Слишком быстро мы оказываемся у дома. Он огромный, действительно гигантский, и полностью сделан из камня. Я озираюсь, забыв о достоинстве и приличиях. Насчитываю три этажа, большие окна от пола до потолка – застекленные! Велес, да этот дом вместил бы половину нашего Велесгорода. Даже не знаю, сколько он может стоить… Витиеватые каменные узоры, колонны и лестница. Просто широченная! Я начинаю считать ступени и сбиваюсь, потому что горожане, до этого с любопытством глазевшие вокруг вместе со мной, испуганно затихают.
На верхней ступени стоит женщина, хотя, могу поспорить, секунду назад там никого не было. Ее волосы такие же длинные, как у меня, а платье простое, но не традиционное, а скроенное на современный манер – с треугольным вырезом воротника и более пышной юбкой. Тем не менее все острые рогатые знаки Велеса находятся на привычных местах – по подолу, рукавам и вороту, но знаков рода я не вижу. В ее наряде гармонично сочетаются современный крой и дань прошлому, он очень красив, и мне кажется, что ткань переливается, а не выполнена из грубого небеленого льна. Мои понёва и рубаха, которые как раз на ощупь довольно неприятны и в детстве всегда царапали мою нежную кожу, кажутся тряпьем по сравнению с ее простым, но притягивающим взгляды нарядом. Она босиком, и почему-то эта деталь вселяет в меня немного оптимизма. Рядом с ней величественно высится ужасно бледный мужчина, но выражение его лица спокойное, я бы даже сказала – дружелюбное.
Снова перевожу взгляд на женщину, еле заметно она улыбается мне уголком рта, отчего ее глаза вспыхивают, а вся она будто обращается в цвет. Взгляд сверкает зеленым, волосы же в огне лучин отливают медью, вышивка на платье переливается золотом. Я завороженно смотрю на нее, не в силах оторвать взгляд.
– Добро пожаловать домой, Марья, – говорит моя наставница.
Я продолжаю смотреть, но кто-то настойчиво тычет мне в спину, понукая. И я послушно ступаю на лестницу. Шагаю на ступеньку, а потом еще на одну и еще выше. Никто не говорит мне «прощай», и я даже не знаю, где родители в этой толпе, исполняющей Песню Проводов. Я просто иду наверх, и мой взгляд прикован к этим двум странным людям.
3. Год 1898 от Великого Раскола
Мои босые ноги двигаются бесшумно, я так и не привыкла ходить в обуви, да здесь никто и не требует. Я собираюсь совершить налет на кладовую. Не то чтобы я голодала – больше изнывала от скуки. Я здесь уже год, и весь этот год был наполнен бесконечными книгами. Теория магии – три раза ха-ха, травы и растения, устройство человеческого тела – все эти знания вливались с таким усердием и скоростью, что порой казалось, я лопну, словно новые слова и умения ворочаются внутри и никак не могут ужиться. Иногда я ехидничаю про себя, что большая часть информации совершенно бесполезна и устарела и всё это можно бы пропустить. Больше всего нравятся яды и то, насколько, оказывается, уязвимо человеческое тело. Теперь я знаю тысячу и один способ, как убить противников на ристалище. Мне всё еще нелегко понять, что моя рука должна отнимать жизни. Но тут принцип прост: ты или тебя. Я подбадриваю себя этими мыслями, но потом со стыдом вспоминаю единственный тренировочный поединок. Это был позор. Я даже не смогла замахнуться, когда на меня летели три человека, и бой оборвался, так и не начавшись. Больше мы к этому вопросу не возвращаемся, и это беспокоит. Они ставят на мне крест? Почему весь год я только и делаю, что зубрю книжки? Из физических упражнений остался только бег по утрам в чаще. Но разве можно считать это подготовкой? Каждый раз, проснувшись, обещаю себе задать все мучающие вопросы за завтраком, но трусость берет верх. Я точно не знаю, чего именно боюсь. Услышать, что мои догадки верны?
Крадусь мимо залы и вижу, что из-под двери пробивается свет. Они еще не спят. Надо бы вернуться позже, не хотелось бы быть пойманной за никому не нужным воровством. Но ноги сами несут к двери, и, приблизившись, замираю.
– …он должен приехать! – голос наставницы обеспокоенный. Она никогда не волнуется, и нотки озабоченности в ее тоне заставляют меня задержать дыхание.
– У него сейчас сложное время, – раздается мелодичный голос в ответ. – Ну ты знаешь…
– Сколько еще он будет хандрить, Мара? – раздраженно вмешивается знакомый мужской голос. – В последнее время приступы тоски случаются всё чаще. Должен ли я поговорить с ним?
– Ну не всем так легко дается бессмертная жизнь, – неизвестная Мара старается звучать ядовито, но в голосе скользит беспокойство. – Вы с Ягишной никогда не могли понять этого, Владан.
– Возможно, в первые триста лет было непривычно, – коротко, но невесело хохочет моя наставница, и я задыхаюсь от удивления. Триста лет? Это же не всерьез?
– Ну конечно, – живо откликается Мара, и я жду, когда она оборвет глупую шутку. – Ни в первые триста, ни в последующие никаких неудобств не было. Вы оба никогда не переживали.
И пока Ягишна бормочет «было бы из-за чего», в диалог вступает еще один голос.
– Калену необходимо быть здесь, дорогая, – говорящий мужчина произносит слова без напора, но я слышу силу и власть в его голосе. – К началу практической части обучения.
– Он будет, – обещает Мара. – Просто не сейчас.
Ее голос дрожит, и она чуть слышно добавляет:
– Иногда только лишь любви недостаточно, чтобы оставаться счастливым.
Повисает напряженная, давящая тишина. Я не понимаю смысла этого разговора и уже было решаю, что ничего интересного в нем нет, как властный мужчина резко меняет тему.
– Как продвигаются дела у Чемпиона? – только лишь по голосу неясно, к кому он обращается.
– Бездарно, – бормочет Владан.
– Впечатляюще, – в ту же секунду заявляет Ягишна.
– Надежда есть, – ответ Мары запаздывает на секунду.
– Очень интересно, – задумчиво тянет мужчина. – А главное – единодушно.
Последнее слово заставляет их всех почему-то рассмеяться, но смех быстро обрывается.
– Она даже не верит в то, что делает, – отрывисто произносит Владан. Его голос не злой, но я чувствую обиду в его интонациях.
– Она не верит в Игру? – я не вижу, но могу представить, как брови незнакомца ползут вверх, настолько у него удивленный тон.
– Уж в Игру она верит, – заверяет его Владан. – А вот в свою силу – нет. И совершенно безнадежна в ближнем бою.
– Многие не верили в свою силу до последнего года обучения, – говорит Мара. – Ты знаешь, что с этим будет всё в порядке.
– Они не верили, – упрямо отвечает Владан. – Но хотели ею обладать. А эта – не верит и не хочет!
– Ее зовут Марья, – мягко поправляет его Ягишна, и я благодарна ей, хотя почему-то понимаю, что «эта» не было оскорблением.
– Просто раз за разом одно и то же! – раздался резкий короткий грохот и следом мелкое дребезжание, будто Владан ударил кулаком по столу. Я в шоке: ни разу не видела от него хоть какого-то проявления эмоций. – Они не до конца верят в себя, а потому нам никогда не одержать победу.
– Хм-м-м, порой мы всё же побеждаем, – вкрадчиво заверяет его загадочный незнакомец. – А в этот раз предстоит много сюрпризов…
– О-о-о, почему опять тайны, – стонет Мара. – Дядя…
– Дорогая моя, – в голосе мужчины теплый смешок. – То, что знают двое…
– Знает и свинья… – повторяют они хором, но каждый на свой лад, будто старую шутку.
– Мы приблизились к завершающему этапу нашего плана, а потому главные подробности я предпочту держать пока что при себе, – продолжает незнакомец. – Вам же предстоит вложить в Марью знания и понимание, что ей подвластно практически любое колдовство. И научить ее этой силой управлять. Я же сделаю всё остальное…
Я пялюсь на приоткрытую дверь. Потом начинаю пятиться, не слушая дальше. Они говорят о колдовстве. Серьезно? Я в сумасшедшем доме, заперта с безумцами, которые верят, что боги действительно наделяют Чемпионов своими силами. По мнению наставников, в день Обряда Велес покинет мир Прави и подарит мне на время Игры силу, равную своей. Я не знаю, почему так шокирована. Это поместье – оплот веры и практически святилище. Но до этого момента Ягишна и Владан казались настолько нормальными, насколько можно вообще быть нормальным в этом мире. Оказалось же, книги о магии и колдовстве были не просто частью теории; полоумные люди в поместье всерьез полагают, что через несколько лет я начну колдовать, а мальчик на другом краю мира – метать молнии, в соседнем поселении появится повелитель огня, а девочка, поклоняющаяся Макоши, оплетет своими нитями всё вокруг, свяжет нас узами и похоронит под тяжестью грехов?
Дурдом какой-то!
4. Год 1899 от Великого Раскола
Я прячу длинные волосы под шапку тонкой вязки. Это непросто – точно так же, как раздобыть эту шапку в горе барахла, которую я нашла на чердаке, изучая поместье. Так же непросто, как проложить в чаще тропинку, которая будет видна только мне и на которую смогу возвращаться снова и снова.
Я не выходила за ворота поместья вот уже два года. Ягишна и Владан не запрещают, но расписание занятий очень плотное. К теории прибавилась практика ближнего боя. Владан оказался наставником-извергом. Ягишна будто уступила свое место ему. Мы меньше читаем, остались только прогулки в чаще, сбор растений и трав да изготовление зелий. Всё остальное время я бегаю, прыгаю, стреляю из лука, самострела, толкаю ядро, учусь метать копье и даже тяжелый диск, дерусь на коротких мечах и мечах полуторных. Однажды мы пытались использовать двуручный, но оба признали эту затею безнадежной.
Занятия наполнены по́том, болью и иногда кровью, но Владан неумолим. Кажется, он никогда не устает, двигается быстро и выверенно. Я каждый раз удрученно думаю, что мне ни за что не достичь его высот, сколько лет я бы ни потратила. После тренировок еле успеваю добраться до постели и засыпаю мертвым сном. Думать некогда. И только в короткие прогулки по чаще с Ягишной, когда она подолгу молчит, я предаюсь размышлениям. Чтобы изготовить зелье, требуется наивысшая сосредоточенность, не до раздумий. Зато я в таком совершенстве научилась различать и правильно срезать растения, что во время прогулок голова заполняется непрошеными мыслями, которые в итоге собираются в задумку. И вот тревога и неуверенность в своих силах ведут меня сначала на поиски одежды, которая скроет мою внешность, а после – в ночную чащу, где я раз за разом пытаюсь проложить тропку.