— Там так написано, сынок? Правда? Так написано?
— Вот теперь надо разбудить маму!— сказал я.— Бежим!
И мы побежали по перрону. Девочка опередила меня, и я видел издали, как она карабкалась на площадку. Не успел я подбежать к вагону, как девочка опять появилась на площадке:
— Нету мамы!
— Она там!
И мы побежали обратно. Теперь толпа гудела, и над ней взлетали шапки.
— Вот мама! — закричала девочка и стрелой понеслась к толпе; тотчас же от толпы отделилось светлое пятно, ставшее через секунду фигурой женщины, распростёршей объятия.
Потом мать прошла мимо меня с дочкой на руках. Она держала её лицом к себе, скрестив руки на её икрах. Тяжесть ноши заставила её идти несколько откинувшись, и поэтому я видел её лицо особенно открытым. Оно сияло и улыбалось среди пляшущих розанов платка, и я подумал о том, как прекрасна сама победа, если только отблеск её так чарующ.
Когда поезд отправился, в нашем вагоне оказались пассажиры из других вагонов. Как видно, взволнованные люди, начавшие разговор в одном месте, переходили в другое, сами того не замечая. До позднего вечера поезд представлял собой движущийся митинг. Вот в нашем вагоне появились три молодых офицера.
— Плачет, — сказал один из них.
Мать девочки плакала.
— Спроси, почему, — сказал другой.
— Ну как это почему! — сказал третий. — От радости.
Тут девочка спросила:
— Почему ты плачешь?
И мать сказала:
— От радости.
— Вот видишь, — сказал третий офицер и улыбнулся плачущей.
И она ему улыбнулась сквозь слёзы.
Тут появилась свеча, которую кто-то поставил на край полки. Замерцали ордена офицеров.
— Как зовут? — спросил первый офицер.
— Меня? — спросила мать.
— Нет, дочку...
— Галя...
— А вас?..
— Таня.
— Ну, поздравляю вас с победой! — сказал офицер.
Он шагнул из полумрака и обеих разом обнял и прижал к груди. Чтобы обнять их, он нагнулся, так как они сидели. Обняв, разогнулся и одёрнул гимнастёрку. Звезда ордена Отечественной войны поблёскивала на его груди снежными огоньками.
— Галя и Таня! — сказал он. — Ах вы, дорогие мои!
Продолжая смотреть на них, он отступил к стене и прислонился. И если бы в вагон не влетели огни приближающейся станции, на которой ему нужно было сходить, то, я думаю, он простоял бы так невесть сколько, дивясь тому, как прекрасны русские имена, и русские лица, и всё то родное, за что он сражался.
Юрий Олеша
СЛОВО ОТЦА
Мы здесь с тобой
не потому, что дата.
Как злой осколок,
память жжёт в груди.
К могиле
Неизвестного солдата
Ты в праздники
и в будни приходи.
Он защитил тебя
на поле боя.
Упал,
ни шагу не ступив
назад.
И имя есть
у этого героя,
Он тёзка твой,
его зовут —
СОЛДАТ!
Владимир Курасов
Коваль Ю.
Охотники прозвали бекаса воздушным барашком.
И это меня всегда удивляло. Ведь бекас на барашка не похож. У барашка шерсть курчавая и рога, а у бекаса гладкие рябые пёрышки и торчит длинный клюв.
Но вот однажды я иду по болоту и вдруг слышу:
«Бе-е-е-е...»
Что такое? Баран вроде блеет. Огляделся — не видно барана: кочки, прошлогодний камыш. И вдруг снова:
«Бе-е-е-е...»
И вдруг я понял, что баран блеет где-то на небе. Гляжу — вижу облако, курчавое, похожее на белого барана.
«Неужели, — думаю, — это облако вдруг блеет?!»
А под облаком, высоко в небе, летает маленькая птичка.
«Бекас! — сообразил я. — Так вот почему он барашек. Он блеет»..
Но бекас летает с закрытым ртом. Откуда же берутся такие бараньи звуки?
Как следует приглядевшись, я сообразил, как это получается.
Вот бекас летит спокойно и не блеет. Потом вдруг стремительно ныряет вниз, и пёрышки на его крыльях и хвосте начинают стремительно трепетать: бе-е-е-е...
У бекаса поющие перья!
Какая замечательная птица — бекас! Маленькая, длинноносая, живёт на болоте и блеет бараном.
Ю. Коваль
Под ёлкой лежит ещё снег. Много снега — целый сугроб. В лесу холодно.
А на нижних ветках ёлки сидит зяблик. Он в голубой шапочке. У него оранжевые щёки, а грудь — красноватая.
Глядишь на эту яркую, по-летнему окрашенную птичку и волей-неволей думаешь: «Рановато прилетел, впереди ещё морозы, озябнет».
Но зяблик, видно, не слишком боится холодов. Зябнет, но поёт.
Его песня начинается россыпью мелодичных свистов, а заканчивается особенно красивой трелью, которую называют «росчерком». Действительно, кажется, что зяблик спел свою песню, а потом поставил подпись. Это, мол, я спел, зяблик.
По этому особому росчерку голос зяблика не спутаешь ни с кем.
Пенье зяблика охотники называют «боем»:
— Слышишь? Зяблик бьёт!
Весенним вечером, когда солнце спрячется за верхушки деревьев, неведомо откуда появляется над лесом странная длинноклювая птица.
Она летит низко над прозрачным ольшаником и внимательно оглядывает все просеки и поляны, будто ищет чего-то.
«Хорх... хорх... — доносится сверху хриплый голос.— Хорх...»
Раньше в деревне говорили, что это и не птица вовсе, а вроде бы чертёнок летает над лесом, разыскивает свои рожки, которые потерял.
Но это, конечно, не чертёнок. Это летает над лесом весенний вальдшнеп, разыскивает себе подругу.
У вальдшнепа вечерние глаза — большие и тёмные.
За хриплый голос вальдшнепа иногда называют — хрюкалка, а за длинный клюв — слонка.
А в одной деревне вальдшнепа называют ласково — валишень. Такое название мне нравится больше всего.
Ю. Коваль
19 МАЯ — ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ПИОНЕРСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ИМЕНИ В. И. ЛЕНИНА
На доске из серого мрамора длинный список фамилий: Алексеенко, Арутюнян, Бездетный, Георгадзе, Гушго... Люди разных национальностей — украинец, армянин, русский, грузин, молдаванин. Они погибли при освобождении этого села Лапушна в годы Отечественной войны. Я стою в вестибюле школы у строгой серой доски, смотрю на аккуратный столбик фамилий, как в классном журнале.
Я приехала в Молдавию, чтобы написать о дружбе пионеров разных республик. И вот эта доска. Единство, солидарность, братство. Одна цель и один путь.
А село Лапушна большое, старинное, виноградное. Солнечная Молдавия — так называют эту республику, и она не обманывает: всюду солнце — на сером асфальте шоссе, на оранжевых и синих холмах. А может быть, не только из-за климата зовут её так? Очень уж приветливые и тёплые живут здесь люди, ну прямо солнечные!
Вот ребята пробежали по школьному коридору, ветерок подняли. Потом увидели незнакомого человека, остановились, постояли молча вместе со мной у мемориальной доски. Потом самый маленький и нетерпеливый, Жора Гуру, спросил:
— А вы к нам надолго приехали?
Так началось наше знакомство с ребятами Лапушны. Там есть тихая девочка с синими глазами. И забияка-мальчишка, который даже при директоре не может удержаться — толкает своих одноклассников, правда не сильно, но всё равно толкает, и за это ему попадает. Там ещё есть круглый отличник, сплошные пятёрки у человека и ни одной даже четвёрочки. И есть чемпион по настольному теннису среди четвёртых, пятых классов. Словом, как во всякой школе, есть свои знаменитости и свои обыкновенные хорошие люди.
Ребята рассказали мне, как красные следопыты нашли имена тех, кто защищал их село. Писали письма в разные города, обращались в военкоматы. И разыскали героев, тех, кого надо помнить всегда. И теперь, после тех писем, у них много друзей — и тех, что живут по соседству, и тех, кто далеко. Когда люди рассказывают о своих друзьях, они и о себе рассказывают что-то главное. И письма, которые теперь приходят в школу села Лапушна, тоже какие-то очень тёплые, открытые, дружеские. Не просто письма, а письма друзей, где не надо всё расписывать с самого начала и скуку разводить, а хочется поделиться главным, самым интересным. Молдавские ребята разрешили мне рассказать об этих письмах другим ребятам.
Ада Конюченко подружилась летом с пятиклассницей с Украины Наташей Рябуха. Наташа живёт в Николаевской области.
«Дорогая Наташа! Я получила бандероль от тебя, мне понравились виды Николаева. Такой красивый твой город, по его улицам, наверное, можно бродить без конца.
А у нас большая-пребольшая новость. Наша школа справляет новоселье. Готово новое школьное здание, такое красивое, белое, просторное. Большой спортзал, своё кино. Представляешь? Даже описать не могу, какая у нас теперь школа. Мы все переселяемся, даже первоклассники помогают переезжать. Сколько всего надо переселить! Физические приборы, глобусы, таблицы, карты — всё, что в школе есть. А ещё такой закон новоселья: каждый человек приносит в новую школу цветок. Сколько же цветов будет в нашей школе!
Наш директор Иосиф Владимирович совсем сбился с ног — новоселье принесло ему больше всех хлопот, потому что он директор.
Теперь я кончаю письмо. Привет твоим маме и папе. Летом приезжай опять. Ада».
А это письмо Нина Карасик, девочка постарше, написала в Ленинград.
«Ребята! Вы уехали от нас, когда виноград ещё не созрел, только вишни поспели. А теперь у нас виноградная страда. У вас уже иней на крышах и на шпиле Петропавловской крепости. У нас — золотая тёплая осень. И все мы этой осенью работали на уборке урожая.
Утро. Машина подвозит нас в бригаду — на виноградник, на холмы. Утром прохладно, гроздья жёлтые, холодные, на каждой ягоде роса. Вот рассыпались наши ребята и девочки по винограднику. Наполняются понемногу корзины. В эту пору у нас корзина — особенная ценность. Задержалась где-нибудь в дороге машина с корзинами — бригадир сам не свой, и у всех настроение падает. Но у нас всё шло по графику: грузовики так и сновали туда-обратно, вниз-вверх. Корзины приезжали вовремя. Собираешь виноград почти автоматическими движениями, и радостно, что движения у тебя ловкие и точные... Тяжёлые кисти ложатся в корзину одна к одной. И рука чувствует налитость каждой грозди. А когда отъезжает грузовик с нашим виноградом, становится весело. Это ты и твои товарищи сделали большую работу своими руками. Видишь результат своего труда. Здорово, правда?