– Немедленно прекрати, Круэлла, – воскликнула мамочка и, крепко схватив меня за руку, потянула вниз, заставила сесть. – Не понимаю, на что ты вообще рассчитывала, осмелившись явиться в такое респектабельное место в таком... чудовищном виде! Ты похожа на пугало. Нет, на призрак пугала! Я вижу, ты продолжаешь носить это платье – у тебя что, других платьев нет? Оно болтается на тебе, как на вешалке. Кошмар! Вот почему все так смотрят на тебя, и удивляться тут нечему. Сама виновата. А теперь давай уйдём отсюда.
– Нет, мама, сначала я хочу посвятить тебя в свой замысел. Ты будешь гордиться мной, я не сомневаюсь. У меня превосходный план! Ты помнишь Пэдди – ну, ту ужасную псину, которую подарил мне папа? Так вот, мама, у неё появились щенки. Щенки! Когда я узнала об этом, мне вспомнилось, как ты сказала, что та тварь годится только на то, чтобы шарф меховой из неё сделать. Я так и сделаю, мама, так и сделаю! Я сошью тебе не шарф – я тебе роскошную пятнистую шубу из тех щенков сошью! Она понравится тебе, эта шуба, она очень тебе понравится, мама, я ни капельки не сомневаюсь!
– Круэлла, дорогая, – понизив голос, сказала мамочка. – Немедленно прекрати. Я ничего не желаю об этом слышать. Ни слова больше.
– Но, мама! – воскликнула я, вновь поднимаясь на ноги. – Я понимаю, понимаю, я сюрприз испортила! Нужно было подождать, пока шубка готова будет. Но она понравится тебе, понравится, клянусь! Ты будешь гордиться мной, я знаю!
Наверное, я говорила громче, чем мне казалось, потому что все, кто сидел в зале, замерли и как загипнотизированные не сводили с меня глаз. Даже официанты сбежались послушать, что я говорю. И тут что-то неуловимо изменилось в моей мамочке. Кажется, она только теперь поняла, насколько великолепна моя идея, и по достоинству оценила её. Когда мамочка заговорила вновь, голос у неё сделался бархатным и тихим.
– Да, да, Круэлла, дорогая моя. Это превосходная задумка. И я очень горжусь тобой, но мы должны уйти. Ты слишком знаменита, чтобы светиться на публике. Мы привлекаем к себе слишком много внимания, а я не хочу, чтобы кто-то при этом подслушал и украл твою идею раньше, чем ты воплотишь её в жизнь. – Она нервно оглянулась вокруг. Откуда ни возьмись появился высокий швейцар с нашими шубками, помог нам накинуть их на плечи и повёл к выходу из ресторана, на улицу.
– Вашу машину сейчас подадут, леди де Виль, – сказал швейцар.
– Вызовите, пожалуйста, такси для моей дочери, – распорядилась мамочка.
– Но, мама, я думала, что мы вместе с тобой вернёмся в отель, – возразила я. – Кроме того, у меня самой есть машина, я могу поехать вслед за тобой.
– Нет, моя дорогая. Не думаю, что тебе сейчас следует садиться за руль. Давай я посажу тебя в такси и договорюсь, чтобы завтра кто-нибудь пригнал твою машину к Хелл-холлу... То есть, я хотела сказать к де Виль-холлу.
– Что ты сказала, мама?
– Ничего, моя дорогая, – ответила она. «Ничего»! Но я-то знала, что мамочка наслышана, конечно же, о моём «поместье» и о том, как его называют все в округе. – Делай, как тебе говорит мама, – езжай прямиком домой и ложись в постель. За такси я заплачу. Приедешь – побудь несколько дней дома, отлежись, отдохни хорошенько, хорошо, дорогая? Никуда не выходи. Оставайся дома. Через пару дней я кого-нибудь пришлю тебя проведать.
– Да я в порядке, мама. У меня всё отлично, не волнуйся, пожалуйста.
– Делай, что я говорю, Круэлла! А теперь мне пора. Смотри, не подведи меня, – сказала мамочка и послала мне воздушный поцелуй, садясь в свою машину.
Думаю, мамочка неправильно истолковала моё волнение. Совершенно неправильно. И в том, что она поняла мой замысел, я тоже не была уверена. Слишком уж переживала моя мамочка из-за того, что на меня смотрят все в ресторане, чтобы внимательно слушать, что я говорю. Ничего, я решила, что всё улажу. Сошью для неё шубку и подарю перед её отъездом из Лондона. Только для этого следовало поторопиться, надолго задерживаться здесь мамочка не собиралась.
Одним словом, нужно было немедленно приниматься за дело, и я принялась. После того как мамочка уехала в отель, я настояла на том, чтобы мне вместо такси подогнали мою собственную машину, и погнала в Хелл-холл, где сказала Хорасу и Джасперу о том, что за нами гонится полиция. Солгала, разумеется, но что поделаешь. Сказала потом, что раз уж полицейские сидят у нас на хвосте, нам нужно поскорее избавиться от щенков, а проще говоря, убить их всех. Моим подручным, хотя они и были самыми обыкновенными бандитами, убивать щенков, да ещё в таком количестве, явно не хотелось, но мне до их чувств не было никакого дела. По большому счёту, не волновали меня и сами щенки. Мне не они нужны были, а только их шкурки.
– Отравите их, утопите, задушите, головы им поразбивайте – мне всё равно, каким способом вы расправитесь с этими мелкими тварями. Просто это должно быть сделано, причём очень быстро, пока полиция нас не накрыла, – нагнетала я страх, чтобы расшевелить своих лентяев.
Но Хорас и Джаспер не торопились отрывать от дивана свои задницы, сидели как приклеенные и, затаив дыхание, следили за своим любимым телешоу «В чём моё преступление?». Телешоу. Нет, вы представляете, они смотрели дурацкое шоу по этому ящику для идиотов! А мне нужно было как можно скорее достучаться до них, до кретинов своих. У них телешоу, понимаете ли, а мне шубку для мамочки шить надо! Сошью ей шубку, и мамочка снова меня полюбит. Полюбит-полюбит, я нисколько не сомневалась в этом.
– Слушайте сюда, придурки, – сказала я. – Завтра утром я вернусь, к этому времени всё должно быть сделано и все следы заметены, иначе я сама позвоню в полицию. Понятно?
Сами понимаете, полицией я их просто припугнула, чтобы растормошить. Никуда я звонить не собиралась, это ясно. С какой стати я стала бы это делать? То, что я лгу, понял бы любой здравомыслящий человек, но мои-то олухи были не такими. Им понимать нечем было по причине полного отсутствия мозгов. Одним словом, поверили мне эти идиоты, и ладно.
Порученную им работу они, разумеется, не выполнили. Ну что ж, это лишний раз подтверждает простую истину: хочешь, чтобы что-то было сделано как надо, – сделай это сам.
С этого момента всё окончательно пошло вкривь и вкось, но это вам и без меня хорошо известно. Вы же знаете эту историю, не так ли? И фотографии мои в газетах наверняка видели. Скорее всего, слышали и ту чушь, которую несли о том, что случилось, Хорас и Джаспер на своём любимом телешоу «В чём моё преступление?». Эти идиоты без умолку болтали перед телекамерами, во всех подробностях описывая то происшествие. Кому, скажите, интересно знать, как мы везли тех щенков по опасной извилистой дороге, и я судорожно цеплялась за руль, глядя перед собой остановившимися, безумными глазами. Как они бросили всё и сбежали от меня посреди дороги, а я в конце концов разбила свою машину, позволив всем этим мерзким собачонкам сбежать. Реконструируя то событие, проклятые телевизионщики сделали из меня какое-то то ли чудище, то ли пугало с диким горящим взглядом. Представили меня орущей маньячкой, сбежавшей из сумасшедшего дома. Но ведь это совсем не так. Всё не так, дорогие вы мои.
То телешоу и те идиоты просто издевались надо мной. Придумывали, как бы поэффектнее сделать свою дурацкую передачу, но при этом никому, никому из них в голову не пришло рассказать о том, что я на самом деле тогда чувствовала, что именно переживала. А ведь меня не сумасшествие тогда накрыло, и даже не гнев. Это было ощущение утраты. Горя. Разочарования. Крушения надежд, если хотите. У меня разрывалось сердце от боли. Когда моя машина накренилась, нависнув над обрывом, мне показалось, что рушится весь мир вокруг меня. Я была в отчаянии. Мне подумалось, что я только что упустила свой последний шанс заставить мою мамочку вновь полюбить меня. Заставить её гордиться мною.
Но не бойтесь, не переживайте, обожающие меня читатели! Вот сижу я сейчас здесь, в Хелл- холле, а в голове у меня разворачивается блестящий, потрясающий план мести. Он светит мне, словно яркая звезда с ночного неба. Этот план теперь – единственное моё утешение, единственная моя отрада. Он главный источник моей надежды на счастливое будущее, в котором меня ждёт новое воссоединение с мамочкой.
Рэдклиффы не победили, не переиграли меня, нет. У меня появился новый замысел. Он включает в себя всех собак, которых Анита с Роджером растят в своём поместье. А купили они его... Вы не поверите, на деньги, которые принесла им написанная Роджером бездарная песенка обо мне. Ужасная песенка! Впрочем, вы наверняка слышали её, «Круэлла де Виль» называется. Бр-р! Они думают, что уничтожили меня? Идиоткой выставили перед всем миром? Э, нет, голубчики, я вам ещё покажу, на что способна... Как вы там меня назвали в своих куплетах?.. Ах да, «злобная тварь». Покажу, покажу, помяните моё слово. Это обещаю вам я – Круэлла де Виль!
Но на этот раз... О, на этот раз всё будет совершенно по-другому. Во-первых, я никуда не стану торопиться. Время у меня есть, и есть терпение. Много терпения. Итак, у Аниты и Роджера на их поганенькой маленькой ферме живут и подрастают девяносто девять щенков плюс Пэдди и Понго в придачу. И все эти псины будут моими! Нет, вы только сами прикиньте, сколько меховых шкурок можно будет получить, когда эти твари вырастут. Вообразите, сколько шубок можно будет сшить из этих шкурок! И представьте, как рада будет мамочка, когда все эти меха я отдам ей. Ей одной! Тогда-то уж она совершенно точно вновь полюбит меня, я в этом не сомневаюсь. Ничуть не сомневаюсь.
Послесловие
Дорогие мои читатели!
Думаю, вам приятно будет узнать, что Анита и Роджер, а также миссис Бэддли, Пэдди и Понго, и все их девяносто девять маленьких далматинцев, находятся в полной безопасности. Наверное, вас ещё больше порадует то, что все они счастливо живут на те авторские отчисления, которые приносит им ставшая хитом песня Роджера «Круэлла де Виль». Если уж это не ирония судьбы, тогда просто не знаю, что ещё назвать этим словом.