– Хорошо. – Она послушно встала и покатила коляску по дорожке.
Ей отчаянно не хотелось расставаться с Богданом. Что, если он пригласит ее к себе? Пожалуй, она согласится. Тут же Мире стало стыдно. Они знакомы всего один день, а у нее в голове бог знает что. Не хватало еще, чтобы она вела себя как Яся.
– Что молчишь? – спросил Богдан.
– Не знаю. Просто так, молчу, и все. Мы почти пришли.
Впереди действительно маячили скамейки и очертания клумбы.
– До завтра, – проговорил Богдан и улыбнулся.
– Может, тебя проводить? Доедешь сам в темноте?
– Не беспокойся, я и с закрытыми глазами доеду.
Мире стало чуть обидно. Значит, это только она мечтает оказаться в его комнате. А самому Богдану все равно. Или, может быть, он устал, плохо себя чувствует?
– Ладно. Спокойной ночи.
Она хотела идти, но он удержал ее за руку.
– Ты что? Обиделась?
– Нет. С чего ты взял?
– Брось. Вижу, что обиделась. Я бы рад позвать тебя с собой, но не могу. Правда. В другой раз.
– И когда будет этот другой раз? Скоро? – Мира поглядела на него с надеждой.
Богдан пожал плечами.
– Не знаю. Но будем надеяться, что да.
Больше он ничего не сказал, но Мира почувствовала, что обида удивительным образом прошла.
– Поцелуй меня, – попросила она.
– Нагнись.
Мира склонилась над ним. Они на мгновение приникли друг к другу. Потом Богдан мягко отстранился.
– Все. Иди.
Мира пошла от него по дорожке, изо всех сил борясь с искушением оглянуться. Она знала, что он не тронулся с места, сидит в коляске и смотрит на нее. Мира дошла до двора и только тогда позволила себе взглянуть назад. Садик был пуст. Очевидно, Богдан уехал за каменную ограду, туда, где, по его словам, находился заброшенный корпус. Она тяжело вздохнула и обреченно взялась за дверную ручку.
Глава 14
– Ну ты и гулена, – приветствовала ее Лизавета. – Еще бы под утро вернулась. Лексей Михалыч, между прочим, тебя искал.
– Значит, он вернулся?
– Вернулся. Ругался шибко на тебя.
– Ругался? – удивилась Мира. – Почему?
– Ты на часы-то глянь.
Мира вытащила телефон. Половина одиннадцатого. Для Москвы время детское. Но для Поводнева, наверное, это уже глубокая ночь.
– Где сейчас Алексей Михайлович? – спросила она.
– Спать ушел. Сказал, завтра поговорит с тобой.
– Завтра так завтра.
Мире было сейчас не до нотаций Михалыча. Ее атаковала буря эмоций. Она ушла к себе и уселась на кровати, скрестив ноги по-турецки. Значит, это наконец произошло! Она влюбилась. И именно с первого взгляда, как всегда мечтала. В Богдане есть все черты, которые рисовало ее воображение. Он умный, добрый, тонкий и загадочный. Последнее – точно про него. Где он сейчас? Почему не согласился остаться с ней? Отчего живет один, отшельником, сторонящимся людей? Где его семья? Все эти вопросы терзали ее почти до рассвета. Она не могла уснуть. Перед глазами стояло лицо Богдана, иконописное, с яркими, лучистыми глазами, слышался его бархатистый, ласковый голос. На губах был сладкий привкус его поцелуев.
Мире удалось задремать, только когда темень за окном начала рассеиваться и наливаться молочной белизной. Она тут же увидела во сне Богдана. Он держал ее в объятиях и целовал. Это было восхитительно. Затем у него вдруг зазвонил телефон. Мира во сне тут же вспомнила о том, что она не знает номер Богдана. Надо спросить – и тогда они смогут созваниваться.
– Скажи мне свой мобильный, – попросила она.
В ответ он приложил к ее губам палец.
– Тс-с. Тихо. Не говори ерунды.
– Разве это ерунда? – удивилась Мира. – Я просто хочу быть с тобой на связи. Все время, каждую минуту.
Богдан посмотрел на нее печально и покачал головой.
– Зачем тебе это? Разве не достаточно того, что есть? Наших прогулок на пруд, поцелуев?
– Конечно, нет! – горячо воскликнула Мира. – Я хочу видеть и слышать тебя постоянно. Разве ты не хочешь того же?
– Хочу.
– Тогда диктуй номер!
– Сейчас.
Мира полезла в карман за телефоном, и в это время земля под ее ногами качнулась. Вокруг все закружилось, будто она ехала на карусели, которая с каждой секундой ускоряла свое вращение.
– Богдан!
Мира хотела схватиться за него, но пальцы соскользнули в пустоту. Рядом никого не было. Карусель все набирала ход, унося Миру куда-то вдаль, в неизвестность и темноту…
Глава 15
Удивительно, но ее никто не разбудил. Мира проспала почти до десяти и проснулась от того, что в стекло изо всей силы жарило солнце. Странный предрассветный сон помнился полунамеком. В памяти осталось лишь то, что они с Богданом целовались. Остальное испарилось и исчезло.
Из коридора доносились оживленные голоса. Кто-то кого-то звал купаться и просил поторопиться. Слышался смех и звон посуды. «Не иначе, новые постояльцы приехали, – поняла Мира. – Наверное, целая группа. Вон как шумят».
Она встала и поглядела на себя в зеркало. Следы от зеленки наконец сошли, ссадины засохли, и корочки почти отвалились. Само лицо пламенело от солнечных лучей, взгляд был слегка безумный и с поволокой. Мира с удовольствием зависла бы у зеркала подольше, но нужно было переделать кучу дел. Выяснить, где Лизавета, почему она не терзает ее с утра пораньше. Оправдаться перед Михалычем за вчерашнюю отлучку. Написать родителям. Позавтракать и помыть свои коридоры. Ну а потом…
Мира приложила ладони к пылающим щекам. Потом она пойдет в заветный садик. Богдан наверняка будет там. Они снова поедут на пруд, а может, и куда-то еще. Мира готова провести с ним весь день до вечера. И ночь.
Она надела рабочую одежду и вышла в коридор. Мимо нее сновали какие-то тощие девчонки и такие же ребята. Девушки были сплошь с туго затянутыми в пучки волосами, ноги ставили по-балетному, носками врозь. Из холла вышла женщина средних лет, сухощавая и подтянутая.
– Так, завтракаем, пьем кофе, переодеваемся – и на пляж. Погода сегодня прямо летняя, кто хочет, может поплавать. Только недолго. У нас всего два часа. В двенадцать репетиция.
Девчонки и парни согласно закивали и ускорили свое броуновское движение. «Какой-то танцевальный коллектив, – догадалась Мира. – Вот повезло Михалычу, будет хорошая выручка». Она умылась и отправилась на поиски Лизаветы. Та обнаружилась в буфете. Вид у нее был несчастный и затюканный, на лице горел свекольный румянец, фартук развязался и болтался на одной тесемке. Она помешивала на плите кашу в огромной кастрюле. Та угрожающе булькала и источала запах горелого молока. При виде Миры в глазах Лизаветы вспыхнула радость.
– Быстрей! Иди помогать! Иначе эти троглодиты меня сожрут.
– А полы?
– Черт с ними! Надо помидоров нарезать и зелени. Макароны они не жрут. И щи сварить на обед. Продукты вон там. – Лизавета кивнула на гигантскую груду зелени и овощей, громоздящуюся на одном из столов.
– Ладно. – Мира ополоснула руки и взялась за нож.
Лизавета посматривала на нее с небывалой теплотой.
– Руки-то у тебя из того места растут, гляжу. Эх, девка, осталась бы тут у нас! Чую, мы бы с тобой сработались.
Нежданные дифирамбы со стороны хамки-Лизаветы скорее не порадовали Миру, а рассмешили. Она уже прикидывала в уме выгоду от сегодняшней смены деятельности. Готовка не должна занять столько времени, сколько уборка номеров. Это значит, что она может прийти в садик пораньше. Только бы Богдан тоже приехал, иначе где она будет его искать?
Мира честно отпахала на кухне до половины двенадцатого. Помимо салата ей пришлось еще приготовить фарш для обеда, вымыть плиту, которую Лизавета умудрилась залить кипящим геркулесом так, что перестали работать конфорки, а также прибраться в буфете, больше напоминающем поле брани, а не помещение для приема пищи.
В двенадцать приехал Михалыч, злой как черт и мрачный. Он наорал на Лизавету, сделал замечание танцорам, пригрозив выселить их, если они продолжат мусорить и гоготать, как стало гусей. Наблюдая за ним, Мира стала опасаться, что он не отпустит ее в сад, а загрузит какой-нибудь работой. Она приготовилась с долгим, слезным уговорам, но Михалыч при виде нее неожиданно смягчился. Суровое лицо просветлело, взгляд потеплел.
– Трудишься? – Он уважительно покивал. – Небось эта засранка всю работу на тебя повесила.
Мира великодушно попыталась защитить Лизавету, хотя та действительно ее достала.
– Я только немножко помогла.
– Да я уж вижу, как немножко, – язвительно сказал Михалыч и окинул выразительным взглядом сияющий чистотой буфет. – Сроду здесь такого не было. Эх, добрая твоя душа! Ее гнобят, а она хоть бы хны. Иди, погуляй. Не бойся, я разрешаю.
Мира вспомнила вчерашние слова Лизаветы о том, что Михалыч собирался сделать ей выговор за позднюю отлучку. Однако тот, похоже, и не думал ругаться. Или, может, Лизавета сгустила краски, а то и вовсе наврала? Она не стала гадать, а с готовностью решила воспользоваться официальным освобождением. Приняла душ, переоделась, тщательно навела марафет и поспешила в садик.
Глава 16
К огромной Мириной радости, Богдан был тут как тут. Сидел в коляске, углубившись в экран ноута, настолько, что не сразу заметил подошедшую Миру. Та, видя, что он не реагирует, тихонько подкралась сзади и закрыла ему глаза ладонями.
– Кто это? – Он вздрогнул. – Мира, ты?
– Я. – Она весело рассмеялась и убрала руки.
– Напугала. – Богдан последний раз глянул на экран и выключил ноутбук.
– Ну, прости. Я не хотела, – виновато проговорила Мира.
Ей показалось, что он бледней, чем вчера. И взгляд отстраненный, лишенный теплоты.
– Ты почему так рано? – спросил Богдан. – Ты же еще должна убираться.
– На сегодня все. У нас целая группа гостей, танцевальная студия. Пришлось готовить на всю ораву. Вот, освободилась немного раньше. Поедем гулять?
Богдан мгновение раздумывал, глядя куда-то мимо Миры. Затем наконец кивнул.