– Добро пожаловать, – он широко расставил руки, словно собираясь меня обнять.
– Здравствуйте, – смутилась я такому радостному приветствию. Как будто любимая племянница в гости приехала.
– Серж Гаррель, – представился мужчина, сжимая мою ладонь сразу двумя своими, крепкими, мозолистыми и такими же загорелыми.
– Э-э, София Горцева. Я… Мы приехали… – обернулась назад. Джон по-прежнему разговаривал по телефону за калиткой.
– О, не беспокойтесь, – сразу же понял мои сомнения господин Гаррель. – Идёмте, когда ваш муж освободится, его проводят к нам.
«Votre mari». Опять эти два слова, от которых хочется бежать до горной гряды, чтобы не слышать, как Джон опровергнет их, когда меня вновь назовут его женой. Правда, сама я так ничего и не возразила. Хотела, но не набралась решимости. Пусть недолго побудет моим мужем. Хотя бы в представлении этого улыбчивого человека.
Месье Гаррель поинтересовался, с чего я предпочту начать экскурсию – с виноградника или винного погреба.
Я задумалась. Скорее всего, Джон захочет присоединиться к дегустации. А виноградники он наверняка видел много раз.
– С виноградника, – решила, что пока мы гуляем, мой временный муж как раз закончит свои дела.
– Прекрасный выбор, – обрадовался Гаррель, – и редкий. Обычно до знакомства с лозой мало кто снисходит, предпочитая знакомиться с её производным.
Он улыбался как Эркюль Пуаро в известном сериале – лишь уголками губ, но это выгляделоочень лукаво. Невозможно было не улыбнуться в ответ.
Виноград начал выращивать ещё прапрадед (или прапрапрадед) месье Гарреля, каждый раз передавая дело своему старшему сыну. А вот жена современного владельца нарушила эту фамильную традицию, родив ему трёх дочерей. Своих девочек он очень любит, как и бестолковую жену, но теперь придётся дожидаться внука, чтобы передать ему дело.
Я узнала так много нового. Оказывается, если посадить семечку в землю, приносить плоды она начнёт только на четвёртый год. И всё это время лозу обрезают, оставляя самый минимум побегов. Виноград бывает красным, розовым, белым и чёрным. А я раньше думала, что только синий и зелёный.
Кажется, я так искренне удивлялась новым фактам, что Серж, как он сам попросил его называть, рассказывал не останавливаясь. Он сыпал пословицами и поговорками о винограде, цитатами из литературных произведений. Когда нас наконец догнал Джон, у меня уже кружилась голова от обилия информации.
Гаррель приветливо поздоровался с ним, также пожимая ладонь двумя своими.
– Кажется, я совсем заговорил вашу супругу, мистер Кэлтон.
Я сжалась и покраснела от стыда. Ну вот сейчас и настанет эта минута позора. Почему, ну почему я сразу не сказала Сержу, что мы вовсе не муж и жена?
– О, не беспокойтесь, месье Гаррель, она у меня очень любознательная и наверняка в восторге от ваших рассказов.
Что? Мне не послышалось? Он не стал протестовать?
А Джон, словно отвечая моим невысказанным вопросам, обнял меня за плечи правой рукой и на мгновение крепко прижал к себе.
– Я очень рад это слышать, – хитро улыбнулся Гаррель. – И прошу, называйте меня Серж. К тому же с вашей милой супругой мы уже подружились.
Я снова сжалась. Неужели он разгадал наш обман и теперь смеётся надо мной? Или я опять преувеличиваю…
Прекрати накручивать себя, Горцева! Расслабься и получай удовольствие от жизни. Это же не так сложно!
Дегустационный погреб оказался огромным помещением под сводчатым потолком. Здесь под потолком светили жёлтые лампы, придавая ему почти уютный вид.
Вдоль стен вплотную друг к другу стояли блестящие металлические бочки с краниками. А у левой стены расположилась барная стойка, за которой виднелись полки с бутылками вина.
Серж снова рассказывал, наливал в бокалы из разных бочек, предлагая нам ощутить тот или иной вкус.
Свои самые удачные вина месье Гаррель назвал в честь дочерей – Александра, Айседора и Аделаида. Мне это показалось очень романтичным. Сразу видно, что Серж их очень любит. В итоге я выбрала именно эти три бутылки, когда Джон спросил, что я хочу забрать с собой.
Когда мы уходили, мне показалось, что я исполнилась семейного тепла и уюта. И вспомнила о своём брате. Как он там? Надеюсь, у них с Жанной всё хорошо.
50
Когда мы вернулись на «Аурелию», Джон сразу поспешил в свой кабинет.А через пару минут туда проследовал и Далтон.
Уже был поздний вечер, но о том, чтобы лечь спать, речи, похоже, и не шло. В дверь постучали. Я поднялась с кровати и пошла открывать.
За порогом стоял Пит,и у него было встревоженное лицо.
– Есть будешь? – спросил он.
– А команда уже ужинала? – конечно, помнила, что в прошлый раз Джону не слишком понравилось, когда я сидела в окружении мужчин. Но я переживала за него и не хотела сейчас оставаться одна.
– Только сели, – ответил Пит.
– Можно я с вами? – поинтересовалась почти заискивающе, надеясь, что кок не откажет.
Он посомневался, но глядя на мои умоляющие глаза, прямо как у котика из «Шрека», сдался.
– Пойдём.
Я не стала заставлять просить себя дважды и двинулась за ним.
На камбузе тоже царила весьма гнетущая атмосфера. Сначала на моё появление ребята среагировали очень активно и закидали меня вопросами. Я ответила, что тоже не в курсе, решив не посвящать их в подслушанные обрывки разговора. От меня тут же отстали, вновь погружаясь в атмосферу мрачных раздумий.
Даже вилки стучали сегодня уныло. Хотя на ужин была отличная картофельная запеканка с соусом из грибов.
Я понимала настроение команды. Они загорали под южным солнцем, купались в Средиземном море, каждый, кроме капитана, хотя бы по разу сходил на берег и насладился благами европейской цивилизации приморских городов.
Да и вообще, когда у босса каникулы и он расслаблен, персоналу тоже дышится легче. Одним словом, в Нью-Йорк никому не хотелось. Хотя каждый понимал, что ситуация сложилась достаточно серьёзная, и не удивился бы, возьми сейчас капитан курс на Атлантику.
Я просидела с ними около часа. Потом поблагодарила Пита за чудесный ужин и отправилась обратно в каюту.
Джон пришёл, когда я уже спала. Но всё равно почувствовала, как слегка прогнулся матрас под тяжестью мужского тела. Тут же потянулась к нему, почти неосознанно подставляя губы для поцелуя.
Джон любил меня с такой томительной нежностью, словно хотел насытиться мною на долгое время. И я отдавалась ему со всем жаром изголодавшегося по ласке тела.
И когда я вновь засыпала, уютно свернувшись в объятиях любимого, он признался:
– Я должен утром уехать на несколько дней.
Сон тут же улетучился.
– Можно с тобой? – я так быстро подскочила, что чуть не врезалась макушкой в его подбородок.
– Я буду очень занят, – он вновь уложил меня на постель и крепко прижал к себе, зарываясь лицом в волосы. – Постараюсь вернуться как можно скорее.
Тяжело вздохнула. Если он не хочет брать меня с собой, я ведь не могу его заставить? В голове не было ни одной убедительной причины, чтобы Джон передумал. Точнее причина была – я не хочу расставаться с ним, но вряд ли бы он принял её во внимание.
– Хочу попросить тебя кое о чём… – он на пару секунд замолчал, и я напряглась, уж слишком серьёзным был его голос. – Не сходи одна на берег. Возьми кого-нибудь из команды, если вдруг возникнет срочная необходимость.
Наверное, у меня от удивления вытянулось лицо, потому что Джон вдруг добавил.
– Нет, не думаю, что тебе может что-то грозить. Но мне так будет спокойнее.К сожалению, Далтона мне придётся забрать с собой. Для него есть работа. Но здесь, на «Аурелии», ты будешь в безопасности. Может, даже найдёшь общий язык с Мередит, – я по голосу слышала, что Джон улыбается.
И вдруг поняла – он заботится обо мне. И стало так тепло и хорошо. Я прижалась к Джону спиной, позволила обнять себя и затем сама обняла его руки. Было так хорошо, что хотелось плакать от счастья. Он заботится обо мне…
Проснулась я в одиночестве. Постель казалась пустой и огромной. И пусть я знала, что Джон спешил вернуться в Нью-Йорк, всё равно расстроилась. Ведь мог бы и разбудить, чтобы попрощаться. Или хотя бы поцеловать.
Чем заняться, я не знала. Экскурсии по средиземноморским городам временно отменялись до возвращения Джона. Оставалась всего пара вариантов: пойти на верхнюю палубу или остаться в каюте.
Поскольку расслабиться прикрытой лишь тонкими тряпочками купальника в присутствии Мередит вряд ли сумею, я решила оставить бассейн и шезлонги ей. А сама останусь в каюте. Посмотрю телек или посплю ещё.
Может, сделаю вылазку на кухню ближе к обеду. А лучше попрошу Пита принести мне всё прямо сюда. Так можно будет вообще не встречаться с ней.
Конечно, она могла улететь вместе с Джоном. Но почему-то в это не особо верилось. Закон подлости ведь ещё никто не отменял.
И точно. Едва я расслабилась и начала снова засыпать, в дверь постучали.
– Кто там? – крикнула я, не вставая с постели. Идти куда-то мне совершенно не хотелось.
– София, это Мередит, выходи завтракать, мне там одной скучно.
«Петушок, золотой гребешок, выгляни в окошко, дам тебе горошка», – почему-то вдруг вспомнилась строчка из детской сказки.
– Мне не здоровится, – ответила ей. Ибо для петушка выход из домака закончился довольно плачевно.
– О, дорогая, прошу тебя, я тут совсем одна и очень волнуюсь за Джона, ведь этот мерзавец Паттерсон… – словно осознав, что проговорилась, она замолчала как раз в нужно месте, чтобы заинтересовать меня, дав самую толику информации, зародившую массу новых вопросов.
Кто этот Паттерсон? Как она связан с Джоном? И самое главное – что о нём знает и может рассказать мне Мередит?
51
– Буду готова через пару минут, – крикнула я и выбралась из кровати.
Любопытство – сильная штука. Уверена, оно сгубило массу людей. Я хорошо помнила бабушкины поговорки и присказки, что некая Варвара из-за него лишилась носа.