Но участковый спасет ее от Павельева, а затем наведет о ней справки со всем отсюда вытекающим. Попробуй потом докажи, что ты не верблюд… Да и не хочет она никуда бежать. Ее и здесь неплохо кормят.
Павельев как будто нарочно оставил дверь открытой, дескать, не стесняйся, Ася, заходи, гостьей будешь. А она и не стесняется…
Дом деревянный, полутораэтажный, свежей смолой внутри пахнет, прохлада приятная. Мягкая мебель в каминном зале, большой жидкокристаллический телевизор между красивыми сервантами вдоль облицованной камнем стены. В кухню отсюда вел арочный вход. Дорогой гарнитур здесь с барной стойкой, большой дубовый стол на массивных ножках, тронообразные кресла с прямой высокой спинкой и подлокотниками. Недешево, сердито, только уюта не хватает, чистота отнюдь не стерильная – в общем, не чувствуется женской руки. Зато пахнет очень вкусно. Декорация русской печки у стены, но в ней, разумеется, ничего не приготовишь. Зато на электрической плите стояла стальная кастрюлька, накрытая полотенцем.
– Я помогу? – спросила Ася.
Юра кивнул, полез в ящик стола, достал оттуда и протянул ей женский передник под хохлому. Сам он такими атрибутами не пользовался, да и поварская куртка у него явно не в почете.
В кастрюльке томился молодой картофель с укропом, а в духовке ждало своего часа более интересное блюдо – запеченный в сырном кляре кусок мяса.
– Я уже говорила тебе, что ты отличный хозяин, – не без восхищения сказала женщина.
– Ну, не отличный. Но я стараюсь, – польщенно улыбнулся хозяин, доставая из холодильника водку и банку с огурчиками наверняка домашнего соления.
– Макс говорил, что ты крутой. Сказал, что Егор у тебя деньги украл.
– А-а, – отмахнулся от нее Павельев.
Ася поставила на стол блюдо с запеченной свининой, смачно вдохнув пьянящий аромат, закатила глазки. И картошку на тарелку вывалила, не забыв бросить на нее кусок сливочного масла.
– У меня сестра после шести не ест, – сказала она. – Фигуру бережет, а я себя ни в чем не ограничиваю.
– Да, но фигура все равно хорошая.
Ася улыбнулась себе под нос. Примерно на такой комплимент она и напрашивалась.
– С такой фигурой хорошо бегать, – немного подумав, добавил Юра.
– Я смотрю, ты на этом зациклился. Как ты по ночам спать будешь?
– Нормально буду. Ты, главное, к собаке не подходи.
– Даже когда в клетке?
– Да, даже когда она в клетке…
– Боишься, что твой Тамерлан ко мне привыкнет?
– Боюсь. И за него боюсь, и за себя… Вдруг я к тебе привыкну, что тогда? – вроде бы в шутку, но всерьез спросил Павельев.
– Привыкнешь, – смело глянула на него Ася. – Обязательно привыкнешь… Давай, наливай. Давай, привыкай.
Ася больше любила коньяк: его густой аромат хорошо забивает горечь спирта. Но и водка тоже неплохо: пьется она хоть и тяжело, зато на душе от нее особенная легкость. И в голове больше ясности, чем, например, от легкого, но коварного вина. Главное, не перебрать, ну и закусывать хорошо надо…
Ася в закуске себе не отказывала, ела с аппетитом, но все-таки после двух стопок заметно захмелела. Зато у Юры ни в одном глазу.
– Ты не бойся, я не убегу, – хрустнув огурчиком, весело сказала она.
– Я не боюсь. Я опасаюсь.
– А кого опасаешься? Макса?
– Может, и его, – пожал плечами Павельев.
– А что он тебе сделает?
– Он уже сделал. Много чего хорошего сделал. Мы с ним душа в душу всегда жили. Я не могу его подвести…
– Я так поняла, ты крутым авторитетом был?
– Ну да, в авторитете, – не очень уверенно сказал он.
– Бандитом был?
– Не бандитом, – поморщился Павельев. – Гангстером.
– Четыре миллиона долларов. Бриллиантов на четыре миллиона. Неплохо ты, я тебе скажу, гангстерил.
Юра взял бутылку, наполнил свою стопку и сразу же выпил.
– Ты что, обидеть меня хочешь? – возмутилась она.
– Нет, я хочу, чтобы ты пропустила. А то еще подумаешь, что я тебя спаиваю.
– А если подумаю, то что?
– Ничего.
– У тебя, наверное, много баб было, если ты такими деньгами ворочал?
– Не жаловался.
– А сейчас?
– Да как-то не до баб мне, – в смущении отвел Павельев глаза. – Хозяйство на мне.
– Так баба на то и нужна, чтобы по хозяйству тебе помогала. Тем более хозяйство у тебя серьезное.
– Ну, с какой-то стороны серьезное, а с какой-то – засуха сплошная, – признался Юра, продолжая смотреть куда-то в сторону.
– Это ты о чем?
– О том, что ты очень подставишь меня, если сбежишь.
– Брата боишься подвести?
– Не хотелось бы его подвести.
– А себя?.. Это же у тебя Егор деньги увел. И бриллианты у тебя, и деньги. А ты меня ни разу даже не спросил, что да как…
– Макс этим занимается, – пожал плечами Павельев.
– А тебе что, неинтересно?.. Он же меня оставил здесь, чтобы я вспомнила, куда Егор камушки спрятал. А вдруг я уже вспомнила?
– Если вспомнила, Максу скажешь. Когда он приедет.
– А когда он приедет?
– Не знаю.
– Позвони ему, узнай.
– Телефона у меня нет.
– Как это нет?
– Да так и нет. Ничего нет, ни телефона, ни Интернета. Когда Максу нужно, он приезжает. Когда сам, когда с семьей…
– Ничего не понимаю. Ну, ладно, Интернет, а телефон? Это же каменный век без телефона.
– С телефоном опасно. А у нас с Максом проблемы были, искали нас очень сильно. Мы здесь отсиживались, а нас искали. Убить хотели. Все очень серьезно было.
– А сейчас не ищут?
Ася коснулась пальцем бутылки, дескать, давай, наливай.
– Сейчас не ищут. Все вышли, некому искать. – В глазах Павельева проглядывало торжество, а голос звучал будто эхо.
– А меня не ищут?
– Менты ищут. Ну а что они мне сделают? Я ж тебя не похищал, просто под замком держу. Ты же не беременная, значит, больше двух лет не дадут. А я тюрьмы не боюсь. Я там уже два раза был. Ничего, живой. Отсижу, а через два года выйду, сюда вернусь. Мне здесь нравится, только скучно иногда бывает. А тюрьма остроты ощущений добавит, я сюда как к любимой женщине вернусь…
– А я еще сидеть буду, когда ты вернешься, – вздохнув, сказала Ася и с жадностью протянула руку за сигаретой, которую достал для себя Юра.
Он угостил ее, щелкнул зажигалкой.
– Четыре миллиона – больше деньги, не вопрос. Я бы тоже мог убить за такие деньги. Раньше бы мог…
– Что значит тоже? Ты думаешь, я убивала своего бывшего? Нет! Мне Егор приснился, предупредил, что мне смерть угрожает. Толик мне дрянь какую-то в кофе подсыпал, а я чашки поменяла. Он сам себя отравил…
– Чашки поменяла?.. Толик этот Егора подрезал, так я понимаю?
– Так.
– Если он смог его подрезать, то и тебя бы он так же сделал. Зачем ему на яд заморачиваться?
– Я бы сама себя зарезать не смогла бы, а отравиться – запросто.
– Ну, если под самоубийство…
– Ты не веришь мне?
– А я не следователь, чтобы верить… Хотя если Егор тебе приснился… – Оборвав себя на полуслове, Павельев погрузился в раздумье.
– И что, если приснился? – Ася попыталась вернуть его к действительности.
– Ну, был у меня один момент… Я с деньгами уезжал, с камушками, с двумя огнестрелами, кровью истекал. Совсем никакой был, одной ногой на том свете стоял. И тут Егор твой. Меня на галюны уже пробило, думал, что это черт с рогами ко мне лезет. Думал, все, за грехи меня в ад утащит. С жизнью распрощался, вот. Даже покаяться успел. Ну, не то чтобы уж совсем покаялся, но грешить что-то расхотелось. Да и не до грехов было, когда дышать и то через раз мог. А Егор твой перевязал меня, к другу своему повез. Друг у него где-то в Москве жил… Друг, в Москве, – вдруг озадаченно произнес Юра. – А мы ведь этого друга даже не искали. Потому что про Егора ничего не знали. Только то, что Егором зовут и что медбратом служил. А где служил, откуда он сам?.. А ведь через него на камушки можно выйти. Деньги уже подняли, а камушки непонятно где…
– Но теперь же вы знаете, кто такой Егор. Из Серпухова он родом, где-то на Урале служил. Где точно служил, не знаю, но если захотеть, можно узнать, – заинтригованно сказала Ася.
– Если захотеть.
– А ты что, не хочешь?
– Ну, этими делами Макс рулит, – пожал плечами Юра. – Он мужик умный, он сам все поймет. И про друга он знает, и вычислит его, если надо. Ему камушки нужны, он их к делу пристроит…
– А тебе не нужны?
– Да как-то не очень. У меня все есть, дом, хозяйство, – без всякого притворства сказал Павельев. – Привык я к этой жизни, не хочу ее менять…
– У тебя все хорошо, пока ноги ходят, а случится вдруг что, как жить будешь?
– Тьфу-тьфу… Макс меня в беде не оставит. Он меня и сейчас деньгами хорошо подогревает. Мне даже работать не надо, за деньги пожрать могу купить. Деньги есть, с этим без проблем…
– А если с Максом что-то случится?
Юра посмотрел на нее сердито, тяжелым взглядом:
– Что ты все каркаешь? Нельзя так. За языком следить надо, а ты не следишь, как метлой метешь. Потому и влипла в историю…
Как это ни странно, но Ася не обиделась на него и даже не надулась. Не вызвала в ней протеста грубо высказанная правда… Лежала бы сейчас где-нибудь на ялтинском пляже, грела пузо на жарком солнце, а рядом бы Егор коптился. И по Крымскому побережью бы ездили в поисках участка под гостиницу. За четыре миллиона можно было бы большое здание отгрохать, номеров на сто. Но, главное, никто бы не искал Асю, чтобы упрятать за решетку. Если бы, да кабы… Если бы языком как помелом не махала…
– Если с Максом что-то случится… Может и случиться. – Павельев смотрел на Асю, но, казалось, обращался не столько к ней, сколько к себе. – Все может быть… Но так он мне с четырех миллионов на мой счет отсыплет. Хорошо отсыплет… Да и не надо за него переживать. За себя переживать надо, – вздохнул он. – Старею я, нога слабеет. Тяжело на одной ноге будет. Сейчас вроде ничего, а что дальше будет, лучше не думать…
– Баба тебе нужна. Здоровая баба, чтобы помогала, – в раздумье проговорила Ася.