А Нанапуш понял, что мать пригрозила съесть остальных только потому, что они сделали ей больно. Она была хорошей матерью, она любила своих детей и обучила их навыкам выживания. Мужчины связали ее веревками и подвели к дереву. Муж привязал ее к стволу, и ее оставили там одну на верную смерть от мороза или голода. Она кричала и пыталась выпутаться, но потом затихла. Мужчины сочли, что силы ее покинули, и решили уйти. Но ночью налетел ветер чинук с юго-запада, и в воздухе потеплело. Она ела снег. Наверное, снег прибавляет сил, потому что ей удалось окрепшими пальцами развязать узлы и снять веревки. И она пошла прочь. А ее сын выполз из палатки и решил уйти вместе с ней. Но когда они дошли до озера, подоспела погоня, и их схватили. И опять ее привязали к дереву.
Мираж расширил прорубь, в которой они с Акии некогда рыбачили, пробивая тонкий лед. Мужчины решили утопить ее подо льдом. Причем, чтобы никому конкретно не поставили убийство в вину, решили сделать это совместно. Они стянули веревки на ее теле покрепче да еще привязали к ногам тяжелый камень. Потом опустили ее в ледяную воду. Увидев, что она не всплывает, мужчины ушли. И только ее сын не пошел с ними. Он сел на лед и стал петь матери смертную песню. Когда мимо проходил отец, сын попросил у него ружье и пообещал пристрелить мать, если она покажется из воды.
Наверное, у отца в то мгновение помутился рассудок, потому что он отдал Нанапушу свое ружье.
Как только мужчины скрылись из виду, Акии пробила головой тонкую корочку льда в проруби. Ей удалось сбросить с ног камень, и она дышала тем воздухом, что скопился подо льдом у поверхности воды. Нанапуш помог ей выбраться из проруби и укрыл своим одеялом. Потом они углубились в лес и шли и шли, пока оба не обессилели и уже не могли двигаться дальше. В укромном кармане у матери было спрятано огниво. Они разожгли костер и смастерили из веток шалаш. Акии рассказала сыну, что, пока она сидела под водой, с ней разговорились рыбы – они-то и сообщили, как сын ее жалеет и что хорошо бы ей спеть охотничью песню. И она спела ее Нанапушу. Это была песня о бизонах. Почему бизонах? Потому что рыбы тосковали по бизонам. Когда в жаркие летние дни бизоны приходили на водопой к озерам и рекам, объяснила Акии, из их мохнатых шкур в воду падали жирные вкусные клещи, и рыбы их ели, а помет бизонов привлекал насекомых, которых рыбы тоже обожали. Рыбы мечтали, чтобы бизоны вернулись в эти края. Рыбы спросили меня, продолжала Акии, куда ушли бизоны. А я не смогла им ответить. Сын выучил песню о бизонах, но усомнился, что она поможет. Ведь уже много лет никто не видел здесь бизонов.
В ту ночь оба крепко спали. А когда проснулись, почувствовали такую слабость, что подумали: легче было бы умереть. Но у Нанапуша нашлась веревочка для силков. Он выполз и расставил силки в нескольких шагах от их шалаша.
– Если попадется кролик, он поведает мне, где все звери, – сказала Акии.
И оба снова уснули. Когда же они проснулись, в силках бился кролик. Мать подползла к нему и послушала, что он говорит. Потом вернулась ползком к сыну вместе с кроликом.
– Кролик жертвует себя тебе, – сказала Акии. – Ты должен его съесть и разбросать все косточки до единой в снегу, чтобы он снова возродился.
И Нанапуш, изжарив кролика, съел его. Трижды он предлагал матери кусок, но она отказывалась. Она спрятала лицо в одеяле, чтобы сын его не видел.
– А теперь иди, – сказала Акии. – Кролик спел мне ту же песню про бизонов. Бизоны взрыхлили копытами землю, так что теперь взойдет густая трава, и кроликам будет чем питаться. Все звери тоскуют по бизонам, но им не хватает и настоящего охотника-анишинаабе. Бери ружье и отправляйся на запад. Бизоны придут из-за западного горизонта. Там тебя ждет старуха. Если вернешься и найдешь меня мертвой, не плачь. Ты был мне очень хорошим сыном.
И Нанапуш ушел.
Мушум умолк. Я слышал, как скрипнула под ним раскладушка. Потом опять раздалось стариковское похрапывание – легкое и мерное, как перестук детской погремушки. Я был страшно разочарован и даже подумал потрясти его и разбудить, чтобы узнать конец истории. Но в конце концов тоже уснул. Проснувшись, я опять стал думать, чем дело кончилось. Мушум был в кухне и хлебал свою любимую овсяную кашу с кленовым сиропом. Я спросил у Мушума, кто такой Нанапуш, мальчик из его рассказа. Но он дал мне совершенно другой ответ.
– Нанапуш? – переспросил старик и издал сухой каркающий смешок. – Да это полоумный старик вроде меня. Только еще хуже! Надо было его вырвать с корнем. Перед лицом опасности он вел себя как идиот. Когда требовалось проявить мудрую сдержанность, из Нанапуша вылезала неуемная алчность. Он рано состарился, поднаторев на разных глупостях и лжи. Старый Нанапуш, так его прозвали, или акивензииш. Иногда этот старый греховодник творил чудеса благодаря своему наглому и мерзкому поведению. Люди к нему обращались, правда, тайком, чтобы он их исцелил. Так случилось, что, когда я сам был молод, я принес ему в дар одеяла и табак, чтобы узнать от него, как ублажить мою первую жену, которая начала поглядывать налево. Жюнес была немного постарше меня, и в постели ей требовалась терпеливость, которая вырабатывается в мужчине с возрастом. Что же мне делать? Так я спросил у старика. Скажи мне!
И Нанапуш ответил:
– Баашкизиган! Баашкизиган! Ты не робей! Не торопись в следующий раз, и, если представится другой случай, попробуй переплыть через озеро на каноэ против сильного ветра и не переставай грести, пока нос лодки не ткнется в берег!
Так я удержал свою женщину и стал уважать старика. Он вел себя по-дурацки, отделяя друзей от врагов. Но всегда говорил правду.
– А что известно про его мать? – спросил я. – Про эту женщину, которую не смог убить ни один мужчина? Когда она отправила сына к бизонам, что произошло?
– Что за чушь ты несешь, мой мальчик?
– Это же твоя история!
– Какая еще история?
– Та, что ты рассказал мне вчера ночью.
– Вчера ночью? Ничего я не рассказывал! Я всю ночь спал без просыпа. Крепко спал.
Ну ладно, подумал я. Подожду, пока он снова не будет спать крепко и без просыпа. Может, тогда и услышу конец истории.
И всю следующую ночь я старался не засыпать. Но я жутко вымотался и все время задремывал. А потом и вовсе уснул. И во сне услышал тихое шуршание, будто кто-то палочкой водил по дереву. Я открыл глаза и увидел, что Мушум сидит. Он забыл вынуть зубные протезы, и теперь они болтались во рту. Он стучал зубами, но молча, как иногда делал, когда злился. Наконец оба протеза вывалились, и он обрел речь.
Ох уж эти первые годы в резервации, когда они нас зажали. На пятачке всего в несколько квадратных миль. Мы голодали, а коровы поселенцев нагуливали жирок на огороженных пастбищах, отрезанных от наших старых охотничьих территорий. В те первые годы наш белый отец с большим брюхом сжирал по десять уток на ужин и не отдавал нам даже утиных лап. Нанапуш видел, что его народ голодает и вымирает, вот тогда-то на его мать напали, назвав ее Виндигу, но мужчины были не в силах ее убить. Где им было! Они гибли. Но кролик позволил ему, вечно голодному, набраться сил, и он решил отправиться на поиски бизонов. Нанапуш взял материн топор и отцовское ружье. Он шагал милю за милей и пел песню про бизонов, хотя ее слова заставляли его лить слезы. Песня разрывала ему сердце. Он вспоминал, что в его детстве бизонов вокруг было не счесть. Однажды, он тогда еще был мальчишкой, охотники спустились к реке. Маленький Нанапуш взобрался на дерево и стал глядеть туда, откуда пришли бизоны. В те времена их стада закрывали всю землю до горизонта. Этим стадам конца не было видно. Он своими глазами видел это величественное зрелище. И куда же они исчезли?
Кое-кто из стариков говорил, что бизоны провалились в дыру в земле. Люди видели, как бизонов отстреливали тысячами из вагона поезда и оставляли их трупы гнить в прерии. В любом случае их истребили. Словом, шел себе Нанапуш, шел, милю за милей, и пел песню про бизонов. И думал: ну должна же быть какая-то причина их пропажи! И наконец он поглядел себе под ноги и увидел следы бизоньих копыт. Он не поверил своим глазам. От голода бывают галлюцинации. Но он шел довольно долго по этим следам, как вдруг и в самом деле увидел бизона. Это была старая бизониха, обезумевшая и дряхлая, каким потом стал и сам Нанапуш, и я сейчас, как и все выжившие после тех страшных лет, последние из нашего народа.
Становилось все холоднее и холоднее. Нанапуш шел вперед по бизоньим следам, а они тянулись по труднопроходимым местам, поросшим густыми кустарниками, где, по мыслям Нанапуша, должна была прятаться бизониха. Но нет. Бизониха внезапно появилась перед ним на плоской равнине, продуваемой убийственно лютым ветром. Нанапуш знал, что в нее надо стрелять без промедления. Он собрал остатки сил, сжал волю в кулак и двинулся следом за бредущим впереди зверем, и идти ему стало легче, даже сквозь порывы ветра и снега.
Нанапуш громко распевал песнь про бизона и упрямо шагал вперед. Наконец сквозь снежную круговерть бизониха услыхала его песнь. Она остановилась и, обернувшись к нему, стала слушать. Теперь их разделяло расстояние в двадцать шагов. Нанапуш заметил, что от зверя осталась только иссохшая кожа, сквозь которую проступали одряхлевшие кости. Тем не менее бизониха была огромная, и в ее коричневых глазах таилась глубокая скорбь, которая потрясла Нанапуша, а его охватило отчаяние.
Старая женщина-бизониха, у меня нет желания убивать тебя, произнес Нанапуш, ибо ты выжила благодаря своей мудрости и отваге, даже при том, что твой народ истреблен. Вероятно, ты сделалась невидимой. Но поскольку ты считаешься единственной надеждой для моего рода, возможно, ты дожидалась меня.
Нанапуш снова спел песню, потому что знал, что бизониха ждала его, чтобы ее услышать. Когда он закончил, бизониха позволила ему точно прицелиться ей в сердце. Старуха рухнула, не сводя с Нанапуша печального взора, и Нанапуш рухнул подле нее без сил. Прошло несколько минут, он поднялся и вонзил ей нож в подбрюшье. Струя дымящейся крови вернула его к жизни, и он, действуя быстро, вырезал у нее внутренности, вычистив грудную клетку. Одновременно он ел куски бизоньего сердца и печени. Но руки у него тряслись, а ноги были как ватные, мысли путались. Потом повалил снег. Свистящим вихрем налетел ветер.