спорила с покупательницей, протягивавшей ей горстку монет – судя по виду, ренольтских золотых марок.
– Пожалуйста, – молила женщина. – Это все, что у меня есть. Прошу, помогите нам.
– И что ты мне прикажешь делать с этими кусками металла? Я же сказала: три аклевские кроны. Уходи. У меня покупатели.
Женщина ушла в слезах.
Несмотря на низкий рост, Сальма нависала над прилавком, подобно грозовой туче. Лавка выглядела мрачно и ломилась от всякого хлама. Углы были затянуты паутиной, а к запаху трав в воздухе примешивался гнилой душок.
– Ну, – рявкнула она. – Чем могу помочь?
– Я… я просто зашла спросить, – промямлила я, – узнать… не нужна ли вам помощница…
– Помощница? – Ее раскатистый смех перешел в надрывный кашель. – Нет, не нужны мне никакие помощницы. Если не собираешься ничего покупать, иди своей дорогой. – В лавку вошел покупатель, и она тут же потеряла ко мне интерес.
– Подождите! – воскликнула я, вцепившись пальцами в прилавок. – Я знаю все разновидности трав, могу готовить снадобья и помогать с покупателями. С таким слабым здоровьем вам пригодится лишняя пара рук.
Она злобно на меня таращилась.
– Здоровье у меня крепкое. – Она зашлась лающим кашлем, перевела дыхание и продолжила: – С какой стати я должна платить какой-то неумехе за работу, с которой прекрасно справляюсь сама? – Сальма сняла с полки пучки трав, которые попросил покупатель, и положила их на прилавок. Белладонна, дурман, белена – все с мощным снотворным действием и сомнительной репутацией. Я прогнала эти мысли из головы.
– Можете мне даже не платить, – продолжала я. – Мне нужен лишь кров и немного еды. Я могла бы работать только за это.
– Ну, если это все, что тебе нужно, тут по соседству шлюший дом. Его держат люди непривередливые. – Она обвела меня взглядом. – Уж они-то найдут тебе какое-нибудь применение.
Тип, заказавший снотворные травы, покосился на меня с отвратительной ухмылочкой, будто прикидывая, на что я сгожусь. Я попятилась и притворилась, что ищу что-то в котомке. Попытаю счастья снова, когда он уйдет.
По рукам пробежал холодок, и я в ужасе обернулась, ожидая появления Предвестницы, но увидела лишь маленького мальчика, выглядывавшего из-за двери. Его лицо обрамляли мягкие кудри, а на голове сидела набекрень красная шапка.
– Кто это у нас тут такой? – сказала я, вставая на колени.
Он спрятался за дверью, но его крохотные ручки все еще сжимали дверной косяк. Спустя мгновение он снова выглянул одним глазком.
– Не бойся, – сказала я. – Я тебя не обижу.
Сальма, заворачивавшая товар, рявкнула:
– С кем это ты болтаешь?
– С малышом, – ответила я, выпрямляясь. – А он все прячется. Он у вас застенчивый, да?
Она всучила сверток покупателю и обратила на меня суровый взгляд.
– Я не пускаю в лавку детей.
– Как, это разве не ваш внук? Очень славный. Темные кудри, красная шапочка…
Лицо Сальмы страшно побледнело.
– Пошла вон, – сказала она.
– Но я… я просто…
– Вон, – повторила она.
– Послушайте, я вам пригожусь…
– Вон! – взревела старуха.
Я вприпрыжку сбежала по ступенькам. Проклятия Сальмы сыпались мне вслед. Потом из аптеки вышел тот подозрительный тип. Чтобы он меня не заметил, я юркнула за ближайший торговый ларек. Он обвел взглядом улицу, потоптался на месте и ушел по своим делам.
Когда я вышла из укрытия, у меня появилось странное чувство, будто за мной следят. Внезапно я снова увидела маленького мальчика.
Он стоял у окна на втором этаже аптеки и смотрел на меня. Его шапочка все еще была сдвинута набок. Правая сторона его лица была вся в синяках, а серую кожу на шее рассекали длинные фиолетовые рубцы. Он приложил ладони к стеклу и долгое время разглядывал меня, а потом отвернулся и растворился в воздухе.
Тем же вечером я продала подвеску с русалкой рыночной торговке, выручив шесть золотых монет, а в придачу – кружку эля и горелую куриную ножку. Через час, пока меня рвало в сточную канаву из-за протухшего мяса, она выкрала деньги обратно. Когда мой желудок успокоился, город уже погрузился во тьму. И хотя больше всего на свете мне хотелось лечь в каком-нибудь закоулке и тихонько умереть, я поднялась на ноги и поковыляла дальше. Не ради матушки и лорда Саймона. В тот момент мне было уже не до них. Просто смерть казалась слишком бесцельной.
Вскоре я дошла до квартала трактирщиков к югу от замка между Высшими и Лесными Вратами. Тогда-то ко мне и вернулось неуютное ощущение, будто за мной следят. Несколько раз я останавливалась и оглядывалась по сторонам.
– Кто здесь? – крикнула я наконец, но мне никто не ответил.
Несколько минут спустя я услышала шаги на брусчатой мостовой. И это была не Предвестница. Она всегда двигалась бесшумно.
Тут кто-то набросился на меня сзади. Не успела я и рта раскрыть, как меня схватили за горло.
– Тихо, милая. Не упрямься.
Это был тот тип из аптекарской лавки. Рядом нарисовался второй… Двое против одного.
– Отпу… отпусти… – прохрипела я, но его пальцы еще сильнее сдавили мне горло, и я начала задыхаться.
Он прислонился щекой к моим волосам, его дыхание обжигало шею.
– Вот так, – сказал он. – Просто расслабься.
– Побыстрее, – буркнул его приятель.
Он убрал одну руку с моего горла, и я услышала, как расстегивается ремень. Быстрым движением я ударила его затылком в нос и с силой наступила ему на ногу – этот прием использовал Келлан на тренировках. Он вскрикнул от боли и ослабил хватку. Я вырвалась и ударила второго коленом между ног. Тот застонал и рухнул на мостовую, как марионетка, у которой отрезали нити.
Я пустилась было бежать, но далеко уйти не успела. Тот, первый, схватил меня за волосы, рывком притянул к себе и ударил кулаком по лицу. Меня отбросило назад, и с тошнотворным треском я стукнулась головой о каменную стену. Мир закружился перед глазами, а газовый фонарь, одиноко светивший на углу переулка, превратился в расплывчатое пятно. Насильник схватил меня за шиворот и вытащил заляпанный кровью нож.
– Значит, хочешь так, да? А я собирался быть с тобой нежным, – прошипел он, будто я вела себя неблагодарно.
– Каково это – вызывать у женщин такое отвращение, что без ножа своего не получишь? – спросила я.
Его губы скривились, и он бросился на меня с ножом, как я и рассчитывала. Но я недооценила его ловкость. К тому же у меня подкашивались ноги и кружилась голова. Я попыталась увернуться, но лезвие скользнуло мне по ребрам.
Насильник швырнул меня на мостовую, и я застонала от боли, но все равно зажала рану рукой и попыталась уползти. Он схватил меня за лодыжку и потянул к себе.
– Сучка!
Все болело: каждый орган, каждая часть тела горела в мучительной агонии. И кровь… кровь сочилась сквозь пальцы, окрашивая их в красный цвет. Я не видела ничего, кроме света фонаря и яркой паутинки перед глазами. Не слышала ничего, кроме стука крови в ушах и отдаленного звука своего имени.
Эмили! Эмили!
Но на самом деле это не мое имя. Я – не Эмили. Эмили сгорела. По моей вине. В дрожащем ореоле вокруг фонаря я увидела ее лицо. Она кричала, пока ее пожирало пламя костра.
«Нет! – воскликнула я… или только подумала, протягивая окровавленную руку к свету. – Только не ее».
Насильник перевернул меня на спину и забрался на меня верхом. Стал возиться с ремнем. В тусклом фонарном свете его лицо обрело знакомые черты.
– Ты убил Келлана, – сказала я Торису. – А я убью тебя. – На меня накатила волна ярости, а потом что-то надломилось и по всему телу разлился огонь. С диким воплем я обхватила его лицо кровавыми руками и дала себе волю.
Там, где мои пальцы оставили кровавые следы, его кожа треснула и покрылась волдырями. Он отскочил назад, прижимая руки к щекам и глазам. Еще секунда – и он загорелся.
Чьи-то руки оттаскивали меня подальше от пламени. Я стала сопротивляться.
– Эмили, это я! – сказал Ксан. – Я тебе больно не сделаю. Прекрати! Все хорошо.
– Все хорошо? – эхом отозвалась я.
Я уже не знала, что это означает.
Натаниэль загнал в угол второго типа, отвесил ему пару ударов в подбородок и грудь, выбил нож из руки, прижал к стенке и схватил за горло, но тут же выпустил, потому что у того начала дымиться кожа.
– О звезды! – вскричал Натаниэль, отскакивая назад.
– Ты в безопасности, – сказал Ксан, проведя ладонью по моей щеке. – Остановись. Тебе ничто не угрожает.
Его слова остудили мой пыл. Когда я снова посмотрела на корчившегося в муках человека в обугленных лохмотьях, с покрытой волдырями кожей, то увидела не Ториса, а типа из лавки. Его приятель разглядывал свои изуродованные руки и ревел, как дитя.
– Натаниэль, вышвырни их за ворота, – приказал Ксан. – Вы изгнаны из города. Сунетесь обратно – сгорите. Сначала изнутри, потом снаружи. Еще пожалеете, что она не прикончила вас здесь и сейчас.
После этого я уже ничего не слышала. Силы покинули меня, и я провалилась в темноту.
14
Небеса! Это та самая девушка? Что случилось?
Мы нашли ее в квартале трактирщиков.
Клади сюда. Быстрее. Помоги снять платье. А что стало с теми головорезами?
Их выгнали из города.
Сколько их было?
Двое. У одного мы нашли вот это.
Далекие звезды! Ксан, он же смазан ядом кровоцвета… Если рана от него, не знаю, смогу ли я помочь…
Попытайся. Сделай все, что в твоих силах. Она нам нужна.
Я проснулась в комнате, наполненной ярким светом и сладкими ароматами. Стены были расписаны желтыми цветочными узорами.
У очага стояла девушка.
– Очнулась! Просто не верится. – Она вложила мне в руки дымящуюся кружку бульона. – На, пей. Тебе надо подкрепиться.
У нее были густые каштановые волосы, веселое личико, розовые щеки и выразительные карие глаза. На вид она была на три или четыре года меня старше, хотя я определенно была выше. Когда она повернулась боком, стало видно, что она ждет ребенка. Но, несмотря на поздний срок, двигалась она резво и грациозно.