В это время синий карандаш забрался на один из зелёных стебельков и подрисовал ему васильковую головку, потом прыгнул на другой и изобразил колокольчик. Прыг да скок, прыг да скок — и в зелёном поле появилось множество синих глазков.
— Нет, нет! — закричали своими листочками толстые стебельки, когда синий карандаш захотел и на них надеть шапки-колокольчики. — У нас красные головки! Мы же маки!
И красный тут же забрался на оставшиеся стебельки и быстро раскрасил лепестки полевых маков, огоньков и гвоздичек.
Потом принялся за работу голубой карандаш. Он, сменив своего родного синего брата, полез вверх по бумаге и начал раскрашивать небо.
Вдруг, откуда ни возьмись, прилетел шмель: это постарался коричневый карандаш.
— А мы лютики! — пропищали оставшиеся без шляпок стебельки. — Только наш карандаш сломался.
— Иду! Иду на помощь! — закричала точилка и быстро-быстро завертелась. — Получай свой язычок! — сказала она жёлтому карандашу.
— Спасибо, добрая точилка! — И жёлтый карандаш выпрыгнул на бумагу.
Раз-два-три! — и лютики получили свои жёлтые шляпки.
Раз-два! — и подсолнух весело закивал круглой головкой.
Затем жёлтый карандаш нарисовал кружочек и начал окружать его лучами. К нему на помощь подоспел оранжевый и нарисовал солнцу рот, глаза и курносый нос.
— Сейчас наступит ночь! — закричал чёрный карандаш. Он бросился вперёд, замахнулся своим длинным языком, и тут же на голубом небе появилась маленькая тёмная тучка.
— Ой, что ты! Мы не хотим, чтобы было темно! — закричали хором все карандаши. — Тогда нашей работы совсем не будет видно!
Чёрный карандаш насмешливо улыбнулся, так как в этот момент из нарисованной им тучи закапал дождик. Но сразу кончился: на небе появилась радуга — это братья-карандаши, взявшись дружно за руки, защитили солнышко.
И вдруг снова что-то неожиданно загремело, засвистало, засверкало. Это в небе взвилась красная ракета.
И красный карандаш вернулся к товарищам.
— Ура! — закричали, увидев ракету, карандаши. — Ура!
Но больше всех радовалась бумага. Ей очень было приятно, что на ней росли травы и цветы, стояли деревья, светило солнышко, поблёскивала радуга и даже летала стремительная красная ракета. Но ещё приятнее было то, что её лучшие друзья, карандаши, помирились и никто из них больше не говорил, что он самый главный.
Заметил ли ты, дружок, что чёрный карандаш в твоей коробке всегда самый длинный? Это оттого, что люди, как цветы, не любят темноты и всегда радуются солнцу и свету.
Юрий Федин
Тетивкин А.
ЗНАКИ ПРЕПИНАНИЯ
Внимание! Внимание!
Мы знаки препинания:
Тире,
Знак восклицания,
Кавычки,
Двоеточие,
И прочее,
И прочее...
ВОСКЛИЦАТЕЛЬНЫЙ ЗНАК
Друзья мои, приятели,
Живу я много лет.
Примите восклицательный
Мой пламенный привет!
Обычно в предложениях
Стою я для того,
Чтоб выражать волнение,
Тревогу, восхищение,
Победу, торжество...
Не зря я от рождения
Противник тишины,
Где я, то предложение
С особым выражением
Произносить должны!
ВОПРОСИТЕЛЬНЫЙ ЗНАК
Разные вопросы
Задаю я всем:
— Как?
— Откуда?
— Сколько?
— Почему?
— Зачем?
— Где?
— Куда?
— Какая?
— Отчего?
— О ком?
— Что?
— Кому?
— Который?
— Чья?
— Каким?
— О чём?..
МЕЖДОМЕТИЕ
— Мне, — сказало междометье, —
Интересно жить на свете.
Выражаю поощренье,
Похвалу, упрёк, запрет,
Благодарность, восхищенье,
Возмущение, привет...
Те, кого охватит страх,
Произносят слово «Ах!».
Кто встречается с бедой,
Произносят слово «Ой!».
Кто отстанет от друзей,
Произносят слово «Эй!».
У кого захватит дух,
Произносят слово «Ух!».
А. Тетивкин
К 80-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ И. Д. ПАПАНИНА
Имя Ивана Дмитриевича Папанина — знаменитого советского полярника, дважды Героя Советского Союза, известно всему миру.
Это он и его три товарища — Э. Т. Кренкель, П. П. Ширшов и Е. К. Фёдоров — в 1937 году впервые в истории Арктики прожили на льдине Северного полюса девять месяцев. Это им, советским людям, покорился Северный полюс.
Первая научная экспедиция, начальником которой был И. Д. Папанин, вела большую работу, и задание Родины папанинцы выполнили с честью. Вся страна тогда с гордостью и волнением следила за дрейфом отважной четвёрки, и Родина за большой и опасный труд по заслугам наградила их званием Героя Советского Союза и орденами Ленина.
О том, как жили папанинцы на льдине, какую научную работу они проводили, какие трудности и тревоги они испытывали, И. Д. Папанин рассказывает в своей книге, которую он написал для ребят. Книга эта называется «На полюсе». Предлагаем прочитать отрывки из этой книги.
Наконец небо стало чистое, солнышко...
Можно лететь. Теперь прямо на полюс!
Быстро приготовили одну машину. Она была сильно нагружена. Аэродром на Рудольфе круто обрывался над морем. Надо оторваться от земли вовремя, не то — гибель.
Но недаром за рулём сидел замечательный лётчик, Герой Советского Союза Михаил Водопьянов. Тяжёлая машина легко взлетела. Мы в воздухе. Курс — Север.
Это было 21 мая 1937 года, в 4 часа 52 минуты.
Летим очень высоко. Ровно гудят моторы. Мы жадно смотрим вниз. Но там — облака. Иногда появляются просветы — «окна». В «окнах» видны льды, льды. Так летим шесть часов. Вдруг штурман Спирин закричал:
— Полюс! Мы над полюсом!..
Водопьянов повёл самолёт на снижение. Всё ниже, ниже... Прошли облака. Под ними — туман. Наконец туман кончился.
Водопьянов стал выбирать место для посадки.
Долго кружил он над белыми торосами, приглядывался. Наконец выбрал огромную льдину и стал летать над ней, но, прежде чем сесть, мы сбросили на лёд бомбу, чтобы проверить, прочный ли он. Вот лыжи коснулись льда, позади самолёта раскрылся парашют, чтобы скорее можно было затормозить, и машина остановилась.
Мы все, тринадцать человек, выскочили на лёд, стали друг другу жать руки, стали друг друга обнимать, целовать, поздравлять...
Мне кричат:
— Хозяин полюса, принимай свои владения!
Я оглядывался. Кругом ледяные поля. Так вот он, полюс, из-за которого погибло столько смелых путешественников и который считался недоступным! Теперь на полюс ступили мы, коммунисты!
Кренкель раскинул радиостанцию. Но что-то там застопорилось. Часы идут, а радио не работает. Все волновались: «Мы на полюсе, а никто про это не знает и, может быть, даже беспокоятся — думают, что мы погибли!»
Кренкель успокаивал:
— Ничего, наладится.
Через одиннадцать часов радио заработало. Мы обрадовались и сразу же передали первую радиограмму с полюса:
«Благополучно устроились, выбрана хорошая льдина».
В Москве стояло жаркое лето. А у нас на полюсе не всегда было тепло и солнечно. Нередко небо затягивалось облаками, валил мокрый снег. Часто поднималась пурга, нашу палатку заносило снегом. Но мы на погоду не смотрели. Работали по семнадцать-восемнадцать часов в сутки.
Нам надо было многое узнать. Какой глубины океан у полюса? Что делается на дне? Какая вода в океане и куда она течёт? Водятся ли в ней животные? Куда везёт нас льдина?
Вопросов было много. Ответить на них нелегко. И вот мы и трудились, не жалея сил, старались раскрыть тайны природы.
Вот как мы работали у лебёдки. Сначала пешнями долбили во льду майну — такую дырку делали. Насквозь. К концу стальной проволоки Ширшов прикреплял сетку, термометр и разные приборы. Всё это он опускал в прорубь, чтобы достать с самого дна воду. Груз долго добирался до морского дна. Потом мы крутили ручку лебёдки и поднимали его. Это была очень тяжёлая работа. Шесть часов подряд мы, сменяясь, крутили лебёдку: пятнадцать минут крутят Фёдоров и я, пятнадцать минут — Кренкель и Ширшов. В самый лютый мороз от такой работы нам становилось жарко.
Зато мы узнали: глубина океана на полюсе четыре километра двести пятьдесят метров. Это было наше открытие. Раньше никто не знал глубины моря у полюса.
Петя Ширшов нашёл в морской воде рачка-бокоплава, медуз и много других маленьких животных. Это тоже было наше открытие. Ведь раньше думали, что на полюсе никакой жизни нет. Ширшов разложил свои находки по банкам, склянкам и радовался.
Мы работали много. Зато спали потом как убитые. Кренкель, который всегда дежурил по ночам, утром будил нас:
— Орлы, вставайте!
В ответ могучий храп.
— Орлы, надо ж совесть иметь!
«Орлы» храпят как ни в чём не бывало.
Кренкель набрасывается на нас, как лютая тигра:
— Вставайте! Что я, с вами церемониться буду?
Тогда мы вылезаем из спальных мешков. А Теодорыч ложится. Ведь он всю ночь не спал: сидел у радио и каждый час выходил смотреть, нет ли трещины, не надо ли переезжать на новую «квартиру».
Мы завтракаем и принимаемся за работу. Петя либо уходит к проруби на день, а то и на сутки, либо возится со своими скляночками. Без конца он что-то там разливает, переливает, взбалтывает, помешивает — точь-в-точь аптекарь.
А мы с Женей выходим на «улицу». Надо узнать, где мы находимся. Ведь льдина не стоит на месте. Она потихоньку увозит нас от полюса — дрейфует. Мы этого не замечаем. Но вот Женя Фёдоров наставляет свои приборы на солнце и объявляет:
— Сегодня льдина прошла пять километров.
Или десять. Или двенадцать.
Наша льдина шла то быстро, то тихо.