что ей удалось выяснить.
Оставив Александра в гостиной, мы вдвоем отправились на кухню, где Жюстина смотрела, как я готовлю кофе. Она попросила у меня разрешения закурить, я не возражал. Белые завитки дыма поднялись до самого потолка.
– Почему вы сказали мне тогда, что тоже из полиции? – спросила она, выпуская дым.
– Потому что это правда.
– Вы шутите, не так ли?
– Вовсе нет; я пятнадцать лет служил в полиции, пока не понял, что такая работа вовсе не для меня. Затем сделался отшельником, живущим на горе; в этом качестве я сейчас и нахожусь перед вами.
Молодая женщина улыбнулась.
– А все-таки почему вы ушли?
У меня не было желания вдаваться в подробности, воскрешать в памяти то неудачное дело и уход жены.
– А у вас самой никогда не было желания все бросить?
– Было.
Наступила одна из тех пауз, про которые говорят «ажан[36] родился».
– А кто та молодая женщина, которая была рядом с вами на похоронах?
– Камилла, подруга моего брата. Она до сегодняшнего дня помогала мне в расследовании, но похороны оказались для нее слишком тяжелым испытанием. Я проводил ее до дома, не сказав, что нашел своего племянника. Мне не хотелось еще больше волновать ее. Что касается Александра, что вы намереваетесь делать теперь, когда он у вас в руках?
– Мне трудно называть его этим именем, для меня он все еще Стефан.
– Думаю, Александр идет ему больше. Тем более что это его настоящее имя.
– Я бы хотела, чтобы он вернулся со мной в Ниццу и встретился со своей матерью.
– А по поводу расследования? Собираетесь информировать начальство о том, что узнали?
– Я еще ничего не решила, но в любом случае должна снять обвинение с Кареллы. Однако только по делу об убийстве Себастьяна Кордеро; за изнасилование он должен ответить по всей строгости закона.
– Ну а сейчас? Вы где-нибудь остановились?
– В «У Сезара».
– Не правда ли, в этой гостинице немного грустновато?
– Нет, по-моему, у нее есть некое старомодное очарование.
Так как я начал понимать ход ее мыслей, я догадался, что она иронизирует.
– Может быть, я покажусь вам чересчур дерзким, но мне будет спокойнее, если вы с Александром переночуете в шале.
– Скажите, господин Нимье, вы всем женщинам, которых встречаете, предлагаете провести у вас ночь?
– Нет, только тем, кто шпионит за мной и пытается проникнуть ко мне путем взлома.
– Тогда я позвоню в гостиницу.
– Даже не знаю…
По ее взгляду я понял, что она не в восторге от мысли остаться с нами.
– Я бы предпочел, чтобы мы сейчас находились не особенно далеко друг от друга. В последнее время я научился много чему не доверять. Пожалуйста, согласитесь.
Мы с Жюстиной повернулись к выходу из кухни. Александр стоял в дверном проеме и, очевидно, слышал добрую часть нашего разговора.
– Согласитесь, – повторил он.
– Двое против одного… Так уж и быть, я сдаюсь, но предупреждаю: у меня нет зубной щетки.
Александр устроился в моем логове – комнате, заваленной книгами и папками, в которых хранились тысячи фотографий. Жюстина выбрала голубую комнату, в которой прошлой ночью спала Камилла. Я же намеревался провести ночь в гостиной, на кушетке, которая была для этого далеко не самой удобной. Оставшись один, зажег сигарету и включил мобильник.
– Я надеялся, что ты не спишь.
– Нет-нет, я завариваю себе травяной чай, – ответил голос Камиллы на другом конце провода.
– Ты держишься?
– Более-менее. Что ты думаешь о церемонии?
– Все прошло хорошо, хотя я в этом не особенно разбираюсь.
Камилла ничего не ответила. В ее голосе я ощутил сильнейшую усталость и грусть, которую сегодняшние похороны должны были снова воскресить в ней.
– Хочешь, чтобы я повесил трубку?
– Нет, не беспокойся. Все пройдет, ты же знаешь. Но ты не рассказал мне, что произошло сегодня, когда ты покинул кладбище. Что ты от меня прячешь?
Со дня смерти Рафаэля я ничего не скрывал от молодой женщины. Мы вместе вели это расследование, делясь друг с другом всей информацией, какую только удавалось раздобыть. Но именно сейчас я решил ей солгать – во всяком случае, кое о чем умолчать. Я чувствовал, что не стоит во всех подробностях рассказывать ей то, что я узнал этим вечером. Завтра у нас еще будет время, чтобы обсудить все на свежую голову.
– Не произошло ничего особенно важного. В последнее время я тоже чувствую себя выбитым из колеи.
Удивительно, но Камиллу устроил мой ответ. Без сомнения, она была слишком утомлена, чтобы пытаться узнать все прямо сейчас.
– Спасибо, что позвонил, – сказала она будто для того, чтобы закончить разговор.
– Если тебе хочется поговорить, пожалуйста.
– Со мной всё в порядке.
В тот вечер я уснул достаточно быстро, у меня не хватило сил, даже чтобы раздеться. Слишком много ночей было проведено без сна, и теперь мне требовалось восстановить силы. За несколько минут я провалился в небытие, позволившее мне хоть немного отдохнуть от странной жизни, которая наступила для меня со дня смерти моего брата.
Я так и не понял, в котором часу это произошло.
Единственное, что помню: я резко проснулся от того, что увидел темный силуэт, который склонился надо мною и пытался лишить возможности двигаться, намереваясь вколоть в шею вещество, которое окончательно погрузит меня во мрак.
Часть третьяЛевиафан
Что важно – все же лишь только это: одиночество, большое внутреннее одиночество.
Высотой около пятнадцати метров, гигантский герметично закрытый корпус из черной блестящей стали возвышался, будто труба старинного морского парохода. Это был резервуар реактора, самое сердце станции, куда никому не было доступа. Внутри находился изотоп 235, драгоценный, залитый водой температурой более 300 градусов, обогащенный уран в виде таблеток, сложенных в металлические контейнеры.
Ядерный реактор был закопан здесь же, метрах в тридцати от бассейна для дезактивации. Он принимал использованное топливо через герметичную шлюзовую камеру, которая угадывалась сквозь окно в массивной цилиндрической двери. Резервуар напоминал туловище ужасающего робота, вышедшего из лаборатории безумного ученого.
Находясь на безопасном расстоянии от зверя, но не особенно далеко, дети пробрались в машинный зал, просторный вестибюль больше ста метров в длину и пятьдесят в высоту, где группа турбогенераторов переменного тока, приводимая в движение давлением пара, создавала электрический ток. В этом огромном пространстве школьникам казалось, что они затерялись в научно-фантастическом фильме.
Один из них повернулся к своему товарищу:
– Видал, какие они большие, эти турбины?
– Это потому, что они производят так много электричества, – с видом знатока ответил тот.
Ведущая закончила разговаривать с двумя сопровождающими учителями и обратилась ко всему классу:
– Как вы только что видели в ознакомительном фильме, именно здесь и вырабатывается электричество. Чтобы вы все хорошо поняли, я сейчас кратко расскажу об этапах его производства. Сначала уран выделяет тепло в большом резервуаре, но мы не сможем этого увидеть, так как приближаться к нему слишком опасно. Этим теплом нагревают воду и получают пар. Давление пара заставляет вращаться турбины, которые вы сейчас видите перед собой. Именно эти турбины и производят электричество.
Дети поддакивали рассказчице, хотя наибольшее впечатление на них произвела обстановка научно-фантастического фильма, а не ее объяснения.
– Сейчас я на несколько минут оставлю вас, чтобы вы смогли самостоятельно осмотреть машинный зал, а затем мы встретимся возле кафе. После обеда мы вернемся в конференц-зал, и я отвечу на ваши вопросы. Согласны, дети?
– Согласны, – ответили те хором.
Вот уже много лет Министерство образования поощряло педагогические проекты, побуждающие «Электрисите де Франс» сотрудничать со школами. Экскурсии школьников на атомные электростанции тоже стали более частым явлением.
Разумеется, такие инициативы подверглись критике антиядерных обществ, которые говорили о пропаганде и вербовке школьников. По их мнению, там показывали использование ядерной энергии в идиллическом виде, не упоминая о ее опасности и не позволяя высказать противоположное мнение.
Учеников младших классов принимал отдел по связям с общественностью атомной электростанции Гольфреша. Собравшись в новой великолепной аудитории, где дети уже побывали в начале экскурсии, они задали вопросы, заранее приготовленные их учителем.
– Почему из труб атомной электростанции выходит белый дым? – спросила маленькая светловолосая девочка в очках – патентованная отличница.
Без сомнения, этот вопрос чаще всего задавался во время посещений школьников.
– Трубы представляют собой часть системы охлаждения. Вы же помните: электричество вырабатывается благодаря пару. Небольшая часть этого пара улетает в атмосферу и образует белые полосы над трубами электростанции. Этот пар ни в коем случае не может быть грязным. Полосы пара над трубами означают всего-навсего, что электростанция работает.
Девочку с косичками, казалось, такой ответ более чем устроил. Одна из двух сопровождающих учительниц повернулась к классу и спросила:
– Все поняли?
– Да, – произнесли несколько мальчиков.
– Есть еще вопросы?
Один из учеников, который до этой минуты хранил молчание, поднял палец. Когда ему дали слово, в его голосе не было ничего ребяческого:
– Что случится, если на электростанции произойдет взрыв и реактор окажется затронутым?
На лице экскурсовода появилось выражение замешательства. Фактически во время экскурсий на электростанции старались обходить молчанием затруднительные вопросы. На прошлой неделе один из родителей, сопровождавших школьников, спросил о ядерных отходах. Женщина отделалась обтекаемой фразой, не отвечающей на этот вопрос. Некоторые учителя были откровенно удивлены такой дезинформацией. В конце экскурсии ей хватило честности откровенно ответить, что существуют темы, затрагивать которые она не имеет права.