– За эти долгие пустые дни без тебя, я понял, как много ты для меня значишь. Я больше не хочу жить один, в пустоте.
Он отпустил мои руки и достал из кармана брюк маленькую чёрную коробочку, раскрыл её передо мной. На тёмном бархате блестел тонкий ободок платинового кольца с красивым крупным бриллиантом
– Ты станешь моей женой? – спросил Джон, заглядывая мне в глаза.
Я растерялась.
– Зачем?
– Чтобы ты была уверена во мне и знала, что в случае развода получишь половину моего состояния, – он улыбался и продолжал держать передо мной коробочку, ожидая ответа.
– Хорошо, – сдалась я, чувствуя, как внутри от этого решения расцветают яблоневые сады и поют соловьи,– давай попробуем.
Джон поднялся и надел кольцо мне на палец.
– Я люблю тебя, – прошептал он, – и никогда больше не обижу.
Я почувствовала, как дрожат мои руки, а слёзы снова готовы политься из глаз.
– Я тоже люблю тебя, – всхлипнула и бросилась Джону на шею.
Мы даже не заметили, как небо закрыла серая туча, сверкнула молния, и полил яростный ливень. Но мы продолжали стоять там и целоваться, промокшие насквозь и вовсе не заметившие этого.
А затем, схватившись за руки, побежали прочь, искать убежища. Мы укрылись под навесом какого-то кафе, мокрые, но счастливые.
Дождь прекратился скоро, оставив после себя сияющие солнцем лужи.
Девушка в форме официанта предложила нам горячего чая, чтобы согреться. Но мы с Джоном переглянулись и без слов поняли друг друга – нам не нужен был чай, сейчас нам жизненно необходимо было остаться вдвоём, в уединении гостиничного номера.
И мы, продолжая держаться за руки, выбежали на улицу в поисках такси.
Уснула я счастливая, в объятиях любимого мужчины, а на моём безымянном пальце сверкал разноцветными гранями прекрасный бриллиант.
Теперь я знала точно, что моя новая жизнь началась именно сегодня.
Эпилог
Это был мой первый выход в свет в качестве жены Джона, и я немного нервничала, чувствуя себя Золушкой, собиравшейся на бал.
Чёрное вечернее платье сидело идеально, животик пока совсем не было видно. Ещё слишком рано. Я сама узнала только вчера и с тех пор думала, как и когда сказать мужу.
Муж…
Так странно. Я всё ещё не привыкла к этому слову, хотя мы поженились три месяца назад.
Мы жили большую часть времени в нью-йоркском пентхаусе Джона, занимавшего весь верхний этаж небоскрёба в восточной части Манхэттена. Из огромных окон открывалась прекрасная панорама залитого огнями вечернего города.
Я ещё раз оглядела себя в зеркале, поправила элегантную причёску, достала из шкатулки подаренный Джоном жемчуг и вместе с ним узкую коробочку из голубого картона, которую купила сегодня утром.
Конечно, я ещё не знала, кто родится, но почему-то была уверена, что будет мальчик – маленькая копия Джона.
– Ты готова? – он заглянул в комнату и, увидев меня, добавил. – Моя жена – самая красивая женщина в Нью-Йорке.
На нём был чёрным смокинг с галстуком-бабочкой и сам он выглядел намного лучше прекрасного принца.
Муж подошёл ко мне и, легко пробежав пальцами по плечу, коснулся губами обнажённой кожи, по которой тут же побежали мурашки. Мне нравились его прикосновения, а ему нравилось, как я на них реагирую. Это было видно по тому, как потемнели глаза Джона в отражении зеркала.
– Если ты продолжишь в том же духе, мы опоздаем, – я охотно откинула голову назад, позволяя целовать свою шею.
– Тогда я жду тебя внизу, а ночью продолжим с этого же места, – он с трудом оторвался от меня и вышел из комнаты.
Я положила голубую коробочку в небольшой клатч, ещё раз взглянула на своё отражение в зеркале, улыбнулась ему и отправилась вслед за мужем.
Рождественский благотворительный бал был последним значимым событием уходящего года. Билеты сюда стоили бессовестно дорого, точнее дорогими они были для прежней меня, Софии Горцевой. Для Софии Кэлтон подобные мероприятия должны были стать привычными, как убеждал меня Джон. Но это со временем.
А сейчас я безумно волновалась. Наверное, если б он не сжимал мои подрагивающие пальцы, я бы уже сбежала отсюда. Мой муж улыбался и негромко шептал, что всё будет хорошо, и я отлично справляюсь. Главное – улыбаться.
Перед нами распахнули широкие двери, и мы оказались в огромном зале, наполненном, наверное, сотнями ярких ламп и разноцветными огоньками гирлянд. У стены стояла огромная инсталяция, символизирующая ёлку, одетую в красивый наряд из множества игрушек и мишуры.
Эти «игрушки» позже станут лотами на аукционе.
Джон повёл меня через весь зал, здороваясь со знакомыми и представляя меня, как свою жену. Я поймала несколько недобрых женских взглядов, но в основном на меня смотрели, скорее, с любопытством.
За столом я чувствовала себя более-менее комфортно, поскольку уже почти месяц изучала этикет и знала, для чего здесь все эти приборы. Надеюсь, что ничего не перепутаю от волнения.
Умение вести светскую беседу за столом мне пока давалось не слишком хорошо, но я старалась побольше улыбаться и кивать в нужных местах на рассуждения соседа слева.
Джон, сидевший справа, то и дело ободряюще сжимал мои пальцы. И я чувствовала себя гораздо увереннее.
После ужина была викторина, в которой я не участвовала, поскольку ещё очень плохо ориентировалась в американской истории. А вот на аукционе хотела купить один из лотов в виде ангелочка с белыми крылышками, кудрявыми волосами и удивлённо распахнутыми голубыми. И подняла руку. У меня на счёте ещё оставалось много денег, полученных в качестве оплаты услуг сиделки.
Джон удивлённо посмотрел на меня, но не возразил. И я окончательно приободрилась. Средства от сегодняшнего вечера должны были пойти на стипендии талантливым студентам, а он сам сказал, что это хорошее дело.
Потом мы танцевали вальс, исполняемый симфоническим оркестром. Вокруг нас кружилось множество пар.
– Признавайся, что ты задумала? – вдруг спросил Джон.
Я подняла на него удивлённый взгляд и поймала мягкую улыбку. За эти месяцы мы стали так близки, что иногда, казалось, угадывали мысли друг друга. Мы договорились никогда и ничего не скрывать и каждый вечер делились своими планами, переживаниями, тем, что накопилось за день.
Теперь мне казалось странным, что когда-то я сомневалась в нём. Сейчас я знала наверняка, Джон – мой самый близкий человек, моя семья, он будет на моей стороне, что бы ни случилось.
– Пойдём на балкон, – прошептала ему в ответ.
Мы покинули танцпол и вышли на открытую террасу. Я глубоко вдохнула прохладный вечерний воздух. В Нью-Йорке зима была мягкой, больше похожей на позднюю осень.
Джон тут же снял смокинг и накинул мне на плечи.
– У меня есть для тебя сюрприз… – начала, немного нервничая.
– Надеюсь, приятный? – муж улыбался, и я кивнула, тоже улыбаясь ему в ответ.
Достала из клатча голубую коробочку и протянула ему.
– Открой.
Внутри лежал тест на беременность с двумя полосками. Мне нравилось смотреть на лицо моего любимого, на котором друг друга сменяли эмоции – сначала непонимание, затем удивление, а после искренняя радость.
– Это правда? – спросил он и, дождавшись подтверждающего кивка, закружил меня в объятьях.
Потом мы целовались долго и страстно. У меня растрепалась с таким тщанием уложенная причёска, но я ничуть не расстроилась. Ведь мы оба были сейчас так счастливы.
– Давай убежим отсюда, – прошептал мне Джон слегка осипшим голосом.
– Куда? – я сейчас тоже с трудом соображала.
– Домой.
И я с радостью кивнула, потому что тоже хотела вернуться в нашу квартиру. И не только для того, чтобы остаться с мужем наедине и заняться любовью. Но и потому, что действительно считала её своим домом. Местом, где живут и ещё будут жить самые близкие и родные люди, моя настоящая семья, с кем мне комфортно, уютно и тепло.
Это был самый настоящий дом. Мой, Джона и нашего будущего малыша…