вел столоваться.
— Владимир? — удивленно воззрилась на черта хозяйка. — А как же?.. — но глянув на лицо гостя, она осеклась.
Чертяка заметно робел: видимо, сильные запахи и непривычное место сбили его с толку.
— Сразу за месяц оплатить желаете? — засуетилась хозяйка.
— Конечно, как и раньше, — Афанасий полез в карман за кошелем и принялся отсчитывать монеты.
— Сию минуту сделаю расписочку, — хозяйка удалилась. А Афанасий обернулся к черту.
— Голову вниз. Не зыркай на людей, пугаются, — сказал он, — да и меня этим позоришь.
В этот раз черт послушался, и Афанасий удовлетворенно улыбнулся.
— Вот то-то же. А теперь слушай. Будешь бегать сюда дважды в день. Это лучшая кухмистерская, кормят тут прилично, дают много. Видел, сколько народу? Все потому, что хозяйка — баба честная. Но ты все равно следи. Если начнет обманывать — сразу мне докладывай. В общей зале тебе жрать нельзя, ты сюда сразу иди. Здесь тебе еды дадут, а потом отправляйся в чертячью залу. Правда, я за все эти годы ни одного черта в ней так и не видал. Не любят хозяева вашего брата в кухмистерских кормить. Помои да объедки подешевле, — он усмехнулся. — Вот там сиди и жри. А вообще погодь, пойдем-ка покажу. А то попрешься не туда, опять честной люд перепугаешь.
Он отвел черта в маленькую пустую комнату без окон. Четыре стены и дверь, никакой мебели. Комната не отапливалась, но в кухмистерской было тепло, и за счет остального здания в комнатке оказалось вполне терпимо.
— Вот ваша чертячья столовая. Тут и жри, — сказал Афанасий и отстегнул от кольца ключ, — как пожрешь, домой иди. А я в трактир схожу, мне в кухмистерских столоваться не по чину.
Афанасий забрал расписку, а черту выдали большую миску густого мясного варева. И колдун почувствовал слабую, но отчетливую радость. Чертяка заерзал, было видно, что он прилагает усилия, чтобы оставаться на месте.
— Можешь идти, — разрешил Афанасий, — жри медленно, как человек. Так лучше наешься. А как сожрешь, снова сюда приходи, еще кое-что получишь, — он подмигнул черту, и тот исчез. — Будет ведь добавка? — спросил он у хозяйки.
— Конечно, пирожки сегодня с капустой. Побольше вашему Владимиру отсыплю, уж больно он задохлик, — рассмеялась та.
В трактире Афанасий не удержался, и все-таки принял маленько на грудь. А что, день был тяжелый и хлопотный, а назавтра праздник и выходной, можно было и расслабиться. И теперь, на темной лестнице он, чертыхаясь, скреб ключом по дверному замку, не в силах попасть в скважину.
Внезапно послышался щелчок, и дверь распахнулась. На пороге стоял черт, в его руках приветливо мерцали свечи в трехрогом подсвечнике. Черт несколько мгновений разглядывал хозяина и только потом сделал шаг назад и слегка склонил голову. Что же, уже достижение. Конечно, черт вел себя совершенно непотребно. И Афанасий знал, что чертяке прекрасно известно, как надлежит держаться с хозяином. Но наказывать за дерзость колдун не спешил. Ежели сразу проявлять чрезмерную строгость, это лишь породит в изворотливых чертячьих мозгах новые каверзы. Так преданного черта не воспитать. Владимир дерзит намеренно, ждет, не впадет ли хозяин в ярость. Но при этом не слишком бесстыден, будто еще не решил, станет слушаться или начнет пакостить, как канцеляристу Якову, изображая дурачка.
Афанасий прошел в переднюю, уселся на сундук и в упор посмотрел на черта. Что он сделает? Попытается смыться? Так и будет стоять и глазеть? Или все-таки выполнит свои обязанности? Настроение у колдуна было самое благодушное, поэтому он улыбнулся и спросил:
— Что, чертяка, задумался? Не знаешь, что делать? Давай подскажу.
— Знаю, но не хочу, — не пряча взгляда, ответил черт.
— А чего ж не хочешь? Раздевать и одевать хозяина — это ж ваше первейшее чертячье дело.
Черт молчал, видимо, не желая отвечать. Впрочем, его отвращение к людскому роду понять было несложно. Судя по докладным бумагам, на государевой службе воспитывали его старательно и со всей ответственностью. Но воспитать так и не сумели.
— Эх, и что же с тобой делать, чертяка… — напоказ задумался Афанасий, — и наказать ведь нельзя…
— Почему это? — судя по всему, черта этот вопрос весьма заинтересовал.
— Ну как же тебя накажешь? Ты же как дитя малое, неразумное, порядку не знаешь и делать ничего не обучен. Совсем неумеха.
— Чего это “неумеха”? — обиделся черт. — Всему я обучен!
— Ну кто же наказывает, например, неразумного куренка? — словно не услышав, продолжил свою мысль Афанасий. — Он должен вырасти и стать курицей, прежде чем начнет нести яйца.
Черт внезапно оказался рядом и моментально стянул с колдуна сапоги. И не успел Афанасий охнуть, как тулуп тоже оказался в руках чертяки.
— Я разумный, — с вызовом сказал он, — и хозяин всему меня научил.
— Вот и славно, — усмехнулся Афанасий, поднимаясь. Чертяки часто бывали наивны, словно дети, и это забавляло колдуна. — Я и думаю, что вряд ли ты плохо служил своему князю, иначе фамильяром бы не стал. Давай, убери одежду. И дуй за мной, покажу, где ты спать будешь.
Ключ провернулся в замке, и Афанасий открыл небольшую кладовую. Почти все пространство комнатушки занимал набитый конским волосом тюфяк. Вдоль него оставался небольшой проход, а в углу стоял стул.
Черт зашел следом и пристально уставился на тюфяк.
— Что, недоумеваешь, где клетка или цепь? — прищурился Афанасий. — Я чертей не боюсь, поэтому на ночь не запираю и не пристегиваю. Где ты спал раньше?
— В сенях… сперва… потом в основном на улице, на цепи.
— Лохматая у тебя собака? — спросил Афанасий, поежившись от мысли о ледяных и промозглых зимних Петербургских ночах.
— Я не принимал облик собаки, — с каким-то ожесточением произнес черт.
— Тю-ю, — сказал Афанасий, — а чего же? Неужто так и сидел человеком? В такой-то холод.
— Сидел, — подтвердил черт. — Я стал чертом первого класса и больше не зверь.
— А ты гордец… — удивился колдун. — Но и глупец, чего греха таить. Но не расстраивайся, я научу тебя, как поступать правильно. И покажу, что значит быть человеком, а не казаться им. Спать будешь здесь.
— Мне можно спать на тюфяке? — уточнил черт.
— Конечно, а ты как думал, рядом? Это твоя комната, разрешаю тебе хранить здесь одежду и вещи, паче чаяния, они у тебя появятся.
Черт присел и аккуратно потрогал тюфяк.
— Пойдем, — велел ему Афанасий. У себя в комнате он открыл комод и выдал черту шерстяное одеяло.
— На зиму жалую.
Черт схватил одеяло и смешно прижал его к пузу.
— Ладно, — усмехнулся Афанасий, — воды ты согреть не додумался, тащи холодную, так умоюсь, а на будущее запомни, чтобы была согрета вода. И переодевай меня ко сну.
Афанасий уже стоял в нижней рубахе в спальне, когда чертяка неожиданно сказал:
— В той комнате пахнет чертом. Сильно.
Афанасий прокашлялся.
— Кхм… Да… до тебя там жил черт.
— Ваш предыдущий черт? Он подох? Почему?
Окутав руку щитом, Афанасий отвесил ему увесистую затрещину.
— Не твое чертячье дело. Я не разрешал тебе задавать вопросы. Проваливай.
Черт исчез.
Афанасий вздохнул и улегся в кровать.
Наутро он проснулся поздно, некоторое время полежал с закрытыми глазами и открыл их, только когда услышал стук в дверь.
Черт вошел, держа в руках сияющий медный таз, в котором плескалась вода.
Афанасий сел и окунул в воду пальцы. Над тазом не поднимался пар, это точно не был крутой кипяток. Умывшись и одевшись, колдун вышел из спальни и ахнул. Хлам, объедки, грязные стаканы, накиданная тут и там одежда и вековой слой пыли исчезли. Начищенный пол блистал. И даже мутные серые окна перестали быть таковыми и радостно пропускали внутрь блеклое зимнее солнышко.
Афанасий прошелся в гостиную и на кухню. Везде царили чистота и порядок.
— Иди-ка сюда, чертяка, — сказал он, а когда черт появился перед ним, протянул руку и потрепал его по щеке. Черт не шелохнулся. Пока связи нет, похвала хозяина не становится для черта поощрением, но Афанасий считал, что приучать надо с самого начала. Он был уверен, что такое отношение тоже укрепляет связь. — Молодец, выходит, я в тебе не ошибся. Работать ты умеешь, и делаешь это на славу.
— Не люблю беспорядок и грязь, — ответил черт. Глаз он не поднимал, а значит, вызов бросать не собирался.
— В таком случае, тебе понравится сегодняшнее приключение, — не стал спорить Афанасий. — Ты уже бегал завтракать?
— Бегал…
— Тогда одевай меня и пошли. Есть еще одна важная наука, которую ты должен освоить.
Натягивая на Афанасия сапоги, черт неожиданно произнес:
— Хозяин, можно спросить?
— Спрашивай, — разрешил Афанасий.
— За что вы меня вчера ударили?
— А сам как думаешь?
— Я думал… ночью, — признался черт, — я не спросил разрешения задать вопрос. Это было в правилах.
— Верно. Но не только. Запомни, тебе еще долго учиться, а мне долго тебя воспитывать, прежде чем ты сравняешься хотя бы с одним мизинцем моего предыдущего черта. Когда ты станешь достоин, я, может, и расскажу тебе про него, а пока даже не смей заикаться.
Черт на мгновение поднял глаза.
— Тогда, — сказал он, — и вы тоже не поминайте моего прежнего хозяина.
— Ты ставишь мне условия? — удивленно вопросил Афанасий.
— Это справедливо, — буркнул черт, едва заметно отодвигаясь. Вероятно, он ожидал новых оплеух.
— А ты, выходит, любишь справедливость?
Черт снова уставился на него. И Афанасий подумал, что этот чертяка не бросает вызов просто так. Он сражается за какую-то свою правду и ради нее, похоже, готов терпеть муки и даже рискнуть жизнью.
— Башку в пол, — приказал колдун, а когда черт подчинился, добавил, — я тоже ценю справедливость, поэтому условие твое принимаю. Ты расскажешь мне о своем князе, когда сочтешь меня достойным.
На чем Афанасий никогда не экономил, так это на бане. В мыльню он ходил каждую субботу, даже во время колдовской ломки не изменял свой традиции. Если день был праздничный, то по заутренней, если рабочий — то к вечернему звону. Нынче хоть и был праздник, он проспал, поэтому в баню собирался вечером.