– Тьфу на тебя, – выругалась Мира и облегченно выдохнула.
Кажется, у нее начинается психоз. Если так будет продолжаться, за эти две недели она вполне может спятить. Кошка продолжала буравить ее взглядом.
– Брысь, – сказала ей Мира.
В ответ та громко мяукнула.
– Что ты хочешь? Голодная? У меня ничего нет.
Кошка снова мяукнула и пошла прочь, подняв трубой пушистый хвост.
– Ну и ладно, – вслед ей проговорила Мира. – Иди себе. Я даже не знаю, кошка ты или кот.
Она немного постояла на дорожке и дошла до знакомой лавочки. Было уже совсем темно. Мира задернула молнию на куртке и с удовольствием вдохнула напоенный влагой запах молодой листвы. Воздух здесь, конечно, великолепный, не такой, как в Москве. И чувствуется близость воды.
Легкий ветерок пошевелил кусты. Или это не ветерок? Мира вскочила. Там, в кустах, точно кто-то был! Невидимый и оттого страшный. Боже, кто это? Неужели за ней следят? Полиция добралась до поселка? Но зачем наблюдать исподтишка вместо того, чтобы сразу арестовать?
– Кто здесь? – срывающимся голосом спросила Мира.
Ответом была тишина.
– Если вам нужна я, то убегать не собираюсь. Я ни в чем не виновата.
…Ни звука в ответ. Лишь соловей все поет свою пронзительную песню…
Мира без сил опустилась на скамейку. По спине тек пот. Она была уверена, что из кустов смотрит на нее тот же, кто до этого заглядывал в окно и крался за ней по дорожке. Что делать? Позвонить отцу? Она достала телефон.
– Мира! – раздался вдалеке голос Михалыча. – Мира, ты где?
Это было как крик петуха в Вальпургиеву ночь. Кусты сразу перестали качаться. Жуткое наваждение, сковавшее Миру по рукам и ногам, рассеялось.
– Я здесь! – крикнула она в ответ.
– Давай домой! Холодно. Еще простынешь.
На мгновение ей показалось, что это отец. Зовет ее домой, волнуется. Ей стало тепло и хорошо.
– Иду. – Мира встала, уже без страха глядя на неподвижные кусты.
«Рено» одиноко стоял возле ступенек. Девочки и мужчины уже не было. Михалыч ждал Миру у двери. Он утеплился: надел синие спортивные штаны с белыми лампасами, резиновые сапоги и пеструю камуфляжную куртку с капюшоном. В таком виде он больше напоминал рыбака, нежели охранника фирменного теплохода. У его ног кошка лакала молоко из блюдца.
– Я думала, она дикая, – сказала Мира, кивая на кошку.
Та, услышав ее голос, оторвалась от блюдца и подняла мордочку. В глазах был явный укор.
– Кто дикая? Мурка? Нет, она наша, гостиничная. – Михалыч нагнулся и почесал кошку за ухом. Та тут же принялась громко мурчать. – Что тебе в номере не сидится? – пожурил он Миру. – Май на дворе, не лето. Вечера холодные. Только заболеть не хватало.
– Скучно в номере торчать. Тоскливо. – Мира тяжело вздохнула.
– Завтра не до скуки будет. Работы прорва. Только успевай поворачиваться. Так что иди и ложись спать. Тебе нужно хорошенько отдохнуть.
– Ладно. – Мира поднялась на крыльцо и, уже взявшись за ручку двери, заколебалась.
Сказать Михалычу, что за ней кто-то следит? Он, поди, посмеется над ней. Мира решила не говорить. Она вернулась в номер и, следуя наставлениям Михалыча, расстелила постель и легла. Видения больше не преследовали ее, и она спокойно уснула, устроив голову на жесткой подушке и укрывшись тощим потрепанным одеялом.
Глава 10
Ни свет ни заря ее разбудил визгливый голос Лизаветы.
– Вставай, что ли, девка. За работу пора.
Мира с трудом продрала глаза. За окном едва рассветало.
– Сколько времени?
– Четверть шестого.
– Жуть, – обалдела Мира. – Зачем в такую рань?
– Так дел-то сколько. Анька у нас одна работала, напарниц нет. Подымайся давай и дуй на ресепшен. Я тебе все расскажу, что делать.
Лизавета ушла. Мира слезла с постели и, шатаясь, побрела в душ. Прохладная вода немного привела ее в чувство. Все тем же нетвердым шагом она дошла до ресепшена и уставилась на Лизавету невидящим взглядом.
– Значит, так. Идешь в подсобку, она направо в конце коридора. Берешь там ведро, швабру, средство для мытья полов. И моешь три этажа. Целиком, все коридоры и пустые номера. Те, которые заняты, вымоешь после одиннадцати. Да, туалеты не забудь. Для туалетов хлорку возьми. Как помоешь, придешь ко мне. – Лизавета широко зевнула и отхлебнула кофе из стоящего перед ней стаканчика.
– Можно мне тоже кофе? – спросила Мира.
– Отчего ж нельзя? В буфете чайник и банка с растворимым. Поди да сделай себе.
– А где буфет?
– Вот. – Лизавета кивнула на замызганную дверь рядом с входной.
Мира кивнула и потащилась туда, куда ей указали. Банка с кофе оказалась почти пустой. Мира наскребла остатки, кинула их в пожелтевшую чашку и залила кипятком. Получилось отвратительное пойло, которое она от безвыходности выпила. Потом Мира пошла в подсобку, выудила оттуда проржавевшее ведро и допотопную деревянную швабру. Порылась в хозяйственном шкафу и отыскала видавшие виды резиновые перчатки. Намочила тряпку, нацепила ее на палку и принялась намывать коридор.
Нельзя сказать, что Мира была белоручкой. К ним домой приходила убираться два раза в неделю женщина из клининговой компании, Вера Анатольевна. Она делала всю основную работу, а в перерывах между ее визитами чистоту в квартире поддерживали мать и Мира. К их услугам были отличные модернизированные швабры и дорогие средства бытовой химии. Мыть полы с помощью всех этих приспособлений было легче легкого.
Сейчас же уборка казалась Мире пыткой. Найденное в подсобке средство оказалось совершенно бесполезным, тряпка то и дело сползала со швабры, моментально пачкалась, приходилось каждые десять минут менять воду. Прошел час, а Мира помыла лишь коридор и два номера. Ни до остальных номеров, ни до санузла очередь не дошла.
Ей захотелось есть. Желудок ныл от голода. Она оставила тряпку в ведре и вышла в вестибюль. Лизавета так и сидела за стойкой, в руках у нее была новая чашка кофе и гигантский бутерброд с колбасой. Мира почувствовала прилив острой ненависти. Пока она пашет как проклятая, эта кучерявая овца только и делает, что жрет и отдыхает! Мира решительно направилась к буфету.
– Ты куда? – тут же осведомилась Лизавета.
– Завтракать, – отрезала Мира.
От ее смущения и робости не осталось и следа. Надо же, нашли себе бесплатную рабочую силу! Видимо, ее решительный тон произвел на толстуху впечатление.
– Конечно, – мягко произнесла она. – Иди покушай. Яишенку себе пожарь с колбаской. Там в холодильнике все есть.
Мира зашла в буфет, открыла холодильник и сморщилась от неприятного запаха. Похоже, буфетом тоже не мешает заняться, здесь все заросло грязью. Достав яйца и колбасу, она поставила на плиту сковородку и сделала себе глазунью. Нормальную, а не пересоленную, как у Лизаветы. Наевшись, она выпила чаю и ощутила себя человеком. В животе больше не урчало, голова стала ясной. Мира вновь взялась за швабру и домыла оставшиеся номера.
В десять в вестибюле появился Михалыч. Увидев сияющий чистотой коридор, он одобрительно покивал.
– А говорила, опыта нет. Вон как хорошо выходит.
Его похвала была Мире приятна, хотя она с ног валилась от усталости. Он заметил это.
– Ты вот что, пойди отдохни немного. День еще только начался, успеешь дела переделать. Ступай в номер, приляг.
Миру дважды просить не пришлось. Она отжала тряпку, сняла перчатки, и, пройдя под носом у Лизаветы, скрылась в своем номере. Спина ныла с непривычки. Мира прилегла на кровать. Глаза сами собой закрылись. Она увидела какой-то короткий сон, но не запомнила его.
Очнулась Мира от ощущения, что в комнате кто-то есть. Она вздрогнула и села на постели. Дверь была приоткрыта, вокруг никого. Мира кинулась в коридор как была, в одних носках, не успев надеть тапочки. Навстречу ей шел вчерашний мужик, возившийся в машине. Он был один, без дочки.
– Доброе утро, – поздоровался он с Мирой.
– Доброе, – пробормотала та.
Ее взгляд стремительно обшаривал коридор, но, кроме одинокого отца, там больше никого не было.
– У вас все в порядке? – спросил мужчина, останавливаясь.
– У меня? – рассеянно переспросила Мира. – Да, в порядке. А что?
– Да нет, ничего. – Он покосился на ее ноги в носках. – Просто… выглядите испуганной. Вы здесь живете? Мы с дочкой вчера видели вас во дворе.
– Да, я… я работаю тут. Горничной и уборщицей.
– Вот как, – удивленно произнес мужчина. – Никогда бы не подумал. Вы не похожи на горничную.
– И тем не менее. – Мира поняла, что ее преследование провалилось. Того, кто заглядывал в номер, ей уже не догнать.
– До какого времени вы заняты? – продолжал допрашивать ее мужик.
– Не знаю. Вероятно, до вечера. Вы что-то хотели?
– Да. – Автолюбитель смущенно замялся. – Мы с дочкой хотим прогуляться до берега. Посидеть, пожарить шашлык. Может, и вы с нами?
– Нет, что вы. Я не успею. Да и вообще, странно как-то. Зачем я вам, у вас своя семейная компания.
– Ерунда. Лиля очень скучает здесь. Детей нет, ей не с кем играть. Она будет рада вам.
– А где ваша мама? – осторожно спросила Мира.
– Уехала.
– Как уехала? – удивилась она. – Куда?
– В другой город. Нашла себе друга и сбежала. Нас бросила… – Мужчина вздохнул и, помолчав, добавил: – Да. Бывает и так.
– Сочувствую, – мягко проговорила Мира. – Знаете что? Вы идите, гуляйте, жарьте свои шашлыки. А я… я загляну к вам попозже. У меня в номере есть интересные книжки, я принесу их вашей Лиле. Мы можем вместе почитать.
Автолюбитель просиял.
– Заметано! Ждем вас в восемь. Нормально?
– Думаю, да.
Мужик ушел. Мира вышла в вестибюль. Лизавета пилила ногти и смотрела что-то в телефоне. «Вот кто настоящая бездельница», – со злостью подумала Мира, но проговорила как можно вежливей:
– Простите, не знаете, кто-нибудь проходил сейчас в номера?
Лизавета пожала пухлыми плечами.
– Кто-то проходил.
– А кто?
– Мне какое дело? Я за этим не слежу.