Война на Кубе продлилась всего несколько месяцев – это была настоящая маленькая победоносная война.
Быструю победу Америки обеспечили 23 000 солдат, из которых убито в сражении было всего 379 человек. Но еще 4700 умерло от болезней, переносимых комарами. Когда шокирующие известия достигли Вашингтона, политики и инвесторы быстро поняли, что главным препятствием к использованию экономического потенциала Кубы и включению ее богатств в меркантилистский американский рынок являются комары. Бедственное положение с болезнями, переносимыми комарами, не ускользнуло от военных, твердо стоящих ногами на земле и определяющих стратегию действий на Кубе. Длительные военные действия на острове были бы равносильны самоубийству – с помощью комаров. Победить испанцев – это одно, вступать в бой с комарами в процессе оккупации – совсем другое. Впрочем, вскоре подоспела помощь.
Первые империалистические шаги Америки во время американо-испанской войны были связаны с эпидемиологией и навсегда изменили глобальный мировой порядок. Научные и технические инновации дали новое оружие в войне с комарами. Теперь комарам более не удавалось оставаться незамеченными. Древняя теория миазмов, которая господствовала в представлениях медиков о природе болезней более трех тысяч лет, была отвергнута и полностью исключена. Как большинство исторических событий, понимание того, что переносчиками множества инфекций, в том числе филяриоза, малярии и желтой лихорадки, являются комары, было непосредственно связано с глобальным империализмом, меркантилизмом и капитализмом на Кубе, в Панаме и других точках планеты. К 80-м годам XIX века теории миазмов и гуморов гиппократовой медицины сменились на современные теории бактерий. Первые исследователи болезней, переносимых комарами, пользовались теорией бактерий, предложенной и доказанной Луи Пастером (Франция), Робертом Кохом (Германия) и Джозефом Листером (Британия). Исследования начались в 50-х годах XIX века[84]. Развитие науки и совершенствование медицинских инструментов, в том числе и микроскопов, позволили более полно и глубоко изучить болезнь. Комары и их патогены более не прятались в тени научных упрощений и медицинского невежества. Конечно, 110 триллионов комаров никогда не пытались скрываться и быть незаметными. Напротив, они вечно кидались прямо нам в лицо.
После важнейшего открытия бактериальной теории болезней охотники на комаров наконец-то загнали их в угол и сообщили миру, что наш извечный, ранее неуязвимый враг будет привлечен к ответственности за преступления против человечества, которые продолжались сотни тысяч лет. Множество охотников кинулось на изучение комаров по всей планете. Открытие роли комаров в распространении тяжелых болезней стало коллективным международным делом.
Комары миллионы лет несли несчастья и смерть, но стремительная серия научных открытий сорвала с них маску.
В 1877 году британский врач Патрик Мэнсон установил, что комары являются переносчиками филяриоза, или слоновости.
Открытие это было сделано в британской колонии Гонконг. Впервые в истории Мэнсон убедительно доказал связь насекомых с передачей этой болезни. Также он предположил связь комаров с распространением малярии.
Три года спустя, в 1880 году, работая в Алжире со своим примитивным микроскопом, французский военный врач Альфонс Лаверан заметил нечто странное. В образце крови пациента с болотной лихорадкой плавали мелкие сферические тельца. В ходе дальнейших исследований Лаверан совершенно точно установил, что эти тельца являются четырьмя различными формами жизненного цикла малярийного плазмодия. В 1884 году он выдвинул теорию о том, что переносчиками этого биологического убийцы являются комары.
Американский врач, ветеран Гражданской войны (он был военным врачом в обеих армиях), носивший удивительное имя Альберт Фримен Африканес Кинг, обвинил комаров в распространении малярии в 1882 году. Он просто заявил: «Комары без малярии бывают… но малярии без комаров не бывает». Его простое утверждение отвергли и высмеяли, когда он предложил накрыть Вашингтон, округ Колумбия, противомоскитной сеткой, установленной на высоте 600 футов[85]. Открытия Мэнсона, Кинга и Лаверана положили начало развитию маляриологии. Они привели к великому трио открытий 1897 года, по выражению историка Джеймса Уэбба. Речь идет об открытиях Рональда Росса, Джованни Грасси и знаменитого немецкого ученого Роберта Коха.
Рональд Росс был самым обычным британским врачом. Он родился в Индии в семье генерала британской армии. Казалось бы, он был самым неподходящим и сомнительным кандидатом на роль того, кто откроет имя главного убийцы человечества. По настоянию отца он неохотно поступил в медицинскую школу, но большую часть времени проводил за чтением, написанием романов и новелл и просто в мечтах. Экзамены он сдал так плохо, что после выпуска в 1881 году ему было позволено заниматься медициной только в британской Индии, где он и провел следующие тринадцать лет, переходя с одной должности на другую. В 1894 году он ненадолго приехал в Лондон, где встретился с Мэнсоном. Тот принял скромного доктора под свое крыло и посвятил в свои исследования малярии. Поскольку Индия была рассадником эндемичной малярии, Мэнсон убедил Росса вернуться и добыть вещественные доказательства теории связи малярии с комарами. «Если вам это удастся, то вы взлетите на невероятную высоту и получите все, о чем попросите, – сказал Мэнсон своему молодому ученику. – Считайте эту задачу Священным Граалем, а себя – сэром Галахадом». По возвращении в Индию Росс сразу же стал разыскивать в госпиталях больных малярией.
Следующие три года он провел глядя в микроскоп и изучая вскрытых комаров. Его бумаги и описания того, что он видел в окуляре своего микроскопа, показывают, что он, по большей части, даже не понимал, на какую бездну смотрит и что ищет. Он ненавидел естественные науки и не представлял биологических особенностей комаров. Первые эксперименты с комарами он проводил на видах, которые не являлись и не могли являться переносчиками малярии. Он жаловался, что подопытные комары «упрямы, как мулы» и не желают кусаться – это все равно, что обвинять каштан в лени за нежелание падать. А тем временем итальянский зоолог Джованни Грасси тоже изучал комаров, чтобы выявить малярийного паразита, который приносил его стране столько страданий и смертей.
В 1897 году Росс и Грасси пережили моменты эврики. Росс открыл, что комары являются переносчиками птичьей малярии, и, не имея достаточных доказательств, предположил, что то же самое может относиться и к человеческой малярии. Грасси опередил Росса у финишной черты, доказав, что переносчиками человеческой малярии являются комары Anopheles. Одновременные открытия породили профессиональный спор и ожесточенную вражду между учеными, сопоставимую с враждой Томаса Эдисона и Николы Теслы в начале XX века[86]. К раздражению и обиде Грасси, Росс лучше рекламировал свое открытие, и в 1902 году именно ему присудили Нобелевскую премию, а в 1907 году к нему присоединился Лаверан.
Третье открытие из трио 1897 года сделал Роберт Кох, получивший Нобелевскую премию в 1905 году. Он работал в пораженной малярией немецкой колонии в Восточной Африке. Известный бактериолог научно подтвердил, что хинин очищает человеческую кровь от малярийного плазмодия. Это человечество знало уже 250 лет, с того самого момента, когда кора хинного дерева впервые излечила прекрасную графиню Чинчон в Перу. «Эти три эпохальные открытия нанесли колоссальный удар по теории миазмов, – пишет Уэбб. – После 1897 года теория миазмов канула в Лету».
Переносимая комарами малярия, причина бесконечных, ужасных страданий и миллиардов смертей с момента появления человечества, стала понятна ученым. Безымянный архивраг, который преследовал нас с незапамятных времен, сбросил маску.
Смертельная связь между комарами и малярией была открыта благодаря коллективным усилиям ученых.
Когда причина болезни прояснилась, тут же должны были появиться и лекарства, и вакцина. А может быть, нужно просто истребить эту отвратительную мерзость, этого страшного убийцу, погубителя миров? Ведь малярию вызывает всего лишь мелкий, бесполезный комар. Верно?
Ученые ринулись пристально изучать комаров. Если комары являются единственными переносчиками филяриоза и малярии, то какие еще смертельные яды могут они передавать через свой хоботок? И хотя на тот момент связь комаров с опаснейшей желтой лихорадкой еще не была выявлена, комары привлекали к себе такое внимание, что до этого открытия было уже рукой подать. Американцы, которые страдали от испанской и желтой лихорадки на Кубе с апреля 1898 года, когда они пришли на остров, чтобы использовать все его капиталистические возможности, должны были победить страшную черную рвоту раз и навсегда.
Американский генерал Уильям Шафтер видел, какое ужасное влияние желтая лихорадка оказывает на его армию на Кубе. Он заявил, что «выстоять против комаров в тысячу раз тяжелее, чем против ядер противника». Когда испанцы в августе 1898 года сдались всего после четырех месяцев войны, командиры поняли, какую опасность представляет оккупация Кубы. Среди американской армии стали распространяться желтая лихорадка и малярия. В письме к президенту Маккинли Шафтер сообщал, что его армия стала «армией выздоравливающих», и 75 процентов солдат не могут нести службу.
Второе столь же откровенное письмо подписали несколько генералов (и полковник Рузвельт). Военные прямо предупреждали Конгресс: «Если мы останемся здесь, это приведет к сокрушительной катастрофе. Врачи полагают, что в малярийный сезон может умереть более половины солдат». Письмо заканчивалось суровым предупреждением: «Армию следует немедленно вывести с Кубы – иначе она погибнет. Сейчас мы можем безболезненно вывести армию. Те, кто помешает подо