Лопахин уже забрался в танк, там искал отпечатки пальцев, и Романов тоже внутри – этого интересовал тайник с бриллиантами. Возможно, вандалы до них не успели добраться.
Машина с автогеном давно уже уехала, оставив после себя сорванный люк, следы шинных протекторов и перчатку сварщика. К танку с земли тянулась алюминиевая лестница – тонкая, легкая и прочная.
Круча подозвал к себе начальника патрульно-постового наряда, который первым прибыл на место. Тот уже говорил, что нашел эту лестница, но не сообщил где. Степан Степаныч решил почему-то, что ее притащили из летнего кафе, откуда так аппетитно тянуло дымком. Но ведь он мог и ошибаться.
– Лестницу где взяли?
– Да за скамейкой лежала. – Старший лейтенант Ершов неторопливо провел рукой вдоль парковой аллеи, тянувшейся к монументу с Вечным огнем.
– За скамейкой? – удивленно повел бровью Круча.
– Да, за второй отсюда. За спинкой, на боку лежала, – как ни в чем не бывало сказал офицер.
– Она там и должна была лежать? Это ее законное место, да?
– Наверное, не должна, – пожал плечами рыжеволосый мужчина инфантильного вида.
Ему далеко за тридцать, но на погонах всего по три звездочки. В общем-то, это не удивительно – до тридцати лет он служил в звании сержанта, потом получил младшего лейтенанта, дорос до старшего. В милиции таких «карьеристов» более чем, но Степан подумал, что если бы Ершов начал служить в офицерском звании с младых лет, все равно, выше старшего лейтенанта вряд ли бы поднялся. Потому что, мягко говоря, глуповат. Порою природное скудоумие компенсируется служебным рвением, но у него не было и этого.
– Если лестница лежала за скамейкой, значит, кто-то ее туда положил, как ты думаешь, Ершов? – недобро усмехнулся Круча.
– Ну да, наверное.
– Хорошо, что ты нашел лестницу. Плохо, что не сказал, откуда она взялась.
– Так не я нашел, а Шепелев, – Ершов показал на своего подчиненного, который шел от кафе, сопровождая какого-то патлатого, неряшливо одетого мужчину.
Круча скривил губы в неприязненной ухмылке. Ершов действительно туп. Нет, чтобы приписать себе заслугу, так он открестился от нее как от какой-то провинности…
Но ведь он и сам хорош. Надо было сразу выяснить, откуда взялась лестница. Сварщик с автогеном всего лишь срезал с башни люк, чтобы открыть доступ к танку для человека, который нанял и оплатил его услуги. Машина уехала, а заказчик остался. Возможно, он выждал время, а может, залез в танк сразу же по заранее приготовленной лестнице. Сделав дело, он спустился вниз и убрал лестницу, правда, далеко унести ее поленился.
Возможно, на лестнице остались его пальчики, но их наверняка уже затерли. Раньше надо было головой думать… Впрочем, если преступник работал без перчаток, то его пальчики должны были остаться на окрашенной поверхности танка, а может, и внутри.
– Товарищ полковник, разрешите… – начал было подошедший Шепелев, но Круча махнул рукой, обрывая его.
– Что там у тебя? – спросил он, глядя на лохматого, немолодого уже мужчину с испитым и морщинистым лицом.
Одежда на нем старая, местами залатанная, давно не стиранная, сам небритый, неопрятный, словом, типичный бомж. Но, как это ни странно, от него не воняло немытым телом, только сивушный запах улавливался. Волосы неряшливые, но не слипшиеся от грязи, даже не засаленные. Видимо, время от времени это ходячее недоразумение посещало городскую баню.
– Да вот, сторожа нашли, – кивком показав на кирпичное здание кафе, сообщил сержант.
Именно на этого человека и рассчитывал Степан, когда ехал сюда. Как выяснилось, ночной сторож в кафе имелся, но его не оказалось на месте. Надобности в нем в дневное время не было, поэтому владелец заведения его отпустил.
– Он тут с дружками своими по помойкам шарился.
– Бомж?
– Бомж, – кивнул Шепелев. – Он по ночам как бы кафе охраняет, а днем бездельничает.
– Как зовут? – обращаясь к сторожу, спросил Круча.
– Гоша зовут, – обиженно глянул на него тот.
– А чего такой кислый, Гоша?
– Не кислый, – сквозь редкие гнилые шубы прошепелявил бомж.
– Трубы горят, залить нечем?
– Я не пью. – Словно застыдившись собственного вранья, Гоша отвернул голову.
– Совсем не пьешь?
– На работе не пью.
– А ты работаешь?
– Да, кафе вот сторожу.
– Давно сторожишь?
– Год уже… Зимой все время сторожу, летом погулять отпускают.
– А ночью не гуляешь?
– Нет, ночью я на службе.
– С дружками небось калдыришь? – Круча красноречиво щелкнул себя пальцами по горлу.
– Нет, с дружками это дело нельзя. Никак нельзя. Артак – хозяин строгий, если что не так, другого найдет.
– Может, уже пора другого искать? Может быть, ты, Гоша, никудышный сторож. Спишь по ночам, а?
– Нет, не сплю.
– А сварку видел? – Круча показал на танк.
– Сварку?.. Да, сверкало что-то… Машина стояла.
– Какая машина?
– Грузовая. С фургоном… Я не спал, начальник, я все видел. Смотрю, сверкает что-то, выхожу, смотрю, машина стоит. Поближе подошел, вижу, человек на танке сидит, сварка у него. Ну, я повернулся, и ушел.
– А почему в полицию не позвонил?
– Зачем? Это же аварийная служба.
– Аварийная служба?
– Ну да, газовая аварийная служба. Желтая машина с красной полосой… Я подумал, что в танке что-то случилось…
– Утечка газа? – засмеялся Круча.
Гоша с озадаченным видом поскреб грязными ногтями по небритой щеке:
– Да нет, какая там утечка может быть?.. Может, это из электросети была машина…
– Ага, лампочка в танке перегорела.
– Не знаю, что там было. Но ведь это аварийка была, значит, нужно что-то…
– Что еще ты видел?
– Да ничего… Слышал, как машина уехала. Тихо потом стало.
– К тебе никто не подходил? Может, спрашивал что-то?
– Не было ничего.
– И мимо никто не проходил?
– Нет, тихо все было…
– А точно, аварийная службы была, тебе не померещилось?
– Нет, не померещилось. Я точно видел. Там еще номер был – «04».
– Тогда это служба газа… А номер самой машины не видел?
– Нет, я так близко не подходил…
– В каком часу это было?
– Где-то в начале первого, у меня там радио, двенадцать часов пропикало. Минут за двадцать до того, как я вышел…
Круча отпустил сторожа и отправил Шульгина в местную службу горгаза. Если бомж ничего не напутал, то найти сварщиков не сложно. Аварийная служба – дело серьезное, учет выездов там ведется обязательно, скорее всего, Шульгину даже не понадобится проводить сверку отпечатков…
В кафе Степан Степанович не пошел. Слишком уж просто все оказалось, что даже интерес к расследованию пропал, а ему еще в городскую администрацию надо ехать, административные вопросы решать. Должность у него, увы, такая, что хозяйственная рутина просто заедает, не оставляя времени для живой работы. Так что не до пива ему сейчас. А мысль о шашлыке аппетит не возбуждала. Мало ли, вдруг разделкой мяса в кафе занимался бомж Гоша, эта ходячая антисанитария? А что, если мясо это совсем недавно мяукало?.. Наверное, надо отправить проверку в это подозрительное кафе и закрыть его к чертовой матери…
Шульгин обернулся за пару часов. Круча только что вернулся в свой кабинет после важной встречи в городских верхах, когда появился он.
– Товарищ полковник, автогенщик нашелся, – со сдержанным ликованием сообщил он. – Не обманул бомж, из службы газа деятель. Вы лично хотели его допросить.
– Ты допрашивал?
– Ну, по пути поговорил…
– И что?
– Сознаваться он не хотел, а когда я ему найденную перчатку в нос ткнул, признался. Понимает, что пальчики на танке оставил…
– И зачем он люк срезал?
– Сказал, что с детства в танке мечтал побывать. В детстве, говорит, на этот танк лазил, но там люк заварен был, а тут случай вдруг подвернулся, мимо проезжали, сварка в машине была, вот его и пробило. Водитель, правда, участвовать в этом деле не хотел, но Рокотов с ним договорился. Рокотов его фамилия, а водитель – Малахов. Я их обоих доставил, здесь они…
– А водитель что говорит?
– Пока ничего, но я им сейчас займусь.
– Заказчика Рокотов не сдает?
– Не было, говорит, никакого заказчика, самому, говорит, в голову взбрело. Под дурачка косит.
– Романов где?
– Как где, в танке! – задорно улыбнулся Шульгин.
– Что там у него?
– Глухо!.. Нет там ничего. И не было.
– Почему?
– Так потому что этот памятник уже после революции появился.
– Какой памятник?
– Льву Толстому.
– Что-то я не понял, кто под дурачка косит, ты или Рокотов?
– Рокотов. А я фильм один очень древний вспомнил, «Приключения итальянцев в России». Помните, там клад под памятником Льву Толстому был? Так вот, клад раньше памятника появился, у нас, правда, наоборот, сначала танк, потом клад. Но в девяносто седьмом году люки заварили. Лопахин смотрел, их как один раз заварили, так больше и не трогали. И нижний люк тоже наглухо заварен. А других ходов там больше нет… В общем, не мог Сошников в танке бриллианты оставить. Слишком сложно это. А в его случае неосуществимо. Ведь он от милиции тогда скрывался, его бы на танке как пить бы взяли. А со сваркой – подавно…
– Логично.
– Кладоискатели должны были это понимать.
– Да, но кучерявый все-таки начал рыть под памятником Льву Толстому.
Степан вспомнил момент из фильма, где кучерявый итальянец детской лопаткой рыл подкоп под памятником.
– Он бы и дальше рыл, если бы его не остановили… Кто же в нашем случае такой кучерявый?
– Вот я и хотел бы это выяснить.
– Хорошо, давай сюда этого Рокотова… Ты ему про клад ничего не говорил?
– Нет, не говорил.
– Давай его сюда, а сам водителем займись.
Полковник Круча просматривал поданные на подпись документы, когда к нему в кабинет ввели высокого и нескладного парня с вытянутым, как у лошади, лицом и выпученными, с желтизной глазами. Он озирался по сторонам и дурашливо улыбался. Веселье изображает, а самому страшно. Круча наблюдал за ним периферийным зрением и чувствовал, что он боится.