– Брэндон Скофилд, отдел консульских операций, Прага – кодовое имя Беовулф Агата… Так это он?
– Нет, на даче был не он. – Старик попытался приподняться на подушках. – Он имеет такое же отношение к Юревичу, как ты к истории с Блэкборном. Неужели тебе не ясно? Они знают все, даже отдельных сотрудников спецслужб, чье мастерство доказано, но чья воля не свободна. Такие самостоятельные, как ты, – исключение. Им нужны другие. Они накаляют обстановку, они больше не подчиняются. Они контролируют высшие звенья власти перед тем, как заставить их действовать.
– Да кто? Кто эти "они"?
– Матарезе. Корсиканские призраки…
– Что это значит?
– Оно распространяется, оно изменилось, но приняло более ужасные формы… – Крупскому трудно было говорить, он откинулся на подушку.
– Постарайтесь говорить яснее, Алексей. Что это за Матарезе?
– Никто не говорит о них. – Глаза старика уставились в потолок. Он уже шептал: – Никто не посмеет даже заговорить об этом. Ни наши из Президиума, ни в Белом доме, ни в английском министерстве иностранных дел, ни французы… никто ничего не скажет. И американцы… никогда не забывай об американцах. Эти хорошо экипированные люди из Госдепартамента и ЦРУ… Мы все замешаны… Мы все запятнали себя связью с ними.
– Запятнали?! Как? Что вы хотите этим сказать? Что за Матарезе, ради всего святого?!
Старик медленно повернул голову. Его губы дрожали. Дыхание еще более затруднилось.
– Кто-то говорит, что это началось еще в Сараево, кто-то клянется, что в их списках есть имена Дрейфуса, Бернадотта… даже Троцкого. Нам известно о Сталине. Мы подписывали контракт и заказывали его убийство…
– Сталин? Так это правда, то, о чем говорят?
– И Берия тоже. Мы оплачивали эти счета… – Глаза старого "истребителя" стали тускнеть. – В сорок пятом году Рузвельт не выдержал удара… – Крупский потряс головой, в углах его губ скопилась слюна. – Там были определенные финансовые интересы. Его уверили, что его политика в отношении Советского Союза может поставить экономику в бедственное положение. И они не позволили ему принимать дальнейшие решения. Они заплатили, и вмешательство было обеспечено.
Талейников оторопел.
– Вы говорите, что Рузвельта убили… убили эти самые Матарезе?
– Наемные убийцы, Василий Васильевич Талейников. Вот как это называется, но эти слова никто не осмелится произнести. Их так много, на протяжении многих лет… Все молчат о них. Признания повлекут за собой катастрофу… для правительств многих стран.
– Но почему? Почему их использовали, этих Матарезе?
– Потому что они существовали, были доступны и убирали со сцены определенных лиц.
– Но это же абсурд! Убийц ведь ловили, но это имя ни разу не было даже упомянуто.
– Тебе это лучше известно, чем кому-либо. Ты и сам использовал ту же тактику, что и Матарезе.
– Что вы имеете в виду?
– И вы и они убивали… Годами Матарезе бездействовали. Но затем вернулись, только уже в другом виде, их тактика изменилась. Убийства продолжались, но уже без заказов и платы за услуги. Бессмысленные убийства без участия заказчика. Определенные представлявшие ценность лица похищались, происходили взрывы самолетов, случались правительственные кризисы, вырезались целые группы людей… Дела делались более изящно, более профессионально…
– Но вы описываете деятельность террористов. Терроризм, как известно, не имеет централизованного руководства, единого центра.
Старик еще раз попытался приподняться.
– Теперь есть. Существует уже несколько лет. "Красные бригады", палестинцы, африканские маньяки… все притянуты Матарезе в свой круг. Они убивают безнаказанно. Они парализуют деятельность правительств и скоро поставят нации и народы на грань бедствия, столкнут две супердержавы и ввергнут мир в хаос. И все ради контроля над всем миром.
– Как вы можете так уверенно говорить об этом?
– Был захвачен один из их бойцов. Солдат Матарезе. На его груди опознавательный знак – эмблема Матарезе. Мы обработали этого человека химическими препаратами. Только я видел, – я всех удалил из комнаты. И я опознал его.
– Вы?
– Слушай, Талейников. Существует план действий, расписанных по срокам. Я скажу тебе, искупая прошлое. Никто не осмеливается сказать… Осталось два месяца, максимум три. Все приведено в движение. Москва и Вашингтон будут охвачены политическими маневрами, последует серия убийств в Москве и подкупов в Вашингтоне, а если надо, то и убийств тоже. Все действия и реакция на них контролируются на высшем уровне. Неизвестные лица проникли в структуры власти обеих стран. Скоро это случится, и когда это произойдет, нам всем конец. Наш мир разрушат Матарезе, мы для них только средство, нас употребят…
– Где этот человек?
– Он мертв. Препараты, которые мы к нему применили, были вполне безопасны. Он скончался от цианистого калия, ампула с которым была зашита ему под кожу. Он разорвал собственную кожу и принял яд.
– Вы сказали, убийства? Подкуп, террор? Вы должны пояснить конкретнее.
Дыхание старика прерывалось все чаще, он опять рухнул на постель. Но как ни странно, голос его был тверд.
– Осталось мало времени, то есть у меня его не осталось. Ты должен мне поверить, Василий, мой источник информации – самый надежный в Москве, а быть может, и во всей стране.
– Простите меня, Алексей, вы всегда были самым лучшим из тех, кого я знал, но ведь всем известно, что сейчас вы не у дел.
– Ты должен найти Медведицу Агату – Скофилда, – продолжал Крупский так, словно Василий ничего не сказал. – Ты и он должны найти их и остановить. Ты и Скофилд. До тех пор пока одного из вас не убрали, безопасность другого гарантирована. Вы – лучшие сейчас, в лучших и нуждаются.
Талейников спокойно смотрел на умирающего Крупского.
– Это как раз то, о чем никто не может просить меня. Как только он попадется мне, я убью его. Так же, как и он убьет меня, если сумеет.
– Ты ничего не значишь! – Старик начал задыхаться. – У вас нет времени на сведение личных счетов, можешь ты это понять?! Они проникли в наши тайные службы, в наши правительства. Они уже использовали вас обоих однажды и будут использовать вас снова и снова. Они используют лишь самых лучших и убивают самых лучших. Вы только их орудия, вы и вам подобные!
– Но где доказательства?
– В конкретных деталях. В сходстве почерков, – прошептал Крупский. – Я изучил все и знаю…
– Что же это за детали?
– Гильзы от русского пистолета в Нью-Йорке и американского пистолета на подмосковной даче. В течение нескольких часов Москва и Вашингтон были готовы вцепиться друг другу в глотки. Вот это и есть почерк Матарезе. Они никогда не убивают, чтобы не оставить после себя следы. Очень часто на месте преступления остаются сами убийцы, но там никогда не найти настоящих следов и подлинных убийц.
– Тех, кто спускает курок, очень часто можно поймать. Вы хорошо знаете это, Алексей.
– Убийцы становятся известны, но не мотивы убийств. Матарезе всему причиной… Настало время прощаться, Василий Васильевич…
– Но зачем им это?
– Я не знаю. – Старик собрался с силами, но зрачки его блуждали. – Я не знаю. Их участие очевидно, но каковы их мотивы, мне неизвестно. Нужно обратиться к прошлому, чтобы понять… Корни Матарезе уходят в давние времена, на Корсику… Корсиканский безумец по имени Гильом де Матарезе. Он был главой Ордена, с него все и началось…
– Когда? – заторопился Талейников. – Как давно это было?
– В начале века. В первом десятилетии… Гильом де Матарезе и его клан. Глава Ордена, верховный жрец и его приближенные. Они возвратились… Их надо остановить. Ты и Скофилд должны сделать это. Их последняя выходка может уничтожить вас обоих.
– Кто они? Где они находятся? – допытывался Василий.
– Никто не знает этого… – Голос старика стал глуше. – Корсиканское безумие…
– Алексей, послушайте меня, – быстро заговорил Талейников, боясь упустить возможность получить сведения. В то же время его мучила мысль, что все услышанное – это всего лишь игра воображения умирающего человека, плод больной фантазии, и слова старика нельзя принимать всерьез. – Кто является источником этой информации? Кто так хорошо осведомлен, где он? В Москве? В СССР? Как вы получили эти сведения о Блэкборне и о содержании доклада ВКР по поводу событий на подмосковной даче? И наконец, кто этот неизвестный, который говорил о существующем плане вмешательств, диверсий и убийств?
Уходящий из жизни Крупский сквозь забытье сумел понять, чего добивается его ученик. Слабая улыбка тронула его бескровные тонкие губы.
– Раз в несколько дней, – заговорил он, стараясь, чтобы его услышали, – за мной присылали шофера, который отвозил меня за город. Иногда для того, чтобы я потихоньку встретился там с одним человеком. Это благодарность государства мне, старому солдату, которого сумели оценить. Меня все время информировали…
– Я не понимаю, Алексей…
– Премьер Советского Союза – мой сын. Талейников ощутил, как холодная волна окатила его. Это признание объясняло все. Крупского следовало принимать всерьез. Премьер устоял во многих политических интригах, преодолел все препятствия на пути к власти. Он устранял одного противника за другим. Старый Крупский обладал информацией, которая помогла премьеру избавиться от всех противников, убрать тех, кто мог помешать ему в борьбе за пост.
– Может быть, он примет меня?
– Никогда. При первом же упоминании о Матарезе он должен будет уничтожить тебя. Постарайся понять, у него нет выбора. Но он знает, что я прав, рассказав тебе обо всем. Он никогда не признает этого вслух, он не может позволить себе этого. Его интересует лишь одно: кто сейчас на мушке, он или президент США.
– Я понял.
– Оставь меня, Василий, – с трудом выговорил умирающий. – Делай то, что ты должен делать… Я задыхаюсь… Найди Скофилда. Найди Матарезе. Их надо остановить. Корсиканское безумие не должно распространяться…
– Корсиканское безумие?.. Значит, Корсика…