континенте разыгрывалась большая игра меркантильной Монополии и военного Риска. Периодически она выплескивалась в Индию, Центральную Азию, на Кавказ и Дальний Восток.
На последних этапах глобальной имперской игры комары наконец-то скинули маску. Тайный смертоносный агент филяриоза, малярии и желтой лихорадки, а также других заболеваний в конце концов был раскрыт. Как большинство научных открытий и технологических инноваций, осознание роли комаров в заражении этими болезнями было самым тесным образом связано с капитализмом в британских колониях – Индии и Гонконге, а также во французской колонии Алжире. Кроме того, свою роль сыграло вторжение американцев на Кубу.
Начиная с 70-х годов XIX века американские предприниматели и капиталы проникали на Кубу. Остров постепенно превращался в собственность американских корпораций, а экономические связи с Испанией ослабевали. Уже в 1820 году Томас Джефферсон заявлял, что Куба могла бы стать «самым интересным дополнением к нашей системе штатов», и считал, что Америка «должна при первой же возможности захватить Кубу». Испания отклонила предложения пяти американских президентов о покупке острова. Это предлагали Полк, Пирс, Бьюкенен, Грант и Маккинли. Аналогичная коммерческая американизация уже происходила на независимых Гавайских островах. Глядя на самостоятельные Кубу и Гавайи, американские плантаторы подняли пошлины на их «иностранные товары» в американских портах. Несмотря на высокие импортные пошлины, Соединенные Штаты к 1877 году покупали 83 процента кубинского экспорта (не облагалась пошлинами только желтая лихорадка).
После Гражданской войны американская промышленная экономика переживала бум.
К 1900 году Соединенные Штаты стали мировым лидером в производстве товаров, которые составляли почти половину общего экспорта. Хотя Америка располагала значительными природными ресурсами, а многое из того, чего американской экономике недоставало, могла поставлять Канада, обеим странам не хватало резины, шелка, у них не было крупной сахаропроизводящей индустрии. Недоставало также многих тропических товаров. Растущий торговый флот способствовал относительно быстрому развитию американской торговли, но кораблям требовался уголь и защита на море. Американскому капитализму были необходимы меркантилистские колонии. Алчный взгляд дяди Сэма устремился на соседнюю испанскую колонию – на Кубу. Восстание против испанского владычества шло на острове с 1868 года.
Куба многое получила после успешной, поддержанной комарами революции рабов на Гаити под руководством Туссен-Лувертюра. За завоеванную островом в 1804 году свободу пришлось дорого заплатить. На Гаити были уничтожены все плантации, и страна стала экономическим изгоем. Образовавшийся экономический вакуум быстро заполнила Куба. Теперь уже она, а не Гаити, оказалась крупнейшим производителем сахара в мире – на Кубе производилась половина всего мирового запаса сахара. Остров стал крупным экспортером табака и кофе. На Кубу хлынули инвестиции и средства. Гавана с ее величественным морским променадом быстро превратилась в этнический плавильный котел, место общения международных элит и космополитическую мекку, соперничающую в блеске и гламуре с Нью-Йорком. Хотя в XIX веке на Кубе происходили многочисленные восстания против испанского владычества, им не хватало согласованности действий и иностранной поддержки. Все подобные бунты жестоко подавлялись Испанией и кубинскими политическими марионетками.
Начиная с 1868 года восстания стали нормой жизни для острова. В результате значительная часть рабов, которые составляли около 40 процентов населения острова, получили свободу. Испания в ответ ввела на остров значительный контингент европейских войск, не обладавших иммунитетом к местным болезням. В отличие от многих других карибских островов, на Кубе проживала здоровая диаспора испанских колонизаторов и их потомков. Они составляли крупнейший сегмент населения острова, которое на тот момент равнялось 1,7 миллиона человек. С 1865 по 1895 год на Кубе осели более полумиллиона испанских иммигрантов. Значительное количество новых поселенцев, ловцов удачи и испанских солдат на Кубе обеспечило печально известных кубинских комаров запасами девственной крови. В последние десятилетия XIX века на острове ежегодно случались эпидемии желтой лихорадки. От этой болезни на Кубе умерло около 60 000 человек.
Когда в 1886 году рабство было запрещено, богатая испано-кубинская элита почувствовала, что их прибыли падают. После потери Гаити в наполеоновской Франции стали развивать производство сахара из сахарной свеклы, и это сократило доходы плантаций сахарного тростника. Находившаяся в сложном экономическом положении Испания обложила Кубу налогами – почти такими же, какие придумала для американских колоний Британия накануне революции. Испания финансово душила Кубу, свой последний оплот колониальной коммерции, повышая налоги и лишая испано-кубинское население права голоса и юридических привилегий. Американцы отлично понимали, почему кубинцы бунтуют против тиранического испанского правления, венцом которого стали огромные налоги и отказ в политическом представительстве. Американцы были готовы поддержать кубинцев в их борьбе – кроме того, это отвечало их собственным империалистическим интересам. Получив иностранную и внутреннюю поддержку, кубинские сыны Свободы постепенно стали набирать силу. История борьбы Симона Боливара за свободу южноамериканских государств вдохновляла многих. И в 1895 году на Кубе вспыхнуло полномасштабное восстание.
В ходе боевых действий на остров прибыло около 230 000 испанских солдат под командованием генерала Валериано Мясника Вейлера. Действовали они безжалостно. Крестьян согнали с их земель для реконцентрации и поселили в наспех построенных лагерях, где условия жизни были просто ужасными. Урожаи и скот конфисковали, деревни сожгли до основания. К 1896 году треть населения Кубы была переселена в такие концентрационные лагеря, и 15 000 человек, то есть около 10 процентов населения острова, умерло от болезней. Испанцы потеряли 45 000 человек, причем более 90 процентов из них умерли от болезней, желтой лихорадки и малярии. К январю 1898 года из 110 000 оставшихся испанцев 60 процентов страдали болезнями, переносимыми комарами. Непокорные кубинские комары продолжали терзать испанскую армию, военных побед не наблюдалось, и в Испании стало нарастать недовольство кубинской войной. Лидер оппозиционной партии заявил: «Отправив 200 тысяч солдат и пролив столько крови, мы сохраняем за собой только те территории, где стоят наши солдаты». Не имеющие иммунитета подкрепления, присланные непосредственно из Испании, заражались почти сразу же после высадки. Обращения в госпитали в связи с болезнями, переносимыми комарами, достигло 900 000 раз – каждый солдат заражался несколько раз.
Организаторы революции понимали, что желтая лихорадка, малярия и лихорадка денге – их лучшие союзники, а июнь, июль и август – победоносные генералы. Впрочем, сентябрь и октябрь тоже заслуживали благодарности. Для привычных к местным условиям кубинцев все было иначе. В ходе войны они потеряли 4000 человек, из них лишь 30 процентов смертей было связано с теми же болезнями. Как пишет Дж. Р. Макнил, лидеры революции «подталкивали испанцев к непопулярным действиям, искали иностранной поддержки (особенно в США) и чаще всего использовали собственную мобильность, чтобы уклоняться от открытых столкновений с испанскими солдатами, за исключением тех случаев, когда обнаруживали испанские патрули в заведомо невыгодном для них положении. И это помогало поддерживать восстание – раньше так поступали Вашингтон, Туссен и Боливар. Так они добились победы, потому что время и климат были на их стороне».
Американская пресса во главе с соперничающими в сфере средств массовой информации магнатами, Джозефом Пулитцером и Уильямом Рэндольфом Херстом, ярко описывала жестокость солдат Вейлера, чтобы мобилизовать общественное мнение в пользу войны против Испании (и продавать свои газеты). Американцы были возмущены действиями испанцев на Кубе. Президент Уильям Маккинли обвинил Испанию в ведении войны на уничтожение. Кроме того, американские предприниматели, которые мечтали об аннексии Кубы, требовали вмешательства США в этот конфликт. Война приносила им значительные убытки и лишала американскую экономику продукции кубинских плантаций и местной рабочей силы, а также создавала трудности для транспортировки товаров.
После того как Испания отвергла предложение Америки о посредничестве, американский крейсер «Мэн» вошел в порт Гаваны для защиты американских кораблей, собственности, прибылей и других экономических активов. В феврале 1898 года произошел таинственный взрыв – предположительно, испанской мины. «Мэн» потонул, погибло 266 моряков[83]. Разъяренное американское общество, накачанное сенсационными статьями, потребовало немедленных действий под популярными лозунгами: «Помни «Мэн»! К черту Испанию!». К апрелю 1898 года американский флот блокировал остров, а Конгресс объявил войну Испании и ее колониям. Первые американцы сошли на кубинскую землю в конце июня, в разгар комариного сезона. К этому времени лишь четверть испанской армии была в состоянии сражаться. «Это ужасное зрелище, – писал испанский хирург с Кубы. – Невежественные, болезненные крестьяне, которых перебросили сюда из Испании защищать испанский флаг, каждый день умирают сотнями». Но легендарные кубинские комары оказались столь же беспощадны и к американцам.
Когда несколько старших офицеров погибли или заболели желтой лихорадкой, молодой и полный энтузиазма Теодор Рузвельт неожиданно принял на себя командование полком. Случайное повышение, обеспеченное комарами, привлекло к Рузвельту внимание общественности. «Сражение у холма Сан-Хуан, – пишет Дэвид Петриелло, – сделало молодого помощника министра морского флота президентом. Это стало возможно благодаря болезни, которая поразила уже имеющуюся структуру командования». На самом деле, когда полковник Рузвельт со своей небольшой группой добровольцев поднялся на холм, их приветствовал лейтенант Джон Блэкджек Першинг и группа афроамериканских солдат, которые уже захватили высоту и рассеяли всех ее защитников. Тем не менее Рузвельт всегда похвалялся перед репортерами своим военным искусством, и газеты писали исключительно о нем.