не восстановился бы после пробуждения». Увы, как лидер ковена на ближайшие сто лет, было важно, чтобы он узнал, как можно быстрее, обо всём, что произошло во время его долгого отдыха. «Думаю, я должна быть благодарна, за то, что не мне предстоит сообщить отцу эти трагические новости».
Это бремя лежит лишь на Маркусе.
Соня наблюдала за уважаемой компанией, которая собралась, чтобы быть свидетелями Пробуждения. Одетые в свои лучшие одежды, члены Совета тихо беседовали между собой, ожидая начала церемонии. Николай стоял среди других гостей. Он откровенно скучал.
Пресыщенное отношение принца оскорбляло её. Хотя она знала, Николая в течение многих веков, ещё с тех пор, когда они были детьми, он ей никогда не нравился. Даже будучи ребёнком, его, не заботило ничего кроме собственных желаний.
Не в первый раз Соня почувствовала сожаление, что Луциан не смог присутствовать на Пробуждении. Конечно, он заслужил эту привилегию больше, чем подобные Николаю. Она даже хотела обратиться к Маркусу от имени Луциана, но в конечном итоге передумала. Она была не столь идеалистичной, чтобы думать, что Маркус, или любой другой старейшина, когда— нибудь смириться с присутствием простого ликана на Пробуждении.
Даже такого бравого и героического ликана, как Луциан.
Мысли о Луциане развеяли холод, продирающий её до костей. Она ещё никогда прежде не встречала подобного ему, как среди ликанов так и среди вампиров. У него был высокий лоб и нежные черты лица поэта, а еще вдобавок сердце воина. Как ученый и историк, она не могла не сравнивать его с легендарными героями прошлого, такими как Персей, Галахад, или даже царь Давид. И все же он был обречён на вечное рабство ни по какой иной причине, как только по причине случайности рождения.
Огромная несправедливость всего этого возмущала её. «Что— то глубоко неправильное с нашим сумеречным миром», — думала она, — «если рыцарственный дух не может подняться до уровня заслуженного своими значительными способностями и мужеством». Страстное осуждение наполнило ее сердце. «Я всегда смогу разглядеть истинное благородство человека».
Колокола зазвонили высоко над головой, отбивая полночь. Тишина опустилась на собравшихся, когда Маркус обратился ко всем присутствующим. Он поднял воротник темной мантии веером за головой. Золотой кинжал отдыхал на поясе.
«Члены Совета, уважаемые гости», — начал он, — «За этими стенами, в мире смертных мелочные тираны постоянно воюют за земли и власть. Короли и династии приходят и уходят в бесконечную и жестокую кавалькаду завоеваний и узурпации. С другой стороны, мы, ковен, не знаем ничего, кроме мира и стабильности уже около пятисот лет. Почему это происходит? «
Другие вампиры, включая Соню, ответили в один голос: «Благодаря последовательности!»
Маркус кивнул в подтверждение. «Мы старейшины, Виктор, Амелия, и я, не ведём войну друг против друга в стремлении к абсолютной власти, не имеем различных взглядов и инстинктов, которые могут привести нас к конфликту. Почему? «
«Благодаря последовательности!» — ритуальный ответ эхом отозвался в стенах мрачного склепа.
«Именно так», — подтвердил Маркус, — «Ковен существует в гармонии, потому что мы, Старейшины, мудро согласились разделить вечность меду собой, по столетию за раз. Один старейшина над землей, два под ней, это в порядке вещей, так что ковен имеет не более одного правителя в любом веке. Таким образом, порядок поддерживается через вечный цикл возрождения и омоложения. А почему? «
«Благодаря последовательности!» — ответили гости в третий и последний раз.
Взгляд Сони неудержимо тянулся к двум из трех бронзовых дисков на полу. Под этими круглыми дисками, она знала, ее отец и Амелия отдыхали в своих могилах. Собственный саркофаг Маркуса был пуст, ожидая его скорого возвращения к непрерывной темноте и одиночеству.
«Сейчас, в назначенный час», — объявил Маркус, — «Скоро я снова уйду под землю, уверенный, что судьба наших людей будет под надёжным руководством моих коллег старейшин на протяжении последующих двухсот лет, пока я не пробужусь снова».
Николай нахмурился от слов своего отца. Соня почувствовала приступ сочувствия к разочарованному принцу, в отличие от любого смертного наследника, Николай никогда не наследует высокое положение отца в ковене. Ведь Маркус был бессмертен, и даже его скорое погребение не могло скрыть этот неудобный факт. «Неудивительно», — подумала она, — «что Николай тратит ночи напролёт на девушек и веселье. Он наследник престола, который никогда не унаследует».
«Пусть начнётся пробуждение», — провозгласил Маркус. Он кивнул Соне и прошептал: «Ты можешь приступать, дитя «.
«Да, лорд Маркус.»
Она опустилась на колени перед бронзовым диском, который носил инициал её отца. Изображённая в традиционном стиле V, которая напоминала летучую мышь с поднятыми крыльями, напомнила ей об идентичном клейме на плече Луциана, но она тут же выбросила из головы все чувства к красивому ликану, сейчас не было времени отвлекаться на девичьи фантазии.
Ее пальцы охватили выступающую металлическую V, и она попыталась повернуть круглую часть диска, около десяти дюймов в диаметре. Нетронутый в течение ровно двух веков древний люк вначале сопротивлялся, но Соня приложила еще больше чистокровной силы, и миниатюрный диск поддался, приводя в движение скрытый заводной механизм. Замысловатые узоры, украшавшие люк, сдвинулись. Соня услышала приглушенный гул долго спящей техники, пробуждённой ото сна. Бронзовый диск полностью погрузился в пол, а затем разделился на четыре треугольных части, которые скрылись из виду, показывая верхнюю часть каменного саркофага ниже. Ещё одна V, отделанная лазуритом, говорила о том, что это был гроб её отца.
Тяжелый звук скольжения камня по камню зазвучал внутри склепа. Приводимый в движение скрытыми противовесами, вертикальный саркофаг поднялся из— под пола, как дьявол, возносящийся из— под помостов передвижной мистерии. Гроб поднимался вверх, возвышаясь над Соней как языческий монолит. Она подождала, пока он остановится, а затем шагнула вперед и освободила фиксатор, скрытый в искусно вырезанной внешней стороне саркофага. Гроб медленно повернулся вокруг своей оси, а затем встал горизонтально полу.
Недвижимая фигура лежала в саркофаге, удерживаемая украшенными металлическими прутьями. Соня подошла к гробу и тут же прикрыла рот рукой. Хотя её и предупредили чего следовало ожидать, но всё же она не смогла не ужаснуться от увиденного.
После двухсот лет спячки, ее отец имел скудное сходство с царственным монархом, которым она его помнила. Скелетная фигура в гробу больше походила на древнюю египетскую мумию, чем на вампира: ссохшийся, сморщенный, и, казалось, безжизненный. Иссушенная серая кожа обтягивала скелет, как вековой пергамент. Кости его грудной клетки торчали под кожей, как опоры заброшенного давным— давно собора, превратившегося в руины.
Голова её отца была лысой, как череп, на который было так похоже его истощённое лицо. Закрытые глаза тонули в чёрных глазницах, а его высохшие губы обнажали десна, показывая заострённые клыки, искажая его лицо мертвецкой гримасой.
Позолоченный кулон, похожий на ее собственный, лежал на его неподвижной груди. Драгоценный пояс и черные глянцевые рейтузы пощадили её от созерцания его иссохшей мужественности.
«Ах, отец!» — тихо сокрушалась она, — «Что с тобой случилось?»
Никаких признаков жизни, ни единого дыхания или сердцебиении, которые могли намекнуть, что ее отец еще жив. Любой смертный наблюдатель легко бы поверил, что тело её отца давно мертво. Даже Соне, знающей, что к чему, было трудно поверить, что ужасный труп перед ней скоро снова будет ходить среди них.
«Хорошо, дитя», — тихо сказал Маркус, — «Ты можешь подготовиться к переносу».
Полированный металлический стержень, с полой стеклянной ампулой в центре, растягивался поперёк открытого саркофага. Соня провела стержень вдоль встроенный борозды, пока пустая ампула не оказалась прямо надо ртом её отца. Потом отошла в сторону, пропуская Маркуса вперёд.