Первым переносчиком малярии, несомненно, был член экипажа кораблей Колумба.
На заре Колумбова обмена комары Anopheles Нового Света и комары Anopheles и Aedes, завезенные из Африки и Европы, оказались частью большого цикла болезней, переносимых комарами, в Америке. Ранее безобидные американские комары Anopheles быстро стали переносчиками малярии. Учитывая, что они 95 миллионов лет эволюционировали самостоятельно и никогда не сталкивались с плазмодием, остается только удивляться поразительной приспособляемости и самих комаров, и малярийного плазмодия. Как пишет гарвардский энтомолог Эндрю Спилмен: «Теоретически паразита на целый континент мог завезти всего один человек. Это похоже на игру в дартс. При достаточном количестве больных людей, контактирующих с достаточным количеством комаров в подходящих условиях, рано или поздно попадешь в яблочко – на континенте появится малярия». Именно так и происходило в Западном полушарии – из Южной Америки через Карибские острова и Соединенные Штаты до северной столицы Канады, Оттавы.
В Рождество 1492 года первое путешествие Колумба завершилось. Флагманский корабль «Санта-Мария» сел на мель у северных берегов Эспаньолы. «Нинья» и «Пинта» не могли взять на борт весь экипаж, и Колумбу пришлось оставить на острове небольшой гарнизон из тридцати девяти человек. Через одиннадцать месяцев в ноябре 1493 года Колумб во второй раз прибыл на Эспаньолу, чтобы основать постоянный колониальный бастион (он все еще полагал, что находится в Азии) для дальнейшего экономического проникновения. Остров лежал в руинах. Оставшиеся на острове испанцы были мертвы, а местные индейцы таино страдали от малярии и инфлюэнцы. Девственная кровь таино оказалась красной дорожкой, расстеленной перед голодными паразитами. Когда Колумб впервые ступил на землю Эспаньолы, индейцы показались ему «неисчислимыми миллионами и миллионами». Во время второго посещения Эспаньолы Колумб писал: «Все мои люди сошли на берег, чтобы поселиться там. Все поняли, что здесь часто идут дожди. И все тяжело заболели трехдневной лихорадкой». Один из его спутников писал: «В этих краях много москитов, которые нам чрезвычайно досаждают». Другой ему вторил: «Москитов здесь очень много, они очень докучливы и разнообразны». Комары и малярия ничего не имели против тех, кого не защищал иммунитет, и с радостью набросились и на испанцев, и на индейцев. Прибывших комаров и их болезни тепло встретили в Новом Свете.
Во время четвертого и последнего путешествия 1502–1504 годов Колумб записал: «Я заболел и много раз был близок к смерти от сильной лихорадки. У меня такая слабость, что единственным выходом для меня была бы смерть». В то же самое время, когда Колумб и его моряки страдали от малярийной горячки и озноба на Побережье москитов и Карибских островах, на другом берегу Атлантики, в Испании, Эрнан Кортес страдал и мучился из-за того, что упустил возможность пережить приключения, разбогатеть и заслужить всеобщее поклонение. Вступить во флот последней экспедиции Колумба ему помешал острый приступ местной испанской малярии. И все же Кортесу удалось завоевать славу и безмерно обогатиться на разграблении огромной и могущественной империи.
Все изначальные зоонотические патогены, проникшие в Америку, имели европейское или африканское происхождение.
Оспа, туберкулез, корь, инфлюэнца и, конечно же, болезни, переносимые комарами, процветали в эпоху Великих географических открытий, начало которой в 1492 году положил Колумб. Эти болезни, к которым многие европейцы (хотя и не все) имели определенный иммунитет, позволили захватчикам покорить и колонизировать значительную часть мира, включая и Америку. В очередной раз европейские триумфы, включая и успех Кортеса, шли следом за инфекциями, а не наоборот. Конкистадоры и колонизаторы просто подбирали то, что осталось после мрачного пиршества болезней. Это единственное объяснение, почему европейцам удалось завоевать мир. «Микробы» из выявленной Джаредом Даймондом триады «гунны, микробы и сталь» оказались самым эффективным орудием колонизации, способствовавшим покорению и истреблению коренных народов. В многочисленных (я бы даже сказал, во всех) европейских колониальных аванпостах местное население страдало от геноцида, а орудием геноцида были микробы.
Народы Европы унаследовали умеренные зоны мира, «Средиземье». Биологические условия повсюду – от Соединенных Штатов и Канады до Новой Зеландии и Австралии – были вполне сопоставимы с условиями европейского континента, и поселенцы легко и быстро приспосабливались к новому окружению. Даже сегодня мы защищены акклиматизацией к местным условиям и местным микробам. Наши дома и те места, где мы живем в течение продолжительного времени, естественно безопасны для нас. Иммунная защита привыкла к различным бактериям и вирусам, которые сосуществуют с нами в местной экологической сфере, благодаря чему возникает баланс. Мы достигаем перемирия с этими микробами и можем спокойно жить и размножаться, не причиняя особого вреда друг другу. Короче говоря, мы осторожно соседствуем. Когда же в наш безопасный маленький мирок проникают микробы извне, они нарушают этот хрупкий баланс, и мы заболеваем. Если мы отправляемся в другие места, населенные чуждыми микробами, мы тоже заболеваем, пока не проживем там достаточно долго, чтобы стать частью экосистемы. Когда я приехал в Оксфорд работать над докторской диссертацией, то проболел целый месяц. Бесчувственные товарищи по университетской хоккейной команде заявили, что такое случается с каждым новичком. Вскоре я узнал, что этот биологический период акклиматизации уже вошел в легенду под названием оксфордского гриппа. Прививки и лекарства облегчают течение болезни и снижают опасности, связанные с подобными переездами. Во времена Колумбова обмена многие европейцы уже обладали приобретенным иммунитетом, поскольку давно сосуществовали с местными инфекциями. Они просто носили своих микробов с собой.
Болезни, завезенные Колумбом и ордами колонизаторов, обрушились на местное население, доведя его до грани вымирания. Среди этих болезней были, естественно, малярия и желтая лихорадка. Колумб был свидетелем и участником жестоких проявлений варварства и сексуального насилия испанцев по отношению к коренным народам. В Соединенных Штатах День Колумба отмечается как национальный праздник – это второй понедельник октября (в честь прибытия Колумба в Америку 12 октября 1492 года), хотя этот мореплаватель на 8000 миль отклонился (или заблудился) от желанной точки назначения. Его послужной список мог бы стать кошмаром страны Неверленд. И он никогда не был рядом с территорией реальных Соединенных Штатов. В 1992 году в День Колумба активист индейского племени Сиу Расселл Минз окропил статую Колумба кровью, заявив, что рядом с первооткрывателем Нового Света «Гитлер кажется малолетним правонарушителем». Хотя викинги опередили Колумба на 500 лет и создали собственный колониальный аванпост на острове Ньюфаундленд, а баскские китобои и рыбаки ловили треску у восточных берегов Канады задолго до 1492 года, именно Колумба считают первооткрывателем Нового Света. Оставив в стороне все неприглядные действия, надо признать, что влияние Христофора Колумба на Америку, имея в виду и случайно завезенные им болезни, чрезвычайно велико.
Известный историк Дэниел Бурстин пишет, что, в отличие от Колумба, викинги, «добравшись до Америки, не изменили ни собственное, ни чье-либо другое представление о мире. Неужели на столь дальние путешествия (Ньюфаундленд находится в сорока пяти сотнях миль по прямой от Бергена!) никто не обратил внимания? Самое замечательное не в том, что викинги действительно достигли Америки, но в том, что они достигли Америки и даже какое-то время жили там, не открыв ее». Конечно, Колумб не открыл Америку, поскольку местные народы жили в этом мире тысячу лет до его появления. Колумб даже не был первым европейцем, обнаружившим Америку. Но он первым распахнул дверь для доминирующего присутствия европейцев, африканских рабов и их болезней в этом новом мире.
Есть немало причин, по которым зоонотические болезни отсутствовали в доколумбовой Америке. Коренные народы не увлекались одомашниванием животных, из-за чего перенос болезней от животных к человеку был маловероятен, хотя и не невозможен. Я уже говорил об этом ранее, но, учитывая значимость этого факта, стоит упомянуть о нем еще раз. К концу последнего большого ледникового периода около 13 000 лет назад 80 процентов крупных млекопитающих Америки вымерло. Сохранились лишь немногие одомашненные животные – индейки, игуаны и утки. Они не жили большими группами, не требовали постоянного наблюдения и были по большей части предоставлены сами себе. Конечно, все зависит от личных предпочтений, но, на мой взгляд, мех более привлекателен для чувств человека, чем перья или чешуя. Ласкать птенца индейки или маленькую игуану не так приятно, как гладить новорожденного ягненка, жеребенка или теленка.
Помимо отсутствия одомашненных зоонотических животных, у местных народов не было промышленного сельского хозяйства в масштабах, которые нарушали бы экологическое равновесие, что произошло в значительной части Старого Света. Наличие ресурсов и климатические ограничения позволяли заниматься сельским хозяйством только для поддержания собственного существования. В отличие от Европы, в Америке не было крупных тягловых животных, из-за чего размеры урожая были ограничены, а избытка продуктов для организации торговли не было. Кроме того, в Америке использовали единственное рабочее животное – собаку, да и то лишь на северных равнинах Соединенных Штатов и Канады. В Южной и Центральной Америке собаки были полуодомашнены (они сами привязались к человеку, рассчитывая на объедки) и служили пищей. Да, коренные народы расчищали земли (обычно методом управляемого выжигания), чтобы направить миграцию стад животных и выращивать «три сестры» – кукурузу, бобы и тыкву, а также другие растения. Но в целом равновесие местных экосистем оставалось ненарушенным.