— Я, посланец великого Неназываемого мага, — загудел голос из-под забрала, — имею послание к коменданту крепости, а также к его советнику. И требую, чтоб меня пропустили в Балдино!
— Открой личико, Зайдниц, — посоветовала я. — Думал, опустил наличник, и тебя не узнают? Да и Неназываемого твоего мы знаем отлично, сколько бы Анофелес за призраками не прятался!
— Подумаешь, призраки… — Фон Зайдниц поднял забрало и ухмыльнулся. — Сумел бы кто другой такую армию собрать! Не пьет, не жрет… грабить-то по привычке грабит, но пользоваться награбленным не может. Стало быть, вся добыча кому пойдет? Магу, и нам, живым помощникам.
— Вот почему ты к ним переметнулся…
— А тебе и завидно. Небось, локти кусаешь, что тебя не позвали.
— Ну уж нет. Я с дохлыми мужиками не общаюсь, предпочитаю живых. Так что гони сюда свое письмо и проваливай к своим призракам.
— И не подумаю! Мне четко было сказано — письмо командору или этому… как его… Калигари. Так что прочь с дороги и пусти меня в крепость.
— Ты совсем тупой или частями? Едва ты ступишь в крепость, тебе в лучшем случае башку снесут, а о худшем не будем говорить. В орденах не жалуют перебежчиков, пусть даже мирских братьев, а не посвященных.
— А кто им скажет, что я перебежчик? Так рыцари и поверят дурной бабе или ученому сморчку.
— Ну почему же, там еще дон Херес есть. Невольник чести.
Самоуверенность фон Зайдница стала таять.
— Меня нельзя трогать! Переговорщик свят! Рыцарский кодекс…
— За что я люблю всяческие своды законов и кодексы — так это за примечания. И в разделе примечаний к рыцарскому кодексу сказано: «По отношению к простолюдину, предателю, либо иноверцу никакие клятвы, обязательства и законы не соблюдаются».
Фон Зайдниц побледнел. Разумеется, он знал этот параграф, но никогда не предполагал, что может попасть под его действие. Он достал из-под латного нагрудника смятый пергамент и передал мне.
— Забирай. И передай там своим гидрантам, пусть делают то, что велит Неназываемый маг. Потому как у вас скоро голод начнется, а его армия может стоять до бесконечности!
— Ага. Его армии пропитания не нужно, а вот таким как ты… Как только припасы Мордальона подчистите, ваш Афедрон других слуг найдет…
— Анофелес! — взвизгнул он.
— А мне так всё равно, — я повернула коня прочь.
Но пусть мне удалось уесть фон Зайдница (не будет имя доктора коверкать), в его словах была правда. Даже если Армия Теней станет штурмовать Балдино, у нее перед гарнизоном крепости огромное преимущество. Остается уповать на то, что управляет призраками живой человек, у которого нет вечности в запасе. И ему что-то нужно от командора и доктора. Что-то, имеющееся лишь в Балдино.
— Читайте! — командор брезгливо швырнул пергамент доктору. — Он ведь вам пишет, мудрый наставник ваш.
Злость фон Штепселя была вдвойне объяснима. Мало того, что маг-предатель выдвигал какие-то требования, так он еще отписал не командору, а шпаку-докторишке, пусть и носившему звание военного советника. Рыцарская душа была уязвлена.
На мэтра было жалко смотреть. И не потому только, что на него пал гнев фон Штепселя. Он пришел на совет бледный, с воспаленными веками и дрожащими руками. Бессонная ночь явно не прибавила ему здоровья.
Он взял пергамент и взломал печать. Вперился в строки, написанные уже знакомым мне почерком. Когда он поднял глаза, в них стоял неприкрытый ужас.
— Он обещает снять осаду в обмен на гримуар Логистиллы.
— Это ловушка! — мгновенно отозвался фон Штепсель. — Войны не ведутся из-за никчемных книжонок.
— Это может быть ловушкой, — тихо отозвался доктор Халигали. — Но не потому, что книга ничего не стоит. Я не хочу даже представлять, что произойдет, если книга попадет в руки Анофелеса… Это слишком страшно. О, если б книга убивала, как мы ошибочно предположили вначале! Я бы сам отнес ее Анофелесу, хоть и грех говорить такое про собственного учителя, даже предавшегося злу.
— Так расскажите же нам, что такого вы вычитали в гримуаре, — не выдержала я.
— Да, расскажите! Только… — командор покосился на меня, — нет ли здесь лишних ушей? Не понимаю, почему я разрешаю вам — одной сестре среди братьев — присутствовать на военном совете. Но когда речь идет о строго секретных сведениях…
— Да пожалуйста, — я пожала плечами, — могу уйти.
— Нет, останьтесь! — вскричал доктор. — Командор, сестра Этель первой догадалась, что гримуар играет ключевую роль в событиях, и благодаря ей он попал к нам раньше письма Анофелеса.
— Ладно, — фон Штепсель махнул рукой. — Но как он узнал, что книга у нас?
— А он и не знал. Он пишет: «Гримуар должен быть где-то в крепости, ищите, от этого зависят ваши жизни и жизни ваших людей».
— Ясно. То есть — полный мрак. Итак, что вы прочли в книге?
Доктор тяжело вздохнул.
— Книга написана самой Логистиллой, и только приписка принадлежит Малагису. Я не всё понял… лишь в общих чертах. Бытует выражение «Нить жизни». Так вот, Логистилла установила, что субстанционная основа души человеческой действительно проявляется в виде нити. Когда физическая жизнь человека прекращается, эта нить прерывается, но не исчезает. Будучи некроманткой, Логистилла научилась добывать эти нити, привязанные к душам мертвых, а будучи женщиной, она научилась их прясть, и вязать из них. В экспериментальном порядке она связала полотнище, названное Дорогой Скатертью, которое могло бы обеспечить выход умершим в мир живых. Причем выбирала она нити, привязанные к душам воинов, как наиболее крепкие. Но потом она осознала, сколько зла может причинить сей артефакт…
— Еще бы! Так я и знал — всё зло от баб!
— Погодите, командор… и решила спрятать его в недостижимом месте. Более же недостижимого места, чем Тот-еще-Свет, не существует… На этом ее записи заканчиваются и есть лишь приписка Малагиса, что он собирается применить изобретенное им заклинание. Вы понимаете меня? Он был так одержим идеей найти Дорогу Скатертью, что не пожалел собственной жизни. Он убил свое тело заклинанием, способным перенести его на Тот-еще-Свет!
— Я знаю способы попроще, — проворчал фон Штепсель. — Но из всего, что вы тут наговорили, доктор, никак нельзя понять, что нужно делать с книгой.
— Как — что? — сказала я. — Отдать ее Анофелесу.
Тут они заорали хором, обвиняя меня: один — в предательстве и трусости, продажности, а другой — в преступном легкомыслии.
Я молчала, выжидая, пока они выговорятся и устанут. Наконец доктор и командор исчерпали поток обвинений и уставились на меня.
— Позвольте мне, господа, рассказать, почему я пришла к такому выводу. Начнем с Малагиса. Вы правы, доктор — он зациклился на идее добыть Дорогу Скатертью и отправился за ней на Тот-еще-Свет. Кстати, я совершенно не уверена, что он собирался при этом умирать. Может, заклинание не так сработало, может, у мага просто не выдержало сердце. Так или иначе, он умер, но и за гробом остался верен той же идее и продолжал искать Дорогу Скатертью — для того, кто находится за гранью жизни, время значения не имеет. И в прошлом году он ее нашел. Призраки, чьи нити были вплетены в Дорогу Скатертью, вырвались на волю… тогда и началась ваша странная война.
Фон Штепсель неопределенно хмыкнул.
— А при чем здесь Анофелес? — спросил Халигали.
— Поначалу, я думаю, он искренне хотел вам помочь. Поэтому он сделал свое предсказание о пяти героях, поэтому отправился в храм Края, чтобы найти таковых. И там узнал про Дорогу Скатертью. Соблазн оказался слишком велик. Анофелес понял, что представляют собою враги, и решил стать их господином. Но он не мог отменить собственного предсказания, и поэтому сделал так, чтобы оно обратилось против себя. В списке победителей чудовищ он нашел самых больших раздолбаев, какие есть в героическом сообществе, и направил им приглашения. Правда, он не учел, что Лонгдринк, как есть он верный рыцарь, проявит самостоятельность… И маг перенесся к Дороге Скатертью, развалив при этом большую часть храма.
— Возможно, всё именно так и было, — хрипло проговорил доктор. — Но, значит, Анофелес обрел ужасающую силу еще до того, как прочел гримуар Логистиллы. И теперь вы вдобавок прелагаете отдать ему книгу! Разве сие не преступно?
— Вы так ничего и поняли, доктор! В каталоге храмовой библиотеки числятся труды Логистиллы и Малагиса, но самих книг в библиотеке я не нашла. Анофелес уже прочел всё, что ему было нужно, уже завладел Дорогой Скатертью. И гримуар Логистиллы он требует не для того, чтобы его читать. Он не хочет, чтобы кто-то другой раскрыл тайну.
— И что это нам дает? — сурово вопросил фон Штепсель.
— Он не знает, что мы уже прочли книгу. И нам известно, где находится начало Дороги. А как утверждали древние, что одна женщина связала, то другая всегда распустить может.
— Но нам неведомо заклинание Малагиса! — доктор побледнел еще сильнее.
— А я не собираюсь им пользоваться. И помирать тоже не планирую.
— Как же вы собираетесь добраться до Дороги Скатертью?
— В храме мне сказали, что Тот-еще-Свет в нескольких местах напрямую соприкасается с нашим. Кстати, к ним принадлежит и этот замок. Или принадлежал во времена Логистиллы. Но хоть меня здесь за нее и приняли, я некромантскими способностями не обладаю. Предлагаю сделать так: посылаем делегацию к Анофелесу. Я вхожу в конвой и по пути отрываюсь и двигаюсь в необходимом направлении.
— Как же вы его обнаружите?
— Вы забыли про Сумеречные очки. Сквозь них видно Дорогу. Но место, откуда она вырывается на наш свет, я и без очков найду. Это вулкан Беззубий.
— Кто гарантирует, что вы не выдумали это, чтоб сбежать? — угрюмо поинтересовался фон Штепсель.
— Никто. Об успехе вылазки вы узнаете по результатам… или их отсутствию.
— Умничаем, — он скривился, словно от зубной боли. — Академия Скатах, как же, доктор мне сказал. Операция АС против AT? — командор обернулся к мэтру. — Этот мерзавец дает нам время на размышления?
— Сутки. И не на размышления. — Доктор откашлялся и зачитал: — «Сутки на то, чтобы найти книгу. Иначе я буду крайне дурного мнения о ваших умственных сп