– Мы должны помочь остальным, – сказала я.
Двое других кадетов пережили то же, что и Келлан, но третий начал биться в конвульсиях, даже не добравшись до середины пути.
– Держись, Уоррен! – крикнул Келлан. – Поднимайся дальше!
Кадет с трудом преодолел еще пятнадцать футов, после чего боль стала невыносимой, и он с криком выпустил из рук веревку и упал на землю с громким хлюпающим ударом.
Я хотела отвести взгляд, но заставила себя стать свидетельницей его смерти – он был одним из моих солдат, пришедших сюда по моей просьбе. Я была обязана оказать ему уважение. Его дух материализовался возле его тела и взглянул наверх, на меня. – Спасибо вам за вашу службу, лейтенант Уоррен, – прошептала я. – Вашу жертву я не забуду.
Его призрак отдал мне честь и исчез.
Оставшиеся шестеро солдат мрачно смотрели на тело своего друга.
– Должен же быть какой-то способ, – сказала я. – Должен существовать способ облегчить эту боль.
Когда я достала нож, Келлан спросил:
– Что ты делаешь?
– Все, что в моих силах, – ответила я и быстро прочертила линию на обеих ладонях. Я почувствовала, как во мне взволновалась магия. – Скажи им, чтобы поднимались. Все до единого. Я не знаю, как долго смогу это делать.
– Делать что? – спросил он, но я уже опустилась на колени и прижала ладони к каменной стене.
Магический поток, бурлящий бесконечной петлей внутри стены, завихрился от моего прикосновения и загудел, как будто узнал меня. Я позволила магии пройти через себя и стала распространять свое воздействие до того места, где поднимались мои солдаты. Затем я оттянула часть потока, чтобы магия разделилась и закружилась вокруг них, словно между камнями в речном потоке. Стена напряглась под моими ладонями, и от усилий я стала задыхаться и потеть.
– Скорее! – крикнула я, когда покалывающее онемение распространилось от кончиков пальцев в руки. – Я больше не могу.
Тут Келлан сказал:
– Они здесь. Они все здесь, наверху! – И я отпустила стену. Магия, которой я придала новый вектор, вернулась на свое место, и все шестеро солдат рухнули на колени, корчась от боли, когда магия в отместку скрутила их внутренности.
– Простите меня, – сказала я, когда они постепенно пришли в себя. – Я знаю, что это ужасно. Но вы, по крайней мере, добрались до вершины. Вы хотя бы не сорвались.
– Уоррен был храбрым человеком и хорошим лейтенантом, – сказал Келлан остальным. – Он погиб, неся службу принцессе, а это значит, что он погиб, служа королеве. Да хранит его Эмпирея.
– Да хранит его Эмпирея, – повторили солдаты.
Когда мы спустились со стены в город, в нем царила жуткая тишина.
– А где все? – спросил один из солдат.
– На площади перед дворцом публичное собрание, – сказала я. – Скорее всего, они все там.
Мы шли зигзагами по пустынным улицам, слушая, как жужжание толпы превратилось в гул, а затем в вой. Мы подошли к площади с востока, стараясь не попадаться страже на глаза. С мечами наготове, они стояли плотным строем с каждой стороны площади, удерживая народ в ее пределах как скот.
Келлан указал на лестницу на задней стене одного из зданий. Мы поднялись по ней и принялись смотреть с крыши на происходящее на площади, спрятавшись за ее пиком.
Поначалу я никак не могла понять, что там творится. Ксан и Лизетта смотрели друг на друга, соединив свои кровоточащие ладони. За ними стоял Торис со своей любимой Книгой Заповедей. В этот момент я все поняла.
Это была свадьба, и взглянуть на нее пригласили весь город.
Торис говорил громко, и его голос был слышен на всей площади.
– Властью, дарованной мне как магистрату Великого Трибунала…
– Я не стану этого делать, – заявил Ксан.
– …я соединяю этого мужчину и эту женщину, чтобы они слились в единое имя, кровь, плоть и цели. Берешь ли ты, Лизетта де Лена, этого мужчину, Валентина Александра, в мужья, добровольно, теперь и во веки веков?
– Подожди… – едва не крикнула я, но Келлан зажал мне ладонью рот.
– Не говори. – Ксан покачал головой. – Не произноси этого.
Дрожащим голосом она ответила:
– Да.
Торис повернулся к Ксану.
– А ты, Валентин Александр, берешь ли ты в жены эту женщину, Лизетту де Лена, добровольно, теперь и во веки веков?
– Нет, – громко произнес он.
– Скажи «да», мальчик, – приказал Торис. – Скажи «да» сейчас же, а не то пожалеешь.
Я боролась с ладонью Келлана. Он приложил палец к губам и указал на аклевских стражников на земле. К своему ужасу я увидела, что каждый из них крепко держит одного жителя города, приготовив меч.
– Нет, – объявил Ксан еще более решительно.
Торис повернулся к толпе.
– Как вы думаете, сколько человек пришли сюда сегодня? На мой взгляд, несколько тысяч. – Он кивнул стражникам, выстроившимся в ряд на лестнице. Каждый из них ступил в толпу и выхватил из нее случайного человека, оторвав от семьи и затащив вверх по лестнице. Пожилая женщина, отец семейства средних лет, юнец с первым пушком на подбородке… Стражники вернулись на свои места и встали по стойке смирно, держа мечи строго перпендикулярно к каждой шее. Рука Ториса зависла в тяжелом от напряжения воздухе на несколько секунд, как будто он был дирижером оркестра, слегка затянувшим с последней нотой. А потом он резко уронил руку вниз. Поразительно синхронно стражники пронзили мечами шеи жертв с отрепетированной элегантностью музыкантов в смертельной симфонии.
Порядок во всем.
Исход сразу дюжины душ ударил меня как волна. По вибрации своих костей я чувствовала, как они переходят из материального мира в мир призраков. Перед глазами все поплыло, в ушах зазвенело, туманные очертания выстроились на периферии моего зрения, а многоголосый шепот кружил надо мной как стервятник. Выпусти меня. Выпусти меня. Выпусти меня. Я прижала ладони к ушам. Уйдите. Оставьте меня в покое.
Келлан встряхнул меня.
– Аврелия, выходи из своего видения! Посмотри на меня. Мы должны что-то сделать!
Я как в тумане увидела, что Торис в очередной раз спокойно спросил Ксана:
– Валентин Александр, берешь ли ты эту женщину, Лизетту де Лена, в жены, добровольно, теперь и во веки веков?
– Да простят меня звезды, – срывающимся голосом произнес он, когда Торис поднял руку, готовый дать отмашку на следующий этап резни. – Да.
– Остановитесь! – пыталась выкрикнуть я, но мой голос был лишь хриплым шепотом.
– С великой Эмпиреей в качестве свидетельницы свыше, две ваших жизни отныне сплетены в одну. Теперь обменяйтесь кольцами, как король и королева.
Это был первый образ последнего видения Арен: обмен кольцами. Поборов потерю самообладания, вызванную кровопролитием, я неуверенно взобралась на самый верх крыши.
– Остановитесь! – снова крикнула я, на этот раз громче. Я должна была пустить себе кровь, позволить магии унести мой голос. Я принялась шарить в слоях своей униформы в поисках ножа.
– Дело сделано, – торжествующе произнес Торис и громко захлопнул книгу. – Столько лет, столько приготовлений, и вот – дело сделано!
– Никакая власть не стоит того, чтобы убить собственное дитя, – сказал Ксан. – Это будет мучить вас всю оставшуюся жизнь.
Вот он. Моя ладонь обхватила рукоятку ножа.
Лизетта плакала.
– Не надо, отец. Пожалуйста, не причиняй мне вреда. Ты получил то, чего хотел. Теперь Аклев подчиняется тебе…
Торис посмотрел на нее остекленевшим взглядом.
– Я не твой отец, – заявил он.
И с бесстрастностью хищника вонзил нож ей в сердце.
Я вскрикнула, но мой крик заглушили исполненные ужаса вопли толпы. Лизетта.
Ксан подхватил ее и скрыл в своих объятиях, но сделать уже ничего не мог. Кровь расползлась по корсету ее платья. Он опустил Лизетту на землю, и ее волосы разметались по каменным ступеням. Она протянула к нему руку, хотя кровь уже булькала в ее горле и сочилась из уголков губ.
– Мне так жаль, – сказала она, давясь кровью и пытаясь окровавленными руками вернуть Ксану свадебное кольцо. – Я никогда не хотела причинить тебе боль. Я лю… – она подавилась кровью… – я люблю…
– Все в порядке, – заверил ее Ксан. – Успокойся, успокойся. Мне тоже очень жаль. Мне очень жаль.
– Nihil nunc salvet te, – сказал Торис.
Ксан нежно поцеловал лоб Лизетты.
– Иди с миром, – сказал он. – Да хранит тебя Эмпирея.
Она закрыла глаза.
Ветер завыл, и пульсация света вырвалась из ее тела и прокатилась взрывной волной по воздуху, пока не врезалась в цилиндрический щит стены и не расползлась вдоль нее как будто ядовитыми отростками.
Дух Лизетты стоял рядом с ее телом и с печалью смотрел на него сверху вниз. Не задерживайся здесь, подумала я. Обрети покой в руках Эмпиреи, друг мой. Она тихонько кивнула, как будто услышала мои слова, и медленно и изящно стала подниматься по ступеням к замку, с каждым шагом становясь все прозрачнее. Она исчезла из вида, не дойдя до вершины.
– Королева Аклевы мертва! – улыбаясь, объявил Торис. – Да здравствует королева!
35
– Торис! – мой голос прорезал площадь ударом серпа. Я выудила каплю крови и направила разрастающуюся магию волнами – не жаром огня, а звуком. Я забралась на самый высокий выступ крыши и стояла как столп на ветру, когда облака почернели и стали вращаться по кругу, а в их злобных глубинах засверкали молнии.
Торис резко поднял голову и посмотрел на меня. Он направлялся к Ксану, а его нож все еще был в пятнах крови Лизетты. Стражники Ториса начали движение в нашу сторону, и тут я с вызывающим видом подняла в воздух пузырек с кровью.
– Ты ищешь это? – крикнула я. Я вытащила пробку из пузырька с кровью Виктора Аклевского. – Кровь Основателя. Последние остатки сущности Каэля. Его магии. Если стражники подойдут еще хоть на шаг, я вылью все до последней капли.
Торис замер на месте. Стража продолжила движение, и я уронила одну каплю на землю.
– Стоять!