Бам! Пятидюймовый гвоздь пролетел больше трех метров, пробил пластик и глубоко воткнулся в доску.
– Работает, – сказала Риджби.
Они еще раз осмотрели хижину. У задней стены стояла старая кровать безо всякого белья. Ничего, что выдало бы личность человека, здесь обитающего. Потом они медленно пошли обратно по центральной дорожке парка, в сторону спуска с холма.
– В старых газетных статьях, которые нашла Арлин, говорится, что здесь была детская железная дорога, – сказал Курц.
– Давай поищем ее попозже, – откликнулась Риджби, плюхнувшись на зеленую траву рядом с каруселью и примяв траву рядом с собой. Неподалеку склон холма уходил вверх. – Присядь на минуту, Джо.
Он сел в метре от нее и посмотрел сквозь деревья. Там виднелись река Аллегейни и сам городок Неола. В миле от них или около того. Листья деревьев на холмах, окружавших город, уже опали, и можно было увидеть даже пару белеющих шпилей церквей. Отсюда Неола была больше похожа на затейливую деревушку где-нибудь в Новой Англии, а не на грубый промышленный город запада штата Нью-Йорк.
– Давай немного поговорим, – предложила Риджби.
– Хорошо, – согласился Курц. – Скажи мне, как удалось ФБР, Агентству по контролю оборота наркотиков и прочим ведомствам оставить на свободе майора, если он и его SEATCO уже несколько лет подозреваются в причастности к героиновому кольцу? И Неола до сих пор живет за счет торговли героином? Почему эти уроды из правительственных структур еще не усеяли это место, как шерсть на загривке гориллы?
– Я не собираюсь говорить об этом.
– Ответь на вопрос, Риджби.
Она опустила глаза, глядя в сторону городка.
– Я не знаю, Джо. Пол рассказал мне не все из того, о чем его проинформировали в Агентстве по контролю.
– Но ты думаешь, что он знает.
– Может быть.
Курц потряс головой.
– Какого черта органы правопорядка не могут добраться до сегмента героинового кольца, мать их? – спросил он, глядя на Риджби Кинг. – Опять какая-нибудь дрянь типа нужд национальной безопасности?
Солнце вышло из-за облаков и осветило ту часть холма, на которой они находились. Сквозь пыль проступила зелень травы, ярко подчеркнув осенние цвета опавших листьев. Дул холодный ветерок, но Риджби сняла свою вельветовую куртку. Соски ее груди проступали даже сквозь плотную малиновую ткань рубашки.
– Я не знаю, Джо. Полагаю, что фэбээровцы и прочие взяли на карандаш майора задолго до одиннадцатого сентября. Можно, мы поговорим о том, о чем я хочу?
Курц снова отвернулся от нее, искоса глядя на Неолу через темные очки Рэя Чарльза. Городок светился в лучах октябрьского солнца, то и дело прерываемых облаками.
– ЦРУ? Очередная ерунда типа взаимовыгодного сотрудничества между ними и сетью, организованной майором? – продолжал он. – Арлин нашла статьи, где говорится, что SEATCO торгует не только с Вьетнамом, Таиландом и Камбоджей, но и с Сирией, и другими подобными странами…
– Джо, – сказала Риджби, протянув руку и до боли сжав ему плечо.
Курц посмотрел на нее.
– Послушай меня, Джо. Пожалуйста.
Курц убрал ее пальцы со своего плеча.
– Что?
– Мне плевать на эту SEATCO, на этого майора, на все это, вместе взятое. Меня беспокоишь только ты.
Курц посмотрел на нее. Оказывается, он еще держит ее за запястье. Он отпустил его.
– Ты пропал, Джо, – сказала Риджби. Ее большие карие глаза казались еще темнее, чем обычно.
– О чем ты?
– О тебе. Ты пропал. Может, ты потерял себя в Аттике. Может, еще до тюрьмы. Хотя вряд ли, пока Саманта была с тобой. Наверное, когда ее убили, ты…
– Лучше бы тебе заткнуться, Риджби, – холодно произнес Курц.
Она покачала головой.
– Я знаю, зачем ты здесь, Джо, – сказала она, взглядом показав на колесо обозрения, траву, деревья и бегущие по небу облака. Их еще освещало солнце, но тени от облаков набегали все чаще.
– Ты действуешь так, будто офицер по надзору О‘Тул – твоя клиентка. Она показала фотографии. Она спросила, не знаешь ли ты, где это. И ты действуешь так, будто она поручила тебе расследование, Джо. Ты пытаешься раскрыть все, а не только то, кто и почему стрелял в нее.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – возразил Курц, отодвигаясь от Риджби на пару футов. Ветер болтал сломанные куски досок на развалинах комнаты смеха.
– Ты знаешь, что неправ, Джо. Просто это все, что у тебя осталось. Работа. Задания, которые ты себе находишь, даже если их дают мафиозные гадины. Или эта сука Фарино. Лучше, чем ничего, поскольку единственной альтернативой будет работа. Работа или ничто. Ни чувств, ни прошлого, ни любви, ни надежды. Ничего.
Курц встал.
– Любовь на час, да?
Риджби схватила его за запястье и посмотрела на него снизу вверх.
– Ляг рядом со мной, Джо. Люби меня здесь, при свете солнца.
Курц ничего не ответил. Он вспомнил, как обнаженная Риджби лежала на нем. Ей было семнадцать. Хоры освещал тусклый свет свечей, звуки огромного церковного органа сотрясали стены базилики фугами Баха. Он вспомнил сладкую, ни с чем не сравнимую боль в груди. Лишь годы спустя он задумался, было ли это не только вожделением, но и любовью.
– Джо… – сказала она, потянув его за руку. Он опустился на одно колено.
Риджби откинулась назад и начала расстегивать рубашку свободной рукой. Пряди ее коротких волос легли на мягкую траву.
– Люби меня, – прошептала она. – Пусть все вернется. Я. Весь мир. Твоя дочь…
Курц резко встал, освободив руку.
– Здесь где-то должна быть детская железная дорога. Я иду искать ее, – сказал он, отойдя от Риджби, и начал подниматься по склону холма.
Она догнала его, когда Курц почти дошел до вершины холма. Они не обмолвились ни словом. Щеки Риджби все еще пылали, на вельветовой куртке болтались прилипшие травинки.
Перед ними, чуть внизу, виднелись миниатюрные рельсы с колеей меньше метра. По обе стороны от дороги были расчищены полосы шириной метров по шесть. На них не росло ни деревца. Гравий под шпалами выглядел свежим.
Курц свернул на север и пошел вдоль рельс.
– Рельсы даже не заржавели, – отметил он. – Чуть ли не полированные. Выпавшие костыли заменили новыми, насыпь подсыпали. Этой дорогой пользовались. И не так давно.
Риджби ничего не ответила. Она просто брела в трех метрах позади него.
Они прошли по небольшой эстакаде, возведенной над руслом ручья, и пошли дальше. Рельсы вели к вершине холма, теряясь среди деревьев в направлении на северо-северо-запад. Пройдя по лесу метров четыреста, они вышли на опушку. Здесь росла высокая трава, бурая и ломкая, как и положено в конце октября. Облака снова закрыли солнце, и ветер усилился. Миниатюрная железная дорога спускалась с гребня холма, а потом поднималась к вершине другого, лишенной деревьев. На нем, в миле от них, виднелся огромный дом.
Курц посмотрел на склон холма.
– Джо, я не думаю… – начала было Риджби.
Ее голос утонул в оглушительном грохоте. Над лесом, из которого они только что вышли, появился огромный хьюзовский вертолет времен войны во Вьетнаме. В обеих дверях машины виднелись люди. Вертолет скользнул вбок. Двенадцатиметровые несущие винты наполнили воздух грохотом, подобным хлопанью крыльев исполинской летучей мыши.
Курц побежал к деревьям, понял, что не успеет, и встал на одно колено, доставая из кобуры револьвер.
Из бортовой двери "Хьюза" высунулся ствол пулемета, и пули вздыбили полосу земли между Курцем и Риджби Кинг.
– БРОСЬТЕ ОРУЖИЕ… БЫСТРО! – прозвучал голос из мегафона, очевидно, установленного на вертолете.
Вертолет стремительно пролетел над ними на низкой высоте, резко накренился и развернулся обратно. Пулеметная очередь из другой двери скосила траву в трех метрах от Риджби Кинг. Она бросила пистолет на землю.
Курц сделал то же самое.
– НА КОЛЕНИ. РУКИ ЗА ГОЛОВУ. НЕ ШЕВЕЛИТЬСЯ!
Курц и Риджби подчинились. Огромная черная машина зависла над ними, а потом тяжело опустилась на траву рядом с рельсами, подняв в воздух клочья соломы и клубы пыли.
Глава 30
Проныра остановился у края леса и вновь вернулся под деревья, услышав хорошо знакомый звук моторов и винтов "Хьюза". Опять эти проклятые датчики движения.
Он шел через лес следом за мужчиной и женщиной, следил за ними, когда они рассматривали "Клауд Найн". Когда они сели на траву и стали разговаривать, он надел на "Беретту" глушитель и навел пистолет на них. Что-то странное с этими двумя. Похоже, эта женщина с большой грудью и короткими волосами хотела трахнуться, а Курц – нет. Это что-то новенькое, в копилку Проныры. Если только Курц не выдохся за прошедшую ночь, проведенную с этой Фарино.
Они вошли в хижину. Это довело Проныру до такого уровня раздражения, что он решил, наконец, доставить себе настоящее удовольствие, убив их обоих. Вероятно, он всадил бы в них куда больше пуль, чем необходимо. Это, конечно, нарушит эстетику процесса, но она не столь важна по сравнению с необходимостью избавиться от непривычного для него уровня злобы.
Я заставлю их ощутить все по полной, думал он, незаметно обходя домик комнаты смеха, чтобы выйти на дистанцию эффективной стрельбы "Беретты". Он держал пистолет двумя руками, ладонью под рукоять, готовый поднять его и напрячь руку, прицеливаясь. Сначала мужчину, потом – женщину. Сначала в корпус, чтобы сбить с ног, но не в сердце. Потом – руки и ноги. Здорово, что они пришли сюда.
Но ветер вдруг сбросил какой-то чертов кусок доски неподалеку от него. Шум. Проныра замер, низко присев и даже не дыша. К тому времени, как он был снова готов двинуться за ними, они тоже встали и пошли вверх по холму. К его железной дороге.
Он срезал путь через вершину холма и подбежал к огромному дубу на опушке леса. Скрылся за деревом. Когда они шли вдоль рельс, выходя на опушку, он мог стрелять наверняка метров с пятнадцати, если не меньше. К этому времени злоба утихла. Он пустит пулю в голову мужчине и несколько пуль – в женщину. Не потому, что она женщина, что она красивая. Проныре это безразлично. Просто мужчина опаснее. Проныра это чувствовал. Всегда устраняй главную угрозу в первую очередь, так учил Босс. Всегда. Не задумываясь.