– Точно! Это, кстати, отделение того самого банка, куда Виролайнен перевел деньги. А ну-ка, зайдем.
Тут за рубль давали 1,65, и Вельшин, развернувшись, направился было к выходу, но титулярный советник его остановил.
– Не спешите, коллега, у меня к этим банкирам есть пара вопросов.
Дождавшись своей очереди в кассу, Мечислав Николаевич в течение нескольких минут поговорил со служителем, после чего раскланялся и вышел из банка, так и не поменяв денег.
– Очевидно, больше, чем сто семьдесят пять за «катю», мы нигде не получим, поэтому предлагаю вернуться туда, где дают хотя бы эти деньги.
– А зачем нам вообще шведские кроны? Поменяли червонец, да и довольно – чай, на обед и папиросы хватит. Может быть, в Норвегии за рубль и две кроны дадут – предположил не имеющий чина.
– Все скандинавские страны состоят в монетном союзе, датские, шведские и норвежские кроны имеют одинаковую стоимость и свободно ходят в любой из этих трех стран. А вы знаете, нам повезло, Петр Павлович, очень повезло!
– В чем же нам повезло? В том, что за рубль вместо двух крон дают полторы?!!!
– Это еще ничего, будет хуже, если за рубль станут давать в морду, – ответил словами классика титулярный советник. – Но везение наше состоит не в этом. Поднебесный перевел в «Скандинавскую кредитную компанию» 350 000 рублей. Столько рублей нет ни в одном из их отделений, следовательно, пожелай Борис Викторович снять деньги с текущего счета, ему их выдадут в кронах. А теперь вопрос, сколько потеряет господин Виролайнен на разнице курсов?
Вельшин поднял глаза к небу и стал беззвучно шевелить губами.
Кунцевич не стал дожидаться, когда подчиненный окончит считать, и посчитал сам:
– 165 умножим на три и прибавим еще 80, получим 575 тысяч. А если менять по официальному курсу, то получаем 693. Итого сто восемнадцать тысяч крон разницы. Представляете, какая потеря?
– Пятьдесят тысяч рублей!
– Почти шестьдесят. Стали бы вы при таких условиях снимать деньги?
– Да не в жизнь!
– Вот и я про это. Конечно, при таких объемах банк предлагает более выгодный курс – 170 за нашу сотню, но и тогда Виролайнен теряет более ста тысяч крон! Что бы вы стали на его месте делать?
– Откуда мне знать? Я денег в банках не держу – у меня и к получке жалования не остается.
– Я тоже не капиталист, но рискну предположить, что наш подопечный поищет банк с более выгодным курсом. А это займет какое-то время. Мы вполне можем успеть!
Анатолий Николаевич Гречневский, чрезвычайный посланник и полномочный министр Российской империи в Норвегии, изволил принять только Кунцевича. Нижнему чину секретарь миссии – невысокий мужчина с испуганным лицом – предложил обождать в приемной. Мечислав Николаевич раскрыл дверь и оказался в роскошно обставленном кабинете, у дальней стены которого за прекрасной работы столом сидел пятидесятипятилетний мужчина с лихо завитыми усами и при аккуратно подстриженной бородке.
Титулярный советник представился, принял приглашение хозяина присесть и приступил было к изложению своей просьбы, но в это время дверь открылась, и в кабинет тихой мышкой проскользнул секретарь. В руках у него был серебряный поднос, на котором стоял запотевший графин с прозрачной жидкостью, две рюмки и серебряное блюдо, доверху наполненное черной икрой.
– Отведайте прежде всего здешней водочки с дорожки, господин титулярный советник. Она имеет определенный пикантный вкус, говорят, из-за свойств местной воды. Да и икорочкой закусите, икорочка наша, русская.
Сыщик поблагодарил, выпил рюмку и правда неплохой водки, съел ложку икры и сделал вторую попытку изложить послу причину появления в его кабинете.
– Знаю, знаю-с, читал депешу из вашего ведомства. Только вот сделать для вас мало что могу. Не торопятся норвеги нам помогать, законники чертовы. Знаете, какую кучу бумаг они от меня потребовали?
– Я привез копии почти всего дела. В Петербурге бумаги перевели на французский. – Мечислав Николаевич открыл замки ручного саквояжа.
– Бумаги – это хорошо. Но им нужно решение судебного следователя о привлечении этого, как его, Небесного…
– Поднебесного, – поправил чиновник для поручений, – прибывшего сюда с паспортом на имя Виролайнена.
– Да, этого самого чухонца в качестве обвиняемого, с перечнем всех доказательств, его вину устанавливающих, решение об объявлении его в розыск как скрывшегося от суда преступника, постановление… эээ, не припомню, какое постановление, я вот тут записал, – посланник протянул Кунцевичу исписанный сверху донизу лист. – И только получив все эти бумаги, местные судебные власти смогут принять какое-то решение. Есть у вас что-нибудь из этого списка?
– Как вам, вероятно, известно, ваше превосходительство, судебное следствие по политическим делам у нас почти никогда не проводится. Чины жандармской полиции наделены полномочиями проводить дознание, материалы которого…
– Вот! Они, как только услышат про жандармское дознание, так сразу рыла свои начнут воротить… Европа-с, будь она неладна. Мы не будем, скажут, нарушать гражданские права… Постойте! А паспорт у него выходит, поддельный?
– Не поддельный, но выдан другому человеку. Поднебесный два года назад купил в поезде у двух пьяных финнов, Рютенена и Виролайнена, их виды на жительство в России. Они в это время уже находились на финской территории, и виды им были больше не нужны, а срок их не вышел. Мои финские коллеги нашли этих чухонцев и довели до сознания. У меня есть даже копии протоколов их формальных допросов – финляндцы успели доставить прямо к пароходу. На финском и в немецком переводе.
– Это замечательно! За паспорт-то они его сразу задержат, тут интересы их Королевства нарушаются! Правда, и держать долго не будут – наверняка наш друг сошлется на то, что был вынужден воспользоваться подложным паспортом, чтобы сбежать от царских сатрапов.
– Пусть только задержат, я попытаюсь убедить его вернуться домой добровольно. Но чтобы его задержать, его поначалу надобно найти, – сказал титулярный советник.
– Искать его не надо. Главный инспектор столичной полиции выпил так много вина и сожрал так много стерляди на моих приемах, что просто не смог мне отказать. Ваш Небесный-Поднебесный-Виролайнен стоит в «Метрополе». Это здешняя самая хорошая гостиница. Двадцать второй нумер-с. Давайте бумаги, я их попытаюсь сегодня передать прокурору, а уж там как Бог даст. Будем надеяться на лучшее!
– И когда господин прокурор примет решение?
– А леший его знает. Но не сегодня точно. Да и не завтра – завтра воскресенье.
– Так Поднебесный же сбежит!
Посол пожал плечами:
– А вы его стерегите! Как стеречь-то, небось знаете, не зря в Охране служить изволите.
– Я в сыскной служу, ваше превосходительство.
– А, не велика разница.
Глава 11Политика
Чтобы было удобнее следить за одесситом, сыщики поселились в одну с ним гостиницу. Караулили Виролайнена по очереди, а когда воскресным утром Поднебесный вышел на улицу, следить за ним отправился имевший соответствующие навыки Вельшин. Через пять часов оба возвратились в гостиницу.
– Ну, как вам столица Норвегии? – поинтересовался у сыскного надзирателя Кунцевич.
– Я столицу-то почти и не видел. Он извозчика кликнул и потребовал везти его в какой-то Хольмен-Кольмен, я, естественно, за ним. Народу на улице почти никого, думал, все, спалюсь. Ан нет! Скоро фиакров и пролеток стало столько, что не протолкнуться. Оказалось, что на эту гору в воскресенье чуть не весь город отправляется. И никакой это не хольмен, а настоящая гора! С нее такие виды открываются! А лес там какой! Воздух! Посетили мы с Борисом Викторовичем тамошние ванны на сосновых иголках, покушали ихней рыбки, по лесу побродили, да и домой. А как тут все дешево, Мечислав Николаевич! Я на все про все две кроны истратил, рупь по-нашему.
– Я тоже здешним ценам поражаюсь. Мы взяли нумер в лучшей гостинице города и платим за него полтора рубля. Я за столько клопов в Муроме кормил. Ну да ладно, хватит о дешевизне. Посол час назад записку прислал – договорился он со здешними полициантами вчера за ужином, сейчас придут за нашим чухонцем. Сегодня отдохнем, город осмотрим, а завтра будем его допрашивать и уговаривать домой вернуться.
Столица королевства раскинулась по берегу фьорда и была окружена со всех сторон невысокими горами.
Россияне прошлись по улице Карла Йохана от вокзала железной дороги до самого королевского дворца, подивились отсутствию на здешнем Невском по-питерски роскошных зданий и богатых магазинов. Постояв у дворца, уступавшего архитектурными изысками иной рязанской или тульской помещичьей усадьбе, вернулись к Стортингу – норвежскому парламенту, и с удивлением узнали, что его можно посетить – в воскресенье заседаний не было. Служитель провел их в главную залу, площадью чуть поменьше малой залы петербургской Городской Думы, где русские сыщики полюбовались большой, во всю стену картиной с изображением первого заседания Стортинга, на котором было объявлено об объединении Норвегии и Швеции под одну корону.
Пообедали они в столовой в ста саженях от парламента и за суп и жареную рыбу с картошкой, которые им подавала высокая блондинка в безукоризненно белом переднике, заплатили по 35 эре.
– Восемнадцать копеек! – не мог надивиться норвежской дешевизне Вельшин. – Дешевле, чем у фон Дервиза[34], да и не где-нибудь на Ваське, а в самом что ни на есть центре города!
– А Поднебесный небось здесь и поселиться хотел из-за дешевизны, не думаете? – высказал предположение Кунцевич.
– Весьма вероятно, – сказал надзиратель, запивая рыбу зельтерской водой.
Когда чиновник для поручений вошел в допросный кабинет полицейского участка, Поднебесный дернулся было, чтобы встать, но увидев вошедшего и безошибочно опознав в нем соплеменника, наоборот, откинулся на спинку стула и, скрестив руки на груди, поприветствовал: