Жюстина знала, что слишком требовательна к другим. В чем она могла упрекнуть Оливье? Это был тот самый идеальный вариант – мужчина, за которого любая мать была бы рада пристроить свою дочку. Работая экспертом-бухгалтером, он хорошо зарабатывал, а кроме того, обладал приятной внешностью и неоспоримыми личными достоинствами. Но Жюстина не искала зятя для своей матери и не испытывала перед ним благоговейного трепета, который охватывает большинство людей при виде идиллии.
С ранней юности недостатка в поклонниках у Жюстины не было, она всегда принимала ухаживания. И вместе с тем никогда не влюблялась. Хотя нет: один раз такое с ней произошло, во время учебы. Этого молодого человека она полюбила с первого взгляда: love at first sight. И тут же угодила в его сети. Он закадрил ее, а затем бросил, даже не попытавшись с ней переспать. Жюстина так и не поняла, что он нашел для себя в этой связи – для нее столь же короткой, сколь и унизительной. Эта история оставила в ее душе глубокий след и впоследствии не давала построить с мужчиной хоть сколько-нибудь прочные отношения.
На этот раз она с головой погрузилась в работу. Ту, что двумя годами раньше едва не обошлась ей очень дорого.
Все началось очень грустно и банально: дорожно-транспортное происшествие с бегством виновного. Машина пролетела на красный свет и столкнулась с мотороллером. После этого она не остановилась, а направилась к кварталу Ариан в восточной стороне города. Жюстина вместе с коллегой из уголовной полиции, случайно оказавшиеся на месте происшествия, бросились на своей машине в погоню. У этого квартала, застроенного социальным жильем[12], подобно многим таким же в разных городах, была скверная репутация. Здесь процветала мелкая и не очень мелкая преступность, наводящая страх на обитателей города. И на этот счет не стоило обольщаться. Всего в нескольких минутах от Английской набережной, где на холмах располагались жилища состоятельных жителей города, находились опасные кварталы Ариан, Пастор, Бон Вуаяж. Выяснения отношений между уличными бандами, наркотики, разбойные нападения были обычным явлением для таких территорий. Столкнувшись с растущей преступностью, некая группировка, утверждающая, что находится «вне политики», даже пригрозила, что будет создан отряд, который своими силами очистит улицы, оставленные полицией. Конечно, некоторые называли это демагогией. Итальянская пресса даже дошла до того, чтобы сравнить Ниццу с Бронксом.
Но когда двое полицейских захотели перехватить виновника аварии, на них напали члены молодежной банды. Коллега Жюстины был ранен одним из брошенных в них камней. Сама же она оказалась жестоко помята и напугана. Стычка длилась не больше двенадцати минут: Жюстину выручили полицейские, вызванные на помощь. Однако эти минуты показались ей часами. В первый раз в жизни она ощутила, что такое страх.
Жюстина отделалась двумя сломанными ребрами и большим количеством синяков. В целом ей повезло, так как дело могло обернуться для нее самым кошмарным образом. Это нападение избавило ее от многих иллюзий… Тем не менее Жюстина не отступилась. Тот случай не вызвал у нее отвращения к работе, скорее наоборот: она сделалась от нее полностью зависимой. Сегодня ее жизнь и работа составляли единое целое.
Проведенный Марком Монтейро разговор с родителями Себастьяна Кордеро не дал особых результатов. Родители так и не поверили в убийство сына, который был, по их словам, «воплощенная доброжелательность». Как они заявили, у Себастьяна не имелось никаких пороков и никаких врагов. Их сын всегда был серьезным мальчиком и никогда не доставлял особых трудностей. В общежитии ему нравилось. Родители считали, что там он хорошо устроен.
Сейчас единственной ниточкой в руках у Жюстины были три молодых чудака и их странное общество. Карелла, Герме и Гета, который – если основываться на той информации, которую предоставил Стефан Лоран, – являлся там заправилой. К тому же именно он был ближе других к Себастьяну.
Как всегда, во время уикенда общежитие было открыто: обычный режим за исключением периода каникул. В этот субботний вечер Николя Карелла был еще там. Жюстина нашла его в просторном помещении, находящемся по соседству со столовой, где обитатели общежития могли собираться по вечерам. Там имелись вай-фай, бильярд и настольный футбол.
Сидя на белом пластиковом стуле – таком же неудобном, как и неэстетичном, – лейтенант Неродо в упор смотрела на своего собеседника. С самого начала между молодой женщиной и юношей возникло ощутимое напряжение, как на настоящем допросе, которому предшествовало задержание.
У Карелла не было ни красоты, ни очарования Стефана Лорана. Средний рост, ничем не запоминающееся лицо. Это и затрудняло дело больше всего: у него не имелось ни одной отличительной черты. Юноша казался прозрачным: встретив такого на улице, его запросто можно было не узнать, даже если перед этим встречался с ним много раз. На его лице проглядывало некоторое самодовольство. Студент, одетый в рубашку-поло «Ральф Лорен» и слишком узкие джинсы «Дизель», сразу не понравился Жюстине. Ее коробило от того, с каким видом этот молокосос смотрит на нее. В его глазах явно угадывалось вожделение, от которого молодой женщине становилось не по себе. Карелла демонстративно смерил ее долгим взглядом снизу доверху, будто говоря: «Ну, если все лейтенанты полиции такие…» У Жюстины не было уверенности, что Карелла причастен к убийству, но она уже знала, что он владеет информацией, которую надо вытянуть из него во что бы то ни стало.
– Вы знаете, что один из ваших товарищей умер, – резко сказала она, чтобы молодой человек наконец прекратил похотливо таращиться на нее.
– Все уже в курсе, – кивнул Карелла.
– Вы хорошо знали Себастьяна Кордеро?
– Его все знали.
– Никто не спорит, «все» знают много чего и много с кем здесь знакомы. Но мне бы хотелось узнать то, что знаете именно вы.
– Я знал его достаточно хорошо, – холодно произнес Карелла.
– Вы были с ним в хороших отношениях?
– В нормальных.
У него настоящий дар лаконично отвечать.
– Вы не были с ним в ссоре? – отважилась спросить лейтенант Неродо.
– Мы просто стали меньше общаться, и всё тут.
– Из-за учебы, конечно?
Ответом было молчание.
– Когда вы его видели в последний раз?
– Должно быть, вчера или позавчера между занятиями.
– Вы с ним говорили?
– Нет, потому что мы были «в ссоре».
– Расскажите мне немного о вас, о Герме и Гета, – снова заговорила Жюстина, внезапно меняя тему разговора.
Похоже, Карелла это смутило, на его лице появилось легкое замешательство.
– Здесь и говорить не о чем. Какое это имеет отношение к вашему расследованию?
– Это всего лишь вопрос. Если только разговоры на эту тему вас не смущают.
– Вовсе нет, мы все с подготовительного курса.
– Вы трое очень близки друг с другом…
– Мы хорошо ладим.
– Вы видитесь в свободное время?
– Мы здесь живем, поэтому волей-неволей все друг с другом видятся.
– А вам случается, например, собираться вместе?
– Знаете, в общежитии есть много движений. И потом, постоянно общаешься с соседом по учебным делам или чтобы обсудить что-нибудь…
– А когда вам до смерти надоедает учиться, вы идете вместе выкурить сигарету или что-нибудь не вполне разрешенное…
– Вы меня что, за идиота держите? Я хорошо знаю, что у вас в голове. Верно, мне случалось курить гашиш и травку. Мне это стоило трех дней отстранения от занятий. Я едва не потерял комнату в общежитии, но на первый раз ко мне отнеслись с пониманием. Так как у меня очень хорошие результаты в учебе, было решено не лишать меня возможности поступить в Высшую нормальную школу. Я совершил ошибку и был наказан. В любом случае это был не самый плохой поступок. Я же, например, никого не убил.
Жюстина не могла с уверенностью сказать, проскользнула ли при этом в голосе ее собеседника нотка сарказма или же это просто его обычная манера говорить.
– Себастьян Кордеро употреблял наркотики?
– Ничего не знаю, это не моя проблема.
– Вы ему их продавали?
– Я, конечно, курил гашиш, но никогда его не продавал.
– Но он иногда курил с вами?
– С ним такое случалось, он даже хотел бросить; все время твердил, что от этого у него могут появиться проблемы со спортом.
– А потом однажды, когда вы стали сдержаннее и перестали поставлять ему товар, он стал с вами меньше видеться. Вы стали для него бесполезны.
Карелла замкнулся в молчании и ограничился тем, что опустил глаза, не теряя своего вызывающего вида.
– Возвращаясь к вашим друзьям, правда ли, что ваши встречи приняли несколько ритуальный характер?
– Ритуальный? Кто вам такое рассказал?
– Вы создали нечто вроде секты, не так ли? – спросила Неродо, чтобы взять быка за рога.
– Никакого распространения наркотиков. Старая история, я вам это уже говорил.
– Я намекаю не на такого рода дела. Я говорю о небольших тайных сборищах, во время которых вы переделываете мир.
– Много чего говорят, но я бы не назвал это кружком.
– А вот я, когда молодые люди вашего возраста украдкой собираются по вечерам, чтобы рассуждать на нечистоплотные темы, называю это кружком.
Большинство дел, с которыми Жюстина когда-либо сталкивалась, были далеко не такими захватывающими, как это. Зачастую ее профессия могла быть даже скучной. Но когда подворачивалось расследование такого рода, она была не способна думать ни о чем другом, даже сознавая, что работа имеет свойство порабощать ее.
День клонился к вечеру, и Жюстина решила отдохнуть у себя дома, где никто ее не побеспокоит. Она жила в одном из зданий старого порта, в полностью отстроенной квартире с системой водоочистки и стенами, украшенными постерами на тему джаза – ее страсти.
Ностальгируя по старым добрым тридцати трем оборотам, женщина поставила на проигрыватель пластинку Билли Холидей. В квартире послышались первые ноты песни «As time goes by». Жюстина открыла дверцу холодильника, вынула початую бутылку сотерна