«Больше никогда не повторю подобной ошибки». Но ведь я ни на что не рассчитывала. Или всё-таки рассчитывала, сама себе не признаваясь? Да, Джон мне нравится, даже очень нравится. Но ведь я взрослая женщина и всё понимаю. Да и вообще, на дворе двадцать первый век. Жениться уже стало не модно. Глупости это всё. Пережитки прошлого.
Меня отвлёк звякающий звук. Я подняла глаза. На поверхности стола лежал ключ с брелоком в виде ракушке, на вогнутой стороне которой была нарисована цифра «4».
– Здесь на втором этаже вполне приличная гостиница, – Джон опустился рядом на стул. – Я подумал, что нам стоит отдохнуть после пережитого. Если ты не хочешь ещё погулять, конечно.
Он вопросительно взглянул на меня. И я растерялась. Что он имел ввиду? Предлагает уединиться в гостиничном номере? Вот так вот запросто, после того как заявил, что никогда не собирается жениться?
Я даже рассердилась. Эти мужчины… просто невозможны. Нет, этот конкретный мужчина совершенно невозможен.
Я распалялась всё больше и больше. И уже почти готова была заявить ему, что я не такая. И пусть ищет себе девушку на ночь где-нибудь в другом месте. И вообще, это просто наглость с его стороны!
Но в этот момент Джон достал из кармана бумажник, чтобы расплатиться. А вслед за ним выпал точно такой же ключ с ракушкой. Я подняла его и уставилась на цифру «5».
– Спасибо, – Джон забрал ключ у меня из руки и улыбнулся. – Ну что, пойдём?
Я только и смогла, что кивнуть. Меня затопило разочарование. Вот как он посмел обмануть девушку, уже готовую растерзать его за домогательства?
По лестнице поднимались молча. Я чуть позади, сжимая в кулаке ключ.
– Зайду за тобой через пару часов, договорились?
Я снова кивнула. Рот словно зашили и навесили сверху амбарный замок.
Джон зашёл в свой номер и закрыл дверь с цифрой «5», которая ещё и издевательски блестела.
Мне ничего не оставалось, как уйти к себе. Одной. С чувством печали и разочарования.
Номер был на удивление милым и уютным. Хоть я и воспринимала сейчас всё в мрачных тонах. Стены и кровать были белыми, пол и покрывало цвета морского песка, с геометрическими узорами. Голубые стулья добавляли яркости интерьеру.
Я подошла к окну. Моря отсюда не было видно, зато открывался чудный вид на небольшой садик, окружённый белой каменной стеной. В этом городе вообще было много белого цвета. И ярких цветных пятен, на его фоне смотревшихся особенно радостно.
Но мне сейчас не хотелось радоваться. Я опустила жалюзи и легла на кровать. Солнечные лучи пробивались сквозь щели, раздражая меня ещё больше. А на противоположной стене висела дурацкая картинка, на которой держалась за руки влюблённая парочка.
Вот почему в жизни не бывает так просто? Почему мы всё усложняем? Подводим под какие-то рамки? Почему мы не можем просто жить и радоваться? Любить, смеяться? Да хотя бы не прятаться от своих чувств!
Я поднялась с кровати и размашисто зашагала по комнате. Два шага до окна и четыре до двери. Потом обратно.
Нет, это просто невозможно! Мне совсем не нравились мысли, которые зарождались у меня в голове.
Надо принять душ. Ледяная вода хорошо помогает выбросить из головы всё лишнее.
Я простояла минут пять, ожидая, когда уже польётся холодная вода. Но она была тёплой. И больше никаких вариантов. Ни горячей, ни холодной. Только тёплая. Очень даже приятная водичка.
Хотя моим целям она и не соответствовала, я всё же вымылась заботливо оставленным пробником шампуня и завернулась в белоснежное полотенце, пахнущее солнцем и какими-то травами.
Надевать грязную одежду не хотелось. И я решила, что лягу обнажённой. Только сбросила полотенце и повесила его на спинку стула, как в дверь постучали.
Ой, мамочки! Кто там ещё может быть?!
– Кто там? – спросила я, судорожно заворачиваясь обратно в полотенце.
– Это Джон, – раздался голос из-за двери.
Фух. И зачем было так пугать?
Я приоткрыла дверь и выглянула в образовавшуюся щель.
– Вот, принёс тебе, – он окинул быстрым взглядом моё обнажённое плечо и тут же опустил глаза, протягивая мне что-то. – Подумал, пригодится.
– Спасибо, – я забрала принесённое и закрыла дверь на задвижку.
Развернула. Это оказалась футболка Джона. Чистая. Она пахла кондиционером для белья. Но я всё равно прижала её к лицу и представляла, что вдыхаю его запах. Затем надела футболку. Она достигала мне почти до середины бедра и с натяжкой могла сойти за домашнее платье.
Меня затопила нежность. У Джона была чистая футболка, но он отдал её мне. Это так мило.
И пусть говорил он не слишком приятные для моей самооценки вещи, но его поступки были совершенно противоположными.
Всё это время Джон заботился обо мне. Хотя, надо признать очевидное, как сиделка я ему совсем не нужна. Тогда зачем он со мной возится? Организовал эту поездку. Устроил купание между морем и океаном. Спас от пьяного верзилы и его бешеной супружницы.
Да и сейчас он снял два номера. Хотя мог бы обойтись и одним. Или соврать, что гостиница переполнена, и мы вынуждены лечь в одну постель.
Но нет, Джон вёл себя очень благородно. А то, что он говорил… Это всего лишь слова. Не стоит обращать на них много внимания.
В общем, я не знала, чего именно хочу и куда я иду. Точнее, знала: я хочу сказать спасибо Джону за его заботу. И… всё?
Не знаю, дальше посмотрим.
Я вышла в коридор и решительно постучала в дверь с цифрой «5».
40
Ответом мне была тишина. Я немного послушала её и постучала снова. То же самое.
Нажала на ручку, и дверь неожиданно поддалась. Я приоткрыла её чуть шире, воровато оглянулась и вошла, закрыв за собой задвижку.
Джон спал. Он лежал на животе, засунув обе руки под подушку. Лицо было расслабленным. Разгладилась хмурая складка меж бровей. Я не удержалась и присела рядом, на краешек кровати.
Надо же, а я и не подумала, что он и вправду устал. Даже стыдно стало за своё поведение. Меня вообще-то к нему в сиделки наняли. А я…
Я осторожно провела тыльной стороной ладони по его щеке, а затем не выдержала и коснулась губами его виска, чуть задев полоску пластыря, белеющую на загорелой коже. Потом поднялась, собираясь тихо выйти из номера.
Но не успела.
Я даже не слышала, как он догнал меня. Сильные руки вдруг обхватили мои плечи. Губы судорожно прижимались к шее, щеке, волосам, кажется, совсем не разбирая, куда попадают. Возможно, если б я могла говорить, то велела быему остановиться. Но я задыхалась в тягучем мареве его поцелуев и лишь коротко вскрикнула, когда Джон подхватил меня на руки и понёс к постели.
Не знаю, в какой момент исчезла одежда. Я вдруг ощутила движение воздуха на своей коже. Но тут же Джон накрыл меня своим телом, согревая, успокаивая, убеждая, что всё именно так и должно быть.
Мы растворялись в нашем общем вздохе, общем стоне, в одном движении на двоих, когда не различить, где верх, где низ, где земля, где небо. И лишь Вселенная, что бесконечно велика в своём движении, способна освещать этот вечный путь вспышками сверхновых звёзд, которые рождались и гасли, снова и снова…
– Дай мне пять минут, – попросила я, пытаясь проснуться.
Но Джон продолжал целовать меня, будто, единожды начав, уже не мог остановиться.
За окном стемнело. Даже не знаю, сколько часов мы провели в этой постели, в этом номере, среди звёзд.
Я настолько давно не чувствовала себя такой счастливой, такой наполненной… Настолько давно, что, кажется, никогда.
– Ты, наверное, голодный? – спросила я между поцелуями.
– Очень, – подтвердил Джон, продолжая скользить языком по моей коже.
– Я имею в виду другой голод, – всё же пыталась достучаться до него, уже утрачивая связь с реальностью.
– Всё остальное подождёт, – шепнул он, кусая мочку уха. И я тут же забыла свой вопрос.
– Эй, вы там живы? – вслед за вопросом раздался громкий стук в дверь.
Я замерла испуганно.
– Далтон, ты не вовремя! – Джон нехотя оторвался от меня.
– Пора возвращаться, извини, что отвлекаю, Джон, – кажется, Далтон усмехнулся. Во всяком случае никакого раскаяния в его голосе я не услышала.
– Мы остаёмся здесь, заберёшь нас утром.
– Не получится, Тарифа требует покинуть её воды.
– Пусть Нойлз найдёт место в порту, – теперь уже Джон начинал злиться.
– Слишком поздно, мы должны уйти через час. Я жду у причала.
Далтон ушёл. А Джон громко застонал от разочарования, крепко сжал меня, прежде чем отпустить.
– Я не могу оторваться от тебя.
– Думаю, мы сможем продолжить и на «Аурелии», – улыбаясь, сказала я.
– И правда, в твоей каюте очень удобная кровать. – Джон поцеловал меня ещё раз, затем ещё раз и ещё один, а после направился в ванную за одеждой.
Я тоже натянула футболку, продолжая улыбаться. Просто не могла убрать эту улыбку с лица. Я была беззастенчиво, бессовестно счастлива. И не могла это скрывать. Оказывается, быть счастливой так просто – нужно всего лишь отринуть все сомнения и отдаться счастью.
На катере мы также не отрывались друг от друга. Не знаю, что подумал Далтон, но мы с Джоном целовались весь путь до яхты.
«Аурелия» светилась огнями и была прекрасна на тёмной воде. Катер подошёл к левому борту, и Джон помог мне подняться.
Уже на палубе он снова впился в мои губы, крепко прижимая к себе. Он словно нашёл сокровище, живительный родник посреди пустыни и никак не мог от него оторваться.
– Что здесь происходит? – недовольный женский голос разбил всё очарование момента.
Мы перестали целоваться, но Джон продолжал меня обнимать, то и дело касаясь губами виска.
– Ты привёз с собой портовую девку? А куда подевалась твоя страшная сиделка? – по тому, как менялся голос Меридит – от презрительного до удивлённого – я поняла, что моё инкогнито раскрыто.
Схватилась за голову. Чёрт! Парик! Я совершенно о нём забыла. Вместе с очками и балахоном он так и остался в сумке Джона. Блин, ну как можно быть такой рассеянной? В своё оправдание могу сказать только, что совсем потеряла голову.