Я решила пока не анализировать подслушанный разговор с Далтоном, сначала узнаю, что приготовил мне Джон.
Он долго молчал. То ли подбирал слова, то ли думал о чём-то своём. Выражение его напряжённого лица я не могла расшифровать.
Наконец Джон кивнул сама себе, словно наконец пришёл к какому-то решению. Одним большим глотком допил то, что оставалось в бокале и поднялся из-за стола.
27
Он шёл ко мне, и я чувствовала, как с каждым его шагом сердце колотится все громче. Оно бы давно спряталось где-нибудь в районе пяток, если б не было окружено частоколом грудной клетки. Вот и я себя чувствовала птицей в клетке, которая может лишь трепыхать крыльями, но не улететь.
Чем ближе он подходил, тем неуютнее мне становилось. Его пристальный взгляд, решительное выражение лица не обещали мне ничего хорошего. Не знаю, что он задумал, но это мне уже заочно не нравилось.
Кэлтон подошёл почти вплотную к дивану, и я инстинктивно подвинулась, стремясь увеличить расстояние между нами. Он опустился рядом, я отодвинулась ещё немного. Постаралась даже незаметно отдёрнуть шорты вниз, вдруг начиная остро чувствовать, что мои ноги совершенно голые, открытые его жадному взгляду.
Джон молчал, отчего становилось всё более неловко. Затем я почувствовала его горячие пальцы, скользнувшие по моему плечу. Вздрогнула от неожиданности и… электрического разряда, пронзившего моё тело.
Тут же испугалась своей реакции и попыталась съёжиться, уменьшиться в размерах. Сжала колени и спрятала вмиг вспотевшие ладони меж бёдер.
– София, – его пальцы продолжали своё путешествие вниз по моему плечу, вдоль локтя и ниже, к предплечью. – Ты очень красивая.
Я вовсе не собиралась реагировать, но по коже побежали сонмы колючих мурашек от его бархатистого голоса, который ласкал мой слух так же, как и рука ласкала кожу.
Сглотнула сухую слюну. Дыхание участилось и стало прерывистым, и мне не удавалось его выровнять.
Наверное, нужно было остановить его, оттолкнуть или отодвинуться самой. Но я почему-то не могла пошевелиться. Просто замерла в напряжённом ожидании, словно превратилась в живую статую. Окаменевшую, но при этом слишком хрупкую. Я бы рассыпалась, если б только он остановился.
К счастью, он и не думал этого делать. Его рука достигла моей кисти и осторожно, но настойчиво потянула её. Мои бёдра тут же разжались, позволяя ему завладеть ладонью. Джон поднёс её к своим губам и поцеловал. Затем переплёл свои пальцы с моими и придвинулся ещё ближе. Совсем близко. Я чувствовала жар его тела, который передавался и мне, заставляя мелко дрожать.
Я по-прежнему смотрела перед собой. Точнее уже не смотрела. Мои глаза давно закрылись, позволяя чувствам уносить меня в мир волшебных ощущений и немыслимых фантазий.
Я почувствовала дыхание Джона на своём виске, а затем его пальцы коснулись моего подбородка и осторожно, но властно повернули мою голову.
– Посмотри на меня, – велел он. – Хочу, чтобы ты смотрела.
Я открыла глаза. Прямо передо мной были его губы. Джон дал мне секунду, полюбоваться на их жёсткий абрис. А затем накрыл губами мой рот.
Этот поцелуй размягчал меня, плавил как металл, превращая в жидкого Терминатора, сброшенного Сарой Коннор в кипящую лаву.
Я тянулась к его губам, жаждала его прикосновений и трепетала, когда мои мечты осуществлялись.
Этот поцелуй был слишком нежным, тягучим, уводящим за собой с мир фантазий и грёз.
Даже не знаю, в какой момент нежный флёр сменился всепоглощающей страстью. Теперь уже не было никакой нежности. Его властные движения всё больше сжимали меня, заставляя буквально вплавляться в его тело. Прижимая так сильно, что, наверное, я забывала, как нужно дышать.
Но и не думала роптать. Мои пальцы потерялись в его жёстких коротких волосах на затылке, а затем двинулись выше, ощущая мягкость более длинных прядей, запутываясь в них. Моя ладонь прижимала его голову, другая – лихорадочно скользила по плечам.
Я потерялась в пространстве и времени. Я растворялась в этом мужчине, целующем меня так, словно он имел на это право. Словно я – его собственность и уже давно принадлежу ему.
– Скажи, что хочешь меня.
Он неожиданно отстранился и теперь внимательно вглядывался в моё лицо. А мне, распалённой его прикосновениями, никак не удавалось сфокусировать на нём взгляд.
– Что? – хриплому звучанию моего голоса сейчас чёрной завистью завидовали джазовые исполнители.
– Скажи, что хочешь меня, – повторил он. – Я хочу это услышать.
– Я хочу тебя, – разве могла я сказать иное, когда каждая частичка моего тела сейчас вибрировала, настроенная на этого виртуоза?
– Отлично, я так и знал, – он чуть отстранился. И мне вдруг стало зябко и неуютно. – У меня к тебе деловое предложение.
Я по-прежнему ничего не понимала. Какое ещё предложение? Почему деловое? Если он только что целовал меня так, что я лишалась способности мыслить.
– Как ты уже, наверное, поняла, мне не нужна сиделка, потому что я не болен. Но я не откажусь от других… услуг. Нам обоим это доставит удовольствие. И твоя реакция только что это подтвердила. Соглашайся, – последнее слово он произнёс нежно, почти просительно, при этом опаляя мою щёку своим горячим дыханием.
– Соглашаться на что? – моя способность мыслить здраво так и не вернулась, что я и продолжала демонстрировать с завидным упорством.
Он так просит лечь с ним в постель, что ли? Но я вроде и так показала, что согласна. О чём тут ещё говорить?
– Я хочу, чтобы ты стала моей любовницей на два-три месяца, пока мы совершаем круиз по Средиземному морю. От тебя требуется только не отказывать мне в сексе. Ну и можно проводить вместе свободное время. Я хорошо заплачу тебе, не переживай. Оплачу твои покупки, если тебе захочется устроить шопинг на Лазурном берегу…
Он не договорил, потому что я вскочила с дивана. Наконец-то мой мозг соизволил заработать, и до меня дошло его предложение. Во всём его неприглядном виде.
Мистер Кэлтон не предлагал мне разделить его чувства, поскольку сам их не испытывал, он предлагал разделить с ним постель. Как говорится, только секс, ничего лишнего.
Да он просто-напросто собирался меня купить!
– Подожди отказываться, – Джон поднялся вслед за мной и, мешая мне уйти, схватил меня за руку.
Теперь его прикосновения не вызывали ничего, кроме ужаса. Я дёрнула руку, желая освободиться. Но он удержал и снова привлёк к себе. Его губы вновь потянулись к моим губам. Я дёрнулась ещё раз, вырываясь. Сильно толкнула его в грудь. Просто невыносимо было терпеть его прикосновения.
Выражение его лица тут же изменилось. Оно стало жёстким. Кэлтон дёрнул меня к себе и впился в губы властным поцелуем.
Я попыталась вывернуться, но это мне не удалось. Тогда я дёрнулась назад и одновременно ударила его по щеке.
Схватка тут же ослабла. Джон замер, поглаживая ладонью покрасневшую щёку.
А я, с ужасом осознав, что только что натворила, бросилась вон из комнаты.
28
Джон стоял как громом поражённый. Правая щека невыносимо горела. А эта маленькая негодница пулей выскочила из его кабинета и бросилась наутёк.
Джон не ожидал подобной реакции и не понимал, почему она так себя повела. Ведь всё было хорошо. Девчонке явно нравились его поцелуи. Она млела и хотела большего. Ему точно не показалось.
Так что тогда её настолько сильно взбесило, что эта милая кроткая прелестница заехала ему по морде? Он улыбнулся. И хорошо заехала, надо сказать. Снова потёр щёку. Пожалуй, не стоит выходить из кабинета, пока не пройдёт краснота.
Джон налил себе ещё коньяка и, не торопясь, выпил. Этой ночью ему ничего не светит, поэтому можно расслабиться и поразмышлять.
Он опустился на диван, где только что сидела София. Кажется, в воздухе ещё витал её аромат. Джону нравилось, как она пахнет. И на вкус тоже нравилась. Эти её сочные губы, сладкие как спелые вишни. Так и хотелось смаковать их снова и снова. А вместо этого он продолжает напиваться в одиночестве.
Джон воспроизвёл в памяти их разговор, чтобы выяснить, что так её возмутило. И кажется, догадался.
Значит, тебе не понравились слова об оплате твоих услуг? Хм. Странно. Большинство знакомых женщин только обрадовались, если б он предложил оплатить их шопинг или пополнить счёт круглой цифрой.
Всё-таки эта девушка не такая, как все. Он это сразу понял, как только заставил её снять дурацкий парик и очки, заглянул в бездонные глаза цвета опавшей листвы.
И она чем-то его зацепила. Хотя он и сам не мог сказать чем.
Ничего, ещё не всё потеряно.
– Ты всё равно будешь моей, маленькая воительница, – вполголоса произнёс Джон. – Пока я, пожалуй, отступлю и дам тебе время соскучиться по моим поцелуям. Но потом ты сама придёшь ко мне.
К себе в каюту он вернулся далеко за полночь, опустошив почти половину бутылки с коньяком. Навзничь упал на кровать и, не раздеваясь, уснул.
Ему снилось что-то эротическое, жаркое, с участием этой несговорчивой сиделки. Под конец она взобралась на него сверху и, гладя по плечу, шептала: «Мистер Кэлтон, мистер Кэлтон, проснитесь».
Джон открыл глаза и тут же заморгал спросонья, удивляясь, кто посмел насыпать ему песка под веки. Во рту была вселенская сушь, разбавленная кошачьей мочой, не иначе.
Вместо Софии над ним склонился Уиллфред, который тихонько тряс его за плечо и неустанно повторял:
– Мистер Кэлтон, проснитесь.
– Что случилось, Уиллфред? – прохрипел Джон, не узнавая свой голос. Всё-таки зря он вчера так налегал на алкоголь. Тем более в одиночку.
– Она приплыла, и он тоже, – забормотал старик что-то уж совсем непонятное.
– Погоди, погоди, Уилл, кто приплыл и куда? – голова раскалывалась, пересохшие губы с трудом шевелились, а мозг категорически отказывался воспринимать информацию. Джону было плохо, и он предпочёл бы, чтоб Уиллфред убрался куда-нибудь подальше.
– Мисс Мередит и мистер Адам, они приплыли на катере и сейчас поднимаются на борт, – голос верного помощника (у Джона язык никогда не поворачивался назвать Уилла слугой) дрожал от ужаса.