Гости же, наоборот, смотрели на меня выпученными глазами.
Адам подавился своей вафлей и закашлялся, мучительно краснея.
А я таким же образом отрезала ещё кусочек вафли и, поддерживая его пальцами левой руки, наколола наконец на вилку. Обмакнула в соус и положила в рот. Хотела ещё почавкать, но забыла. Еда оказалась просто восхитительной.
– Мм, очень вкусно, – повернулась я к Джону.
– Дорогая, ты кое-что забыла, – он накрыл мою руку своей широкой ладонью.
Я во все глаза смотрела на него. Что же я могла забыть? Особенно, учитывая мой театр одного актёра и троих зрителей. Вроде и переигрывала, где надо, и говорила с акцентом… Чёрт, акцент!
– Спасибо, любимый, – я вытащила свои пальцы из-под его ладони и положила руку сверху, легонько сжала. А дальше… не удержалась, снова улыбнулась, демонстрируя ему дёсны и щёлочки глаз из-под очков.
Кажется, Джон передёрнулся. Наверное, всё-таки немного переигрываю. Надо сбавить обороты.
Я убрала руку и продолжила мучить завтрак. Точнее наслаждаться им. И не забывала после каждого отправленного в рот кусочка мычать от удовольствия.
– Отец, – Адам наконец откашлялся и, выпив два стакана сока, смог вернуться к нормальному цвету лица. – Я хотел с тобой поговорить.
– Говори, – вот вроде Джон ни голоса не повысил, ни тон не поменял, но в то же время проскользнуло в нём нечто, заставившее Адама втянуть голову в плечи.
К тому же сынок то и дело поглядывал на свою невесту. Ожидал одобрения, что ли. Вот чистый подкаблучник. Ну никакого уважения не вызывает. Даже если бы я не знала, в чём их подозревает Джон, мою симпатию этому молодому человеку вряд ли удалось получить. А ведь мы с ним почти ровесники. Он меня старше года на два-три, не больше.
– Здесь? – Адам снова взглянул на Мередит, и на этот раз мне удалось уловить, как та покачала головой.
– А чем плохое место? – Джон усиленно не понимал намёков сына.
– Это разговор не для посторонних, – настаивал Адам.
– Да какие посторонние? – почти натурально удивился мой сообщник. – Мы здесь – одна большая дружная семья: отец, сын и наши любовницы.
И тут в бой вступила тяжёлая артиллерия.
– А что если мы с мисс… – раздался елейно-приторный голосок слева от меня. – Ой, простите, не расслышала как вас зовут…
– Меня зовут София, – тут уж я постаралась усладить её слух не только акцентом, но и громкость довела почти до максимума. – Теперь слышите?
– Да, спасибо, – Мередит поморщилась, но тут же продолжила, – давайте сходим попудрим наши носики, София?
Я растерянно взглянула на Джона, не понимая, куда меня собирается увести эта ведьма в ангельском обличие.
– София, не пользуется пудрой. Она и без косметики прекрасно выглядит, – вмешался мой напарник.
– Спасибо, любимый, – я чуть не прослезилась.
– Это истинная правда, дорогая, – улыбнулся мне Джон. Кажется, он начинает копировать мою улыбку. Стало зябко. Неужели я со стороны так жутко выгляжу? Брр. Бедные наши гости, прям не завидую их потрёпанным нервам.
Джон взял мою руку и поцеловал, а я, всё ещё находясь под впечатлением от его жуткого оскала и совершенно не думая, в ответ поцеловала его ладонь.
Ох, лучше бы я этого не делала. Потому что Джон тут же прожёг меня огненным взглядом, от которого я взмокла и начала часто обмахиваться свободной ладонью.
– Как же тут жарко, – пояснила гостям своё поведение.
Ох и не нравится мне моя реакция на этого коварного соблазнителя. Хотя в данном случае можно и поспорить, кто кого ещё соблазняет. А ведь он будет ночевать у меня в каюте.
Мамочки мои!
Мне срочно нужен план. И очень хороший план.
Как не впустить мужчину в свою постель и в своё сердце, если оба только и ждут, чтобы приветственно распахнуться? Это вопрос вопросов, ответа на который у меня нет.
И острой вспышкой пришло озарение: он уже там, в моём сердце. Нет смысла скрывать от себя самой – Джон мне не просто нравится. Кажется, я правда в него влюбилась. И думаю, он это уже заметил. И сегодня ночью Джон придёт не только ко мне в каюту, он придёт ко мне в постель.
Хочу ли я, чтобы это случилось? Ещё бы не хотеть!
Но я не могу себе этого позволить. Именно потому, что он мне так сильно нравится. Бабушка говорила, если мужчина быстро получает желаемое, он так же быстро и остывает. И у меня не было причины сомневаться в её словах.
– Что-то я вспотела, пойду в каюту и поменяю одежду, эта уже немного воняет, – с «обворожительной» улыбкой сообщила гостям, уже не радуясь тому, что их передёрнуло от столь откровенной и совершенно неаппетитной информации.
– Не уходи, дорогая, – Джон схватил меня за руку. Ну не может же такого быть, чтобы он почувствовал мои сомнения? – Я включу кондиционер.
– Отпусти, любимый, – продолжила я играть, – мне надо пописать.
Я посмотрела на него, мысленно умоляя отпустить меня. И Джон нехотя разжал пальцы.
Я встала и под острыми, как кинжалы, взглядами гостей пошла к лестнице. Но вся эта клоунада резко перестала мне нравиться.
Мне нужно уйти отсюда и подумать, что делать. Не хочу уезжать домой с разбитым сердцем.
*Константин Сергеевич Станиславский – русский театральный режиссёр, актёр и педагог, теоретик, реформатор театра. Создатель знаменитой актёрской системы, которая на протяжении 100 лет имеет огромную популярность в России и в мире.
34
Я лежала на кровати, раскинув руки и ноги. Представляла, что я морская звезда на дне океана. Лежу себе на песочке, на прогретом мелководье, волны меня убаюкивают. Я только что съела какую-нибудь зазевавшуюся устрицу. И теперь просто наслаждаюсь жизнью, ни о чём не думая.
Да, было бы здорово. Вот почему я не морская звезда?
Перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. Как же всё запуталось. Причём буквально за несколько дней. Вот только что я была дома, переводила нового автора, нервничала из-за Мишки с его невестой. А сейчас плыву по океанским волнам на другом конце мира, даже не представляя, где именно. И рядом со мной мужчина, о котором можно только мечтать. И о котором мечтать как раз и не смею.
Поглощённая своими думами, я не услышала, как открылась дверь. Только почувствовала, что Джон опустился на край кровати.
– Что случилось? – тихо спросил он. – Ты так стремительно убежала.
Я не ответила, только помотала головой, не отрываясь от подушки. А что, собственно, случилось? В том и дело, что ничего. Я попыталась представить выражение его лица, если вдруг решительно встану, упру руки в боки, сделаю серьёзное лицо и скажу: «Случилось, Джон, то, что я в тебя влюбилась. И боюсь, что ты разобьёшь мне сердце».
Наверняка он скривится, как давеча Мередит. Или пожмёт плечами, мол, что тут поделаешь, влюбиться в меня легко, вот только взаимности от меня ты не дождёшься, София Горцева, наивная мечтательница.
Я настолько погрузилась в переживание своих будущих любовных неудач, что не слышала, как Джон меня о чём-то снова спросил. Почувствовала только прикосновение к своему плечу.
– София?
Я вздрогнула от неожиданности и повернула голову. Джон сидел рядом, при желании можно чуть потянуться и уткнуться лицом ему в колени. Но, разумеется, я не решусь это сделать.
– Ты в порядке? – спросил он. И смотрел при этом так встревоженно, как будто и правда переживал за меня.
Мне вдруг очень-очень сильно захотелось поверить, что я тоже для него что-то значу. Даже если потом уйду в слезах, и сердце разобьётся вдребезги.
Когда молчать дальше уже стало невозможно, я ответила, так ни на что и не решившись:
– Всё нормально. Я просто устала.
– Неудивительно, – тут же согласился Джон. – Эта парочка способна кого угодно вывести из равновесия. Мне самому требуется передышка, чтобы не начать швыряться тарелками.
Я слабо улыбнулась. Ну а что тут скажешь? Парочка действительно подобралась идеально. Оба милые, добрые, отзывчивые. И всё это со знаком минус.
– Ты поедешь со мной? – вдруг перебил Джон мои мысли.
– Куда?
– Хочу кое-что тебе показать, – улыбнулся он озорно, совершенно по-мальчишески. На какое-то мгновение мне даже показалось, что он мой ровесник, таким радостно-предвкушающим было его лицо.
Поэтому я кивнула в ответ. Ну как такому можно отказать?
– Тогда одевайся, я зайду через пятнадцать минут.
Он наклонился и поцеловал меня в щёку. А затем вышел из каюты. Я поднялась на кровати и свесила ноги на пол. Щека в том месте, где её коснулись губы Джона, горела. Я прижала к ней ладонь, чтобы подольше сохранить это ощущение.
– Ну и пусть он разобьёт мне сердце, – решительно зашагала к комоду, – зато здесь и сейчас я буду счастливой.
И вместо унылых раздумий об унылом будущем я задалась извечным женским вопросом – что же мне надеть?
Я перебрала свои два чемодана вещей в поисках подходящей одежды. Сначала примеряла платья. Затем брюки и блузки. Шорты отмела сразу, слишком уж неадекватно он на них реагирует.
Но так ни на чём и не остановилась. Мне решительно нечего было надеть.
Когда раздался стук в дверь, и Джон вошёл в каюту, я сидела растерянная на кровати в окружении вороха вещей.
– Ты ещё не готова? – удивился он.
Вот почему мужчины умудряются задавать неподходящие вопросы в неподходящее время? Вот если бы он просто спросил, что случилось, я б с ним поделилась своей бедой.
А так я вскипела словно электрический чайник, вскочила с кровати и бросилась к нему. Джон даже слегка отпрянул, не ожидая от меня подобной прыти.
– Ты… Ты не сказал, куда мы едем, откуда мне знать, как одеваться?! – я наступала на него, потрясая указательным пальцем, как шпагой, пока Джон не уперся в стену.
Он был настолько ошарашен, что не мог вымолвить не слова. А потом я вдруг осознала, что происходит. И отступила. Вернулась обратно к кровати и села на неё. Теперь я ошарашенно смотрела на Джона, напуганная собственной вспышкой. И что на меня нашло? Чего взбесилась?