Он еще какое-то время растерянно крутил головой, пытаясь понять, куда же делся приведший его сюда туннель. Без толку — гладкие стены, полированный камень, белые разводы на розовом, точно срез ветчины. И никаких окон, никаких дверей. Ловушка?
Он лишился Белого камня… лишился такого верного шанса… но вместе с горечью плескалась внутри спокойная, уверенная ясность: нельзя было иначе. Кто-то другой, наверное, смог бы… а он не смог… Видимо, плохой он все-таки отец… но кто сказал, что Белый камень был единственной возможностью? Надо действовать… надо что-то делать… поначалу отыскать выход… затем связаться с Аламом, пускай поднимает всех своих на ноги… в конце концов, пускай садится на коня и скачет сюда сам… или, что еще лучше, откроет какую-нибудь Темную Дорогу, чтобы не терять времени… пускай применяет молитвы, магию, шаманские пляски при луне… да что угодно, лишь бы вытянуть Лешку из лап… да хоть бы чьих лап… главное — вытянуть. Только все это потом, сперва — выбраться отсюда. А как выбраться из круглого зала, где и намека нет на выход? Зато в центре… О, это уже действительно интересно.
На круглом возвышении располагалось нечто… Более всего это напоминало огромную стеклянную банку, высотой, пожалуй, метров пять, и примерно такую же в диаметре. Почти весь объем банки занимало крутящееся марево. Поначалу ему показалось, что это подсвеченные багровым фонарем клубы дыма, но, подойдя ближе, Петрушко понял — субстанция слишком плотна, скорее она напоминала кипящую жидкость… кирпично-красная, булькающая, надувались и лопались в ней исполинские пузыри, взлетали вверх и звучно шлепались обратно тяжелые брызги. Это не могло быть кровью, слишком уж отличался цвет, но почему-то именно о крови подумалось ему, когда он подошел к банке вплотную. Потрогал пальцами прозрачное стекло — на ощупь оно казалось теплым, точно человеческая кожа, но слегка кололось иголочками слабых разрядов. Неужели все-таки электричество?
Воздух внезапно напрягся и лопнул, точно громыхнула гроза. А может, и громыхнула — во всяком случае, вспышку синевато-белого света Виктор Михайлович принял было за молнию. Резко обернувшись, он увидел вдалеке у стены человека в сером, до пят, плаще. Среднего роста, лысый, с загорелым морщинистым лицом… Очень, очень знакомым лицом…
— Ну вот и встретились, меккос Хайяар, — Петрушко облизнул губы и упругой походкой двинулся в его сторону.
— Хм… Для меня это тоже неожиданно, полковник, — отозвался старый маг. Его голос звучал тускло, а пальцы непроизвольно сплетались и расплетались.
— Вот что, Хайяар, где мой сын, хотел бы я знать? — Виктор Михайлович подошел к нему вплотную и, не церемонясь, сгреб за ворот плаща. — Ты, скотина, его украл, ты и возвращай! Я из тебя всю душу вытрясу.
— Думаете, там что-то еще осталось? — бесцветные глаза Хайяара скользнули по его лицу, и Петрушко непроизвольно разжал пальцы.
— Где мой Лешка? — тихо повторил он.
— Полковник, я действительно не знаю, — усталым тоном ответил Хайяар. — Сам бы очень хотел знать. Да, виноват перед вами. Сильно виноват. Но, по-моему, сейчас не лучшее время ругаться. Думаю, вашего мальчика где-то прячет князь Диу. И думаю, относительно князя у нас с вами намерения совпадают.
— Зарежу без суда и следствия, — кивнул полковник.
— И только-то? У меня, признаться, планы поинтереснее… Только все это, как у вас говорят, лирика. Князя сперва найти надо.
— Как вы сюда попали? — перебил его Петрушко. — Почему вернулись в Оллар?
— Я получил известие от своего ученика… Ему грозила смерть. Вот и пошел… К сожалению, опоздал всего на несколько минут.
— Кассар Харт?
— Да, разумеется. Мой хаграно… Вы знаете, кто такой хаграно, полковник? В вашем языке нет точного соответствия. Это ученик… но это и сын, и тот, с кем связывает клятва на крови, и… Да что я объясняю… Мы с вами в схожем положении… только у вас есть шансы, а у меня уже… уже все.
— Как же вы вернулись? А Дмитрий Самойлов, ваш партнер по переносу? С ним-то что?
— Не знаю, — пожал плечами маг. — Надеюсь, с ним все в порядке. Моя имну-глонни по-прежнему в нем. А я пришел сюда с его душой… на некоторое время мы умеем подстраивать пульсации под Круг… и этого времени хватило, чтобы найти здесь нового лемгну, обменяться с ним имну-глонни и отправить его в Железный Круг. Так что ничего этому вашему отроку не грозит — просто при возвращении обменяется не со мной, а с ним… Какая разница? Полковник, не об этом думать надо сейчас. Вы хоть представляете, куда мы с вами попали? Есть у меня на сей счет самые неприятные догадки…
Петрушко не успел ответить. Вновь полыхнуло белым пламенем, затрещал раздираемый воздух — и в десяти шагах от них появились двое. Вернее, один, держащий второго на руках.
Осознав, кто этот второй, Виктор Михайлович закричал.
— Да все в порядке с ним, полковник, — поднявшись с колен, усмехнулся Хайяар. — Сонное заклятье, ничего страшного. Это легко снять… только, по-моему, сейчас не самый подходящий момент. Сперва выбраться надо, а уж после, в спокойном и безопасном месте…
— Что ж, разумно, — согласился Виктор Михайлович и повернулся к закаменевшему словно пещерный сталактит подростку:
— Дмитрий Самойлов, насколько я понимаю?
— Ага, — выдохнул тот по-русски.
— Ну, тогда вон этого господина ты вроде должен помнить, — Петрушко указал на ссутулившегося Хайяара. — Это и есть знаменитый боевой маг Тхарана, меккос Хайяар, который и перенес тебя в Оллар. Ругаться с ним мы будем, но после. А я — Виктор Михайлович, полковник. Спецподразделение ФСБ. И по совместительству — отец мальчика, которого ты, как я понимаю, спас.
— Это называется: «люди встретились», — подал голос Хайяар. — Но вот что, почтенные. Нам, конечно, много чего есть друг другу рассказать, но не сейчас. Видимо, я лучше вас обоих понимаю, где мы. Вон, глядите, — указал он на переливающуюся оттенками красного банку. — До меня давно уже доходили слухи. Тайные опыты князя Диу, знаете ли. Князь безумен, но в безумии своем последователен. И я догадываюсь, что варится в этом сосуде.
— Блин! — вскричал вдруг мальчишка. — Это же здесь! Это же Розовый Зал! Ну точно! Ну как я сразу не понял? Банка та же самая… только сейчас почти полная… А где же дети?
— Какие дети? — быстро спросил Петрушко, хотя тут же и сообразил, о чем речь.
Мальчишка, запинаясь и мучительно подбирая слова, начал объяснять. Говорил он не так уж и долго, но к концу его рассказа Виктору Михайловичу показалось, будто чьи-то холодные пальцы сдавливают его сердце… А вот Хайяар, напротив, казался спокойным и даже безучастным. Однако именно он откликнулся первым:
— Митика… Ты разрешишь называть тебя так, как мы привыкли с Хартом? Митика… Я полагаю, этих детей больше нет. Совсем нет. Неужели ты думаешь, будто твои друзья-единяне застали князя врасплох? У него было некоторое время, дабы замести следы… и завершить некоторые дела. К тому же время сложнее и податливее, чем думают в вашем Круге. Видимо, мерзавец Диу спешно выкачал из детей остатки их живой силы, после чего выбросил тела… а выбросить можно туда, где нипочем никому не найти. Поэтому здесь уже нет ни тех невидимых клеток, ни каналов, по которым текла сила. Князь получил, чего хотел.
— Но как же… — плечи у мальчишки дрогнули и он, не стесняясь старших, заплакал. — Как же… Мы же так спешили… у единян же самые лучшие целители… И вот… И все зря…
Петрушко осторожно обнял его за плечи.
— Что ж делать, Митя… Не все получается, как мы хотим. Но, во всяком случае, эти дети оказались последними… других замученных не будет, и уж об этом-то мы позаботимся. Тут, видишь, сходятся все — и государь Айлва, и наше Управление, и даже вот господин Хайяар, несмотря на все свои… гм… недостатки. Князь ответит за все.
Наступившую тишину разорвал резкий, булькающий смех.
Они рванулись к нему одновременно, с трех сторон — и тут же наткнулись на невидимую стенку. Та слегка пружинила, позволяя прогнуть себя на сантиметр, на два, но никак не больше. А мужчина за стенкой снисходительно улыбался. Был он невысок ростом, плотен и лыс, одет в синий, расшитый серебристыми молниями халат. Стоял, прислонившись к исполинской банке с клубящейся багровой мутью.
— Должен вас огорчить, дорогие мои, — его мягкий голос так и лучился нервной радостью. — Планы священной мести вам придется оставить. Знали бы вы, как забавно наблюдать совещание мертвецов… Разве еще не поняли? Вы, почтенные, уже несколько минут как мертвецы… ибо сами пробудили свою смерть.
— Это он, князь! — шепнул Виктору Михайловичу Митька.
— Да, почтенный Вик-Тору, это я, — осклабился незнакомец. — Дакассар Диу, владетель Тмерский, прошу, как говорится, любить и жаловать. Чувствуйте себя как дома.
— Любить не будем и жаловать тоже, — Петрушко прислонился лицом к невидимой стенке. — Такая тварь как ты, Диу, недостойна ни того, ни другого. Ты умрешь, князь.
— Ну, тоже скажете, — расхохотался стоявший по ту сторону. — Я никогда не умру, ибо заранее о сем позаботился. А вот вы, неблагодарные, умрете очень скоро, я и так ее, между прочим, оттягиваю… трачу силу… а вы не цените.
— Интересно, князь, а часто ли тебе говорили, что ты — мелкое трусливое дерьмо? — начальственным тоном осведомился Петрушко. Притворяться уверенным и сильным было не так уж трудно. Привык он, что ли, на службе? Сейчас, когда нет уже никакой надежды, когда они, судя по всему, в полной зависимости от безумного мага, что еще оставалось? Только изображать спокойствие.
— Вот она, людская благодарность, — горестно закатил глаза князь. — А я ведь такой подарок каждому давал, такой подарок…
— Ты это о чем, Диу? — подал голос Хайяар. — Что умом ты повредился, я давно знал, но не настолько же! Какие еще подарки?
— Какие-какие, — нервно откликнулся князь. — А такие! Будто вы не знаете! Вот ты, к примеру, мог отомстить убийцам своего щенка, презренным единянам. Какой костерчик бы получился, а! Было б что вспомнить. Покрыл бы имя свое славой. А эти дураки, из Железного… Один мог вернуть своего сына, живого и здорового, и оба отправились бы домой. Пользы-то здесь от них нет… — слово «здесь» он почему-то выделил голосом. — А второй уже сейчас радовался бы в объятиях мамочки… Черный камень свое дело знает, разом бы проткнул Тонкий Вихрь и перенес куда надо… и с имну-глонни все бы устроил.