– Ты что собрался с ними делать? – спросил хрипло директор.
– Вообще-то, не твое дело, да и глубоко плевать тебе на этих детей, – вздохнул Пётр. – Но раз мы с тобой теперь друзья, я всё же отвечу. Я собрался вырастить из них хороших людей, а не таких говнюков, как ты. Чтобы они выросли и построили будущее, светлое и прекрасное.
– Коммунизм, что ли? – гаденько усмехнулся директор.
– Может, и коммунизм, – пожал плечами Петя. – Мне всё равно, как этот мир будет называться. Вот смотри, жизнь рушится вокруг, пусть и плохонькая, но какая-то стабильная и родная. Подумай, ведь кому-то надо будет строить новую, обязательно. Для этого и понадобятся хорошие люди, не по советским стандартам или каким другим, а просто хорошие.
– Дурак ты, – хмыкнул директор. – Из этого отребья ничего хорошего не вырастет. Смотри, как бы эти змеёныши тебя самого не задушили.
– Через месяц, – сказал Пётр, еле сдерживая злобу, и вышел из кабинета.
Домой они добрались почти в двенадцать, за дверью квартиры играла музыка и о чем-то спорили отдаленные веселые голоса. Рядом с Петром стояли испуганные дети, им было страшно, и Петя их понимал, но там, в детдоме, было еще страшнее, поэтому они и рискнули. Он нажал на кнопку звонка.
– Ты чего так долго, уже двенадцать скоро! – прокричала радостно Снегурочка, открывая дверь и замерла в удивлении.
– Аиста по пути встретил, – пошутил Пётр, пропуская вперед детей.
На шум в коридор выбежал Буратино, а из кухни выглянула Маринка.
– Семья, сбор! – громко объявил Пётр, и все тут же выстроились в одну линию, как на школьной линейке. Это было последнее нововведение, но Петру нравилось, потому как это был порядок. – У нас пополнение. Это Руслан и Тамара, они теперь часть нашей семьи.
– А я в школу пойду? – спросил Буратино испуганно, явно переживая, что появление новичков сорвет его планы.
– Вот твой подарок от Деда Мороза, – улыбнулся Пётр и кинул ему папку с документами.
После, когда дети под ёлкой, уминая торт-мороженое, делились друг с другом личными историями, Маринка всё же спросила Петра:
– Я так понимаю, ты их в детдоме пожалел? И как этот скряга тебе их отдал?
– Я соврал ему, что все снимал на камеру, но деньги за детей всё же придется отдать, – вполголоса пояснил Пётр, тоже поглощая свой кусок торта-мороженого. – Он, конечно, трус, но, если не принесем, сдаст.
Маринка лишь тяжело вздохнула, а Петя подумал, что в последнее время стал очень много врать, пусть и во благо. Как, например, про того мужика у ресторана, которого Маринка всё же убила.
Глава 8
В детстве, еще не умея писать, я перерисовывала буквы из газеты на листок бумаги, и этим занятием я могла заниматься очень долго. Любимая моя игрушка – книга. Особой любовью пользовались взрослые книги, детские с красивыми и яркими картинками не вызывали интереса. На всех фотографиях маленькая двухлетняя девочка постоянно сидела с взрослой книжкой под мышкой. Я уверена, что мы приходим на эту землю, зная свою миссию, но, взрослея, забываем об этом. Будьте внимательны к своим детям, понять их талант можно, всего лишь понаблюдав за тем, во что они любят играть.
Валера всё больше злился на себя и заодно на сестру Наташку, что ввязался в это дело. Зачем? История, которая сначала напоминала приключенческий фильм, сейчас всё больше была похожа на фарс и пошлятину. Девица, которую ему поручила Тамара, хоть и вызвала жалость, но сейчас раздражала до невозможности своим нытьем и причитаниями. Вопреки просьбе помочь немощной, он просто довел хромающую на одну ногу до туалетной комнаты и, пробормотав: «Сказали, что там должны быть колготки», уселся на угловой диван и погрузился в новостные каналы на смартфоне. Он искренне не понимал, почему до сих пор не уехал отсюда. Что-то неуловимое держало Валеру здесь, но он пока сам не мог понять, что именно. Возможно, это было простое человеческое любопытство, а возможно, страх перед серыми стенами квартиры, полной одиночества.
Смартфон пикнул, агентство «Друг» прислало SMS, на которое надо было ответить заранее оговоренными фразами, если всё идет хорошо. Если же что-то настораживает или совсем всё плохо, можно не отвечать. Но Валера достал из кармана от руки написанные ответы и вбил в смартфон первый. Он почему-то дал этому уже не интересному приключению еще один шанс.
– Фух, – плюхнулась рядом девица, выйдя из туалетной комнаты. – Вот не повезло так не повезло.
– Везение – понятие относительное, – буркнул Валера. – И, скорее всего, оно здесь ни при чем. Вы надели летние туфли, а на улице гололед. По теории вероятности, вы должны были упасть в девяноста процентах случаев. Десять остается на то, что вас кто-то поддержит или вам действительно повезет. Так что ваше падение – всего лишь результат вашей глупости, настоящим же везением было бы, если бы вы устояли.
Валерий говорил спокойно, без нажима, уткнувшись в телефон, поэтому не сразу заметил, что девица опять расплакалась.
– Простите, – сказал он неохотно, лишь бы она перестала реветь. – Я просто констатировал факт, ничего личного. Не люблю, когда логику подстраивают под обстоятельства.
– Мне туфли жалко, – вытирая слезы, пояснила девица. – Между прочим, это «Ламо», я на них полгода копила.
– Подвело ваше «Ламо», – усмехнулся Валера. – Ну ничего, вам жених новые купит.
– Да не будет уже ничего, – горько вздохнула девица и по-свойски, словно разговаривала с подружкой, добавила: – Сердцем чувствую. Всё как девочки и предсказывали, не маньяк он, конечно, но и любви никакой не случится. Мы как сели в машину, так он совсем другой стал. Холодный, что ли?
– Что ж вы так быстро от своего мужчины отказываетесь? – удивился Валерий.
– Да я его знаю всего десять дней, а встречались и того меньше, – призналась она и покраснела. – Подумала, а вдруг это судьба? Но, как оказалось, нет. Мы даже не целовались ни разу, и это при том, что мне тридцать, а ему сорок один. Представляешь?
Валеру покоробило, что девушка так быстро перешла на «ты», и он немного грубее, чем следовало, сказал:
– Тогда бы я не стал так быстро списывать мысль о маньяке, зачем-то же он вас сюда привез. Возможно, ваши подруги были правы, – и решив, что его миссия на этом выполнена, встал с дивана.
– А вы куда? – всполошилась девица.
– Я так понимаю, наверху нас ждут наши пары. На ваш счет я теперь уже не уверен, но меня так точно ждут, а я не люблю заставлять людей ждать. Вы же можете убежать, обещаю, я вас прикрою перед вашим маньяком.
– Презираете, – вдруг протянула девица обиженно. – А вы знаете, каково это – быть одной в тридцать лет? Когда понимаешь, что поезд уже не просто ушел, он доехал до конечной станции, и даже пресловутый последний вагон тебе не светит? Ты всё чаще начинаешь встречаться с подругами и уже не видишь ничего странного в том, что вы всегда только втроем. А я хочу семью, кота и тапочки, а еще гипермаркет по выходным, чтобы полная тележка, так, чтобы положить было некуда, а список еще не весь собрали. И вы идете вдвоем между рядов, а ты ему в руки суешь то, что не вместилось. Что-то валится на пол, а вы смеетесь и предвкушаете совместный вечер…
– Ну и мечты у вас, конечно, грандиозные, гигантские, я бы даже так сказал. Так и представляю вас с тележкой, это прям ваше. – Валера почему-то очень сильно разозлился на девицу. «Да что она вообще знает об одиночестве? Тоже мне возраст, тридцать лет. Дура».
– Да, с тележкой! – закричала она на Валеру, словно имела на это право. – А вы что-то имеете против? Хотя, о чем это я, вам этого не понять.
– Знаете что… – возмущению Валеры не было предела. – Нормальная семья ходит по выходным в театр и музеи, гуляет в парках, а не наполняет в магазинах тележки. Вы сначала с приоритетами разберитесь, может, и получится догнать свой локомотив.
Он хотел сказать еще что-то резкое, но тут в пролете второго этажа с треском хлопнула дверь, и по лестнице сбежал мужчина, называвший себя Буратино. Он посмотрел на них как на пустое место и направился на улицу.
– Вы не видели Русика?! – крикнула ему вслед девушка, чем словно бы вывела того из ступора.
– На втором этаже вторая дверь по коридору налево. На ней написано «Воевода», – сказал Буратино отстраненно, вытаскивая из кармана сигареты. – Там ваш Русик.
Девушка молча стала подниматься по лестнице, но через несколько ступенек обернулась на Валеру и сказала:
– А вы когда-нибудь пробовали делать покупки всей семьей в большом магазине перед Новым годом? С тележкой и обязательно со списком, все в предвкушении праздника. Поверьте, это не менее радостно, чем театр, хотя, может, даже и больше. Была я в вашем театре, когда только приехала в Москву, мерзко там и тоскливо. Мужик голый по сцене ходил, может, и умные мысли говорил, может, и театр известный и актер знаменитый, в разных там фильмах снимается, но мне так гадко стало, так омерзительно на причинное место престарелого мужика смотреть, что замутило, и меня прям там на впереди стоящее кресло и вырвало. Так что идите вы со своим театром, у меня другая семья будет – настоящая, и вагон я свой догоню.
Высказав это, она решительно направилась вверх по лестнице.
Стоя у высокой гранитной лестницы чужого дома, Валерий отчетливо почувствовал, что не прав, именно почувствовал, и это было очень странное ощущение, словно бы козыри все были у него, а обыграла его девчонка с одними шестёрками.
Глава 9
Мы в детстве стесняемся не того, чего действительно стоит. Я помню своего одноклассника, который очень стеснялся своих стареньких родителей, а ведь должен был ими гордиться. Они решились дать ему жизнь тогда, когда другие бы этого не сделали – побоялись. Я же стеснялась того, что моя внешность, мягко сказать, нетипична. Меня постоянно спрашивали, кто я по национальности, и даже делали свои предположения. А на ответ «я русская» обычно смеялись или высокомерно хихикали, произнося надменное: «Ну-ну». Это уже я потом поняла, что моя внешность только плюс, ее трудно не запомнить. А я действительно настоящая русская, во мне смешаны как минимум десять национальностей.