А ночью разверзлись с треском небеса, зашумел ливень и я, проснувшись, лежала как во сне и не верила своим глазам и ушам.
А потом представила себе наших птиц – счастливые, они сидят сейчас, зажмурившись, в кустах полуживого жасмина и слушают с ним его давно забытую музыку.
Вместо послесловия
Время так тихо
И быстро несётся.
Плачут качели,
А мальчик смеётся.
Стонут деревья,
А листья летят —
Радугой входят
В заснеженный сад.
Берёза – ростомер
с отметочками лет.
Поставили мальчишку.
К макушке – книжку.
Сказали: «Тихо стой» —
и чёрный карандаш
у них в руках.
А сбоку тех замет —
5 лет, 12 лет…
Все стёрлись цифры,
а отметки – нет.
Длинней, короче…
Как много этих ростомеров —
роща!
В ней – вечный свет.
За то, что тёмными ночами
Хранится в небе звёздный след
И мальчик с острыми плечами
Так любит свой велосипед;
За то, что горизонт спокойно
Волну вытягивает в нить,
Пока она земле поклоны
Бьёт – и грозится потопить;
За тот язык, чужой и сладкий,
И этот, горький и родной
(За речкой древние посадки,
В которых пахнет новизной);
За то, что с детства – «либо-либо»
И так опасно выбирать! —
Кому-то я должна спасибо
Во всеуслышанье сказать.