Глава 12. Неизбежные укусы. Американская революция
Через месяц после первых залпов американской революции в Лексингтоне и Конкорде в апреле 1775 года новый главнокомандующий континентальной армии, Джордж Вашингтон, обратился к политикам Континентального конгресса. Он просил закупить как можно больше коры хинного дерева и хинина. Учитывая тяжелое финансовое положение молодого колониального правительства и стоимость ведения войны, ему выделили всего лишь 300 фунтов. Генерал Вашингтон и сам частенько наведывался к сундуку с хинином, поскольку страдал от приступов малярии (и повторного заражения ею). Впервые он заразился в 1749 году, когда ему было всего семнадцать лет[65].
К счастью для американцев, британцы во время войны тоже испытывали дефицит перуанского хинина, поставляемого Испанией. В 1778 году, незадолго до решения поддержать Америку, испанцы полностью прекратили поставки. Все имевшиеся запасы были отправлены британским войскам в Индию и на Карибы. Безжалостные нападения комаров на британских солдат, не обладавших иммунитетом, и отсутствие хинина во время последней британской военной кампании на юге (она началась в 1780 году с взятия Чарльстона – стратегического порта и настоящего комариного рая) определили судьбу Соединенных Штатов Америки.
Как убедительно пишет Дж. Р. Макнил: «Аргументы неоспоримы: в ходе американской революции британцы потерпели поражение в Йорктауне в октябре 1781 года отчасти и по той причине, что британские солдаты были более подвержены малярии, чем американцы… баланс нарушился, потому что британская стратегия завела значительную часть армии в малярийную зону (и зону желтой лихорадки)». 70 процентов британской армии, в 1780 году оказавшейся в южном комарином царстве, составляли солдаты из бедных, измученных голодом регионов Шотландии и северных графств Англии – то есть из регионов, находящихся вне малярийного пояса Фенских болот. Те, кто уже какое-то время служил в колониях, чаще всего находились в северной зоне заражения и не имели иммунитета от американской малярии.
Генерал Вашингтон и Континентальный конгресс имели серьезное преимущество: колониальная армия была прекрасно акклиматизирована и имела определенный иммунитет. Американская милиция свыклась с местностью во время Семилетней войны и тревожных десятилетий, завершившихся открытым выступлением против короля. Вашингтон, не имея ни научных, ни медицинских доказательств, отлично понимал, что возвращающиеся приступы малярии «защищают его выше всех человеческих ожиданий и вероятностей». Хотя в то время это не было известно, но привычка к местной малярии вполне могла быть единственным преимуществом американцев в неожиданно разразившейся спустя двенадцать лет обид и раздоров после принятия королевского указа войне. Открытые столкновения в Лексингтоне и Конкорде произошли без санкции недавно сформированного Континентального конгресса. Колониальные политики войны не хотели и не были к ней готовы. Конгресс, колонисты и созданная ими Континентальная армия практически ничего не имели, и все это понимали. Вашингтон с его слабой, плохо вооруженной любительской милицией был просто обречен на поражение.
Континентальный конгресс впервые собрался в Филадельфии осенью 1774 года в ответ на Бостонское чаепитие и принятие Репрессивных актов. Пятьдесят шесть делегатов от двенадцати из Тринадцати колоний собрались, чтобы обсудить единую солидарную позицию по отношению к метрополии[66]. Конгрессу идеально подходил девиз трех мушкетеров: «Один за всех, все за одного; объединенные мы выстоим, разъединенные падем». Точно так же сформулирована пятая статья Организации Североатлантического договора (НАТО): «Атака против одного члена организации трактуется как нападение на всех»[67]. Главный вопрос, который предстояло решить первому конгрессу, заключался в том, идти ли на конфронтацию или искать компромисс.
Проблема была не нова для 1774 года. Она детально обсуждалась Сынами свободы, тайной организацией радикалов, во главе которой стояли Сэмюэль Адамс, Джон Хэнкок, Пол Ревир, Бенедикт Арнольд и Патрик Генри. После принятия закона о гербовом сборе 1765 года будущие повстанцы собрались в сыром подвале бостонской таверны и кофейни «Зеленый дракон», которую впоследствии стали считать штаб-квартирой революции. Мне «Зеленый дракон» рисуется чем-то вроде таверны «Гарцующий пони» из «Властелина колец» Дж. Р. Р. Толкиена. Там суровые, прищурившиеся, скрывающие свои лица под капюшонами колонисты пили горький чай или кофе и приглушенными голосами обсуждали планы будущей революции.
К концу XVII века чай стал излюбленным напитком Британии и колоний.
Согласно актам Тауншенда 1767 года, на многие товары, в том числе и на чай, были установлены дополнительные пошлины. Через шесть лет был принят Чайный акт, после чего все истинные американские патриоты перестали пить этот напиток. В декабре 1773 года, вскоре после ратификации Чайного акта, разъяренные Сыны свободы, завернувшись в одеяла и вымазав лица сажей (а вовсе не в мифических регалиях индейцев мохоков, как их часто представляют), сбросили 342 сундука с 90 000 фунтами чая в Бостонскую гавань. Так произошло знаменитое Бостонское чаепитие. Континентальный конгресс легитимизировал этот акт неповиновения, приняв в следующем году резолюцию: «противостоять продажам любого присланного чая… самой своей жизнью и состоянием». «Чай следует запретить повсеместно, – заявил вспыльчивый Джон Адамс своей чудесной жене Абигайль. – И я должен от него отказаться – чем быстрее, тем лучше». Переход на кофе, пишет Энтони Уайлд, «стал патриотическим долгом американцев». Когда американцы прокляли чай, «они компенсировали эту потерю одним из основных продуктов рабской колониальной системы полушария – кофе».
Кофе стоил дешевле, поскольку плантации располагались ближе. Кроме того, кофе считался лекарством от малярии, которая в то время свирепствовала в колониях, особенно в южной зоне заражения. И настоящие врачи, и торговцы змеиным жиром сходились в том, что кофе – это чудодейственное лекарство от малярии и лихорадки. Потребление кофе в Америке возросло многократно. «Врачи давно подозревали, что кофе обладает противомалярийными свойствами, – пишет исследователь малярии Сония Шах в книге «Лихорадка». – Вот почему французские колонисты, отдававшие предпочтение этом напитку, страдали от малярии меньше, чем любители чая британцы. Возможно, именно это заставило американцев изменить свои вкусы».
Учитывая тот факт, что сегодня американцы потребляют четверть всего кофе в мире, Stabucks просто обязан поднять бокал в честь крохотного комара.
«Малярия – вот что объясняет, как нация Бостонского чаепития 1773 года сегодня стала страной латте», – пишет Алекс Перри в книге «Хлеб насущный».
Когда дебаты о конфронтации или компромиссе переместились из кофейни «Зеленый дракон» в Карпентерс-Холл в Калифорнии, предпочтение отдавалось компромиссу. Предложения упорных сторонников революции (их было немного, и всерьез их никто не принимал) отвергались. Основная идея и политический принцип заключался в том, чтобы путем переговоров добиться равных прав как у англичан внутри Британской империи. Американцы хотели иметь право посылать избранных представителей колоний в парламент в Лондоне. Вновь конгресс собрался в мае 1775 года. К этому времени вопрос конфронтации или компромисса уже был решен мушкетными выстрелами в Лексингтоне и Конкорде месяцем раньше. Теперь основными проблемами были реальные стратегические цели вооруженного восстания. На этот вопрос ответил уроженец Британии, который провалился во всем – от плетения канатов до сбора налогов и учительской работы. Он иммигрировал в Филадельфию на средства Бенджамина Франклина в 1774 году за несколько месяцев до первых залпов войны.
Томас Пейн опубликовал короткий памфлет «Здравый смысл: обращение к жителям Америки» в январе 1776 года. За первый год его книга разошлась тиражом 500 тысяч экземпляров и до сих пор продолжает издаваться и оставаться американским бестселлером всех времен. Пейн не предлагал своим читателям «ничего, кроме простых фактов, понятных аргументов и здравого смысла». Он убедительно доказал необходимость независимости и создания демократической республики как «прибежища человечества». Его краткий призыв не только привлек внимание Франции, но еще и обеспечил поддержку идеи войны со стороны колоний и положил конец колебаниям Второго континентального конгресса. Раздразнив и пробудив льва, отступать было некуда.
Письмо к королю Георгу III, в котором провозглашался суверенитет колоний, составляли Джефферсон, Франклин и Джон Адамс. Это было потрясающее философское и политическое заявление – первые слова Декларации независимости. Конституция, Статьи конфедерации, была ратифицирована в 1777 году. Она официально объединила колонии и провозгласила Континентальный конгресс органом управления. Оставалось лишь победить в войне – при поддержке комаров, разумеется.
Решающая роль и активные действия комаров на поле боя часто недооцениваются и игнорируются. Комары вселяли ужас и терзали не имеющих иммунитета британских солдат в южных колониях. Они не были простыми наблюдателями революции, прислушивающимися к раскатистым залпам со своих болот, долин, речных бассейнов и прудов.
Комары дали американцам серьезное преимущество игры на домашнем поле и помогли выковать нацию.
Они повлияли на исход войны сильнее, чем что-либо другое. Генерал Анофелес должен занять достойное место в анналах американской истории, которое принадлежит ему по праву.
В глубоком исследовании «Рабство, болезни и страдания Юга Америки» Питер Маккандлесс раскрывает роль комаров в получении Америкой независимости. Им посвящена глава «Революционная лихорадка». Маккандлесс пишет, что, «читая современные документы, трудно не прийти к выводу о том, что главными победителями южных кампаний были микробы и комары, которые их переносили… В плане исхода войны комариные укусы сделали для победы американцев больше, чем партизанские пули». Комары погубили британскую армию и определили судьбу революции – и мира, каким мы видим его сегодня.