— Подождем.
— Долго?
Он взглянул на часы.
— Пять минут.
— Эта дорога — тупик?
— Нет. Она ведет в другую долину — через перевал на высоте тысяча восемьсот метров, пройдя по Неувьельской плотине и вдоль озера с тем же названием.
— Мы рискуем потерять их…
— Но рискнуть все-таки стоит.
— Ты решил, что это я.
Это был не вопрос — бесстрастная констатация факта. Сервас смотрел на бутылку в руке Франсиса. Золотисто-янтарная жидкость. Виски. В красивом стеклянном штофе. Тяжелом штофе… Собирался ли ван Акер воспользоваться им? В другой руке у Франсиса был стакан. Он наполнил его до половины. Сервас заметил, как дрожит его рука. Он поставил стакан и посмотрел на друга молодости взглядом, в котором смешались боль и презрение.
— Убирайся.
Сервас не двинулся с места.
— Пошел вон! — повторил ван Акер. — Мотай отсюда! Чему я удивляюсь? В конце концов, ты всего лишь легавый.
«Именно так, — подумал Сервас. — Да, я — легавый». Он тяжелой походкой пошел к двери. Обернулся, взявшись за ручку. Франсис ван Акер не смотрел в его сторону. Он пил виски, уставившись в какую-то невидимую точку на стене, и выглядел бесконечно одиноким.
38Озеро
Зеркало. В нем отражаются облака, заходящее солнце и зубчатые гребни гор. Марго чудились звуки — бой курантов, колокольный звон, треньканье разбившегося стекла, — хотя это была всего лишь игра света. Волны набегали на крутые берега, лизали землю в неверном вечернем свете.
Элиас выключил двигатель, и они вышли из машины.
Центр тяжести Марго немедленно рухнул куда-то в колени, у нее закружилась голова, как только она заметила по другую сторону дороги головокружительный уступ, «подвесивший» их между небом и землей.
— Это называется сводчатая плотина, — сказал Элиас, не заметивший смятения подруги. — Самая большая в Пиренеях. Сто десять метров в высоту, в озере-водохранилище — шестьдесят семь миллионов кубических метров воды.
Он закурил, а Марго постаралась сосредоточиться на озере, чтобы не смотреть в пустоту за спиной Элиаса.
— Давление просто колоссальное, — пояснил парень, проследив за взглядом Марго. — Воду отталкивают к берегам аркбутаны,[44] как в соборах.
Дорога — слишком узкая, по мнению девушки, — огибала плотину и переходила на другой берег. Вечер полнился раскатами грома, но дождь так и не пошел. По озерной глади бежала легкая рябь, ветерок шевелил сосновые иголки. Лес чередовался с поросшими травой плато, по которым среди нагромождений валунов текли ручьи. За ними высились обрывистые склоны горы.
— Посмотри туда.
Он протянул ей бинокль. Марго проследила взглядом дорогу, поднимавшуюся метров на десять над озером и огибавшую его, и увидела стоянку. Ближе к середине водохранилища. Несколько машин, минивэн и «Форд Фиеста»… знакомый ей «Форд».
— Что они там делают?
— Есть только один способ узнать, — ответил Элиас, возвращаясь за руль.
— Как мы к ним подберемся?
— Найдем, куда приткнуть машину, пойдем пешком и будем надеяться, что успеем до конца ритуала. Не думаю, что они быстро закончат, иначе не стоило и заводиться.
— Как мы будем действовать? Тебе знакомо это место?
— Нет, но в нашем распоряжении еще два часа дневного времени.
Элиас повернул ключ в зажигании, и они на второй скорости добрались до края плотины, где находилась первая стоянка. У въезда, под крышей из сосновой шпунтовой доски, стоял стенд с планом. Они припарковали машину и подошли ближе. Туристы могли освоить несколько троп: три брали начало от второй стоянки, где стоял «Форд Фиеста». Тропинка, вьющаяся вдоль берега и дороги, соединяла обе стоянки, Элиас ткнул в нее пальцем, и Марго согласно кивнула. В этот час и в такую погоду встреча с туристами им не грозит: кроме «Сааба» Элиаса, других машин не было.
— Выключи телефон, — велел парень и проделал то же со своим сотовым.
Похолодало. Они шли по каменистой тропе между недобро перешептывающимися соснами. Марго слышала, как внизу тихо шумят-шипят волны. Вечерний воздух пах смолой, белеющими в темноте горными цветами и затхлой водой.
Тропинка нависала над дорогой, проложенной над озером. Марго подумала, что в каком-то месте тропа спустится ко второй стоянке. Небо стало серо-лиловым, гора превратилась в черную громаду с расплывчатыми очертаниями, а день — вопреки утверждению Элиаса — практически угас. Они старались шагать бесшумно, но вокруг было так тихо, что Марго то и дело пугалась, наступив на очередной камешек.
Они преодолели метров пятьсот, и Элиас велел ей остановиться, кивком указав на крутой склон, спускавшийся от дороги к воде, метров на десять вниз. Верхняя часть — та, что окаймляла дорогу, — была почти горизонтальной. Чуть дальше находился скалистый уступ, поросший кустиками, небольшими деревцами и соснами. Там они и стояли. Круг… Она должна была догадаться. Как просто. Слишком просто. Ответ был у них перед носом. Марго и Элиас обменялись взглядами, залегли в зарослях вереска, и парень передал ей бинокль.
Они стояли с закрытыми глазами, взявшись за руки. Марго насчитала девять человек. Один сидел в кресле на колесах, другой стоял в странной, вывернутой позе, как будто его ноги и торс находились на разных осях. Он напоминал пазл, сложенный из множества разных личностей, причем каждый фрагмент выглядел слегка покореженным. В последний момент Марго заметила костыли.
Они встали в круг на самой плоской части площадки, между дорогой и лощиной. Те, кто стоял над обрывом, находились спиной к воде.
Девушка протянула бинокль Элиасу.
— Ты знал, — сказала она. — В твоей записке сказано: «Думаю, я нашел Круг». Тебе было известно о его существовании…
Элиас ответил, не переставая наблюдать за Кругом в бинокль:
— Я блефовал. У меня была только карта с пометкой в виде креста.
— Карта? А где ты взял карту?
— В комнате Давида.
— Ты влез в комнату Давида?
На сей раз он не удостоил Марго ответом.
— Значит, ты с самого начала знал, куда мы едем…
Элиас ухмыльнулся, и Марго почувствовала злость.
— Вставай, пошли…
— Куда?
— Попробуем подобраться ближе… Может, поймем, что здесь происходит.
«Не лучшая идея, — подумала Марго. — Очень плохая идея». Но выбора у нее не было, и она последовала за Элиасом, пробиравшимся между валунами и соснами. Становилось все темнее.
Слезы текли по щекам Давида из-под закрытых век и высыхали под вечерним ветром. Он крепко сжимал ладони Виржини и Сары, те тоже держали за руки соседей по Кругу. Алекс и Сафиана поставили костыли рядом с собой, Мод сидела в складном кресле: ее провезли метров пятьдесят по дороге, потом несли на руках.
Круг сошелся — 17 июня, как каждый год. Эта дата впечаталась в их плоть. Их осталось десять. Круглое число. Круг. Десять выживших против семнадцати погибших. 17 июня. Такова была воля случая — или Судьбы.
Они стояли с закрытыми глазами, выпуская воспоминания на волю из глубин подсознания. Той весенней ночью они перестали быть детьми и превратились в семью. Круг заново, как наяву, переживал чудовищный, сравнимый с природным катаклизмом удар, от которого погнулся металл, взорвались и брызнули в разные стороны стекла, вылетели из гнезд сиденья, а крыша и стенки смялись, как бумажный стаканчик в гигантском кулачище. Ночь и земля внезапно опрокинулись и переплелись, острые уступы скалы вспарывали тонкую жесть, тела разбросало в разные стороны, как космонавтов в открытом космосе. Свет обезумевших фар освещал всю эту долгую круговерть, выхватывая из темноты то одну фантасмагорическую деталь, то другую, как будто за пультом сидел видеоинженер-абсурдист. Они слышали вопли своих товарищей и крики взрослых, сирены, мольбы о помощи, грохот лопастей вертолета над головой. Спасатели прибыли через двадцать минут, когда автобус еще висел на высоте десять метров над озером (всего в нескольких метрах от того места, где они сейчас стояли), цепляясь за хилые кустики и тонкие стволы молодых деревьев.
Очень скоро они угрожающе затрещали, автобус соскользнул вниз, к озеру, и погрузился в темные воды. Те, кто не сумел выбраться, отчаянно кричали. Одна из фар автобуса еще много часов светила со дна озера.
Их хотели увезти с места аварии, но они отказались — все, дружно дав отпор взрослым, — и следили за спасательной операцией, вернее — за тщетными попытками вытащить тех, кто застрял в салоне автобуса. А потом тела их маленьких друзей стали всплывать и раскачивались на поверхности, подсвеченной фарой, как глазом циклопа. Одно, два, три, десять тел выскочили из-под воды, как надувные мячи, и тут кто-то крикнул: «Да уберите же, наконец, оттуда детей, черт бы вас подрал!» Все это случилось июньским вечером, который должен был стать символом новообретенной свободы, конца учебного года и начала лучшего времени в году — летних каникул.
Круг родился в больнице в По, где они провели часть лета, пока с ними работали психологи. Идея родилась сама собой, спонтанно. Они интуитивно поняли, что их больше ничто и никогда не разлучит, что узы, которыми их связала судьба, сильнее голоса крови, выше дружбы и любви. Потому что судьба — или Рок — связала их узами смерти. Они остались жить и были предназначены друг для друга. В ту страшную ночь они поняли, что рассчитывать могут только друг на друга, что взрослым доверять нельзя.
Давид ощущал на лице озерный бриз, осушавший его слезы, и тепло ладоней Виржини и Сары, а через них — жар тел всей группы. Потом он вспомнил, что Круг этим вечером составили не десять, а девять человек. Не хватало Юго — брата, алътер эго… Юго в тюрьме, несмотря на обеляющие его улики. Нужно освободить Юго, и он знает, как это сделать. Давид первым отпустил руки Сары и Виржини, разорвав Круг, то же следом за ним сделали остальные.
— Проклятье! — выругался Элиас. — Они заметят «Сааб»! — Он схватил Марго за руку и прошептал: — Бежим! Нужно оторваться, пока они грузят в машину девушку на инвалидном кресле.