— Да какая там родня… — махнул рукой граф. — Уже сознался, что за сто рублей меня предал. Ух, иудино племя! За каких-то жалких сто рублей! Я ж его из деревни забрал, человеком сделал…
«Ишь ты, каких-то сто рублей… половина моей премии», — подумал Афанасий, а вслух сказал:
— Враг ваш денег не считает… Я бы, один черт, велел сожрать дурака вместо оплаты.
— Да уж известно не бедняк, — вздохнул граф. — И что же делать, а? Если этот упырь ни одной ниточки нам не оставил?
Афанасий прикинул:
— Защита вам нужна, государь мой. А то, сами посмотрите, люди у вас гнилые, да и фамильяр лаптем щи хлебает.
— Ох прав ты, Афанасий Васильевич, для важных дел совсем не годится. Размяк да разленился за столько-то лет. По хозяйству хлопочет, один толк. Ассамблею помогал организовать, а она ух как хороша вышла.
— Да-а, ассамблея вышла, что надо, — Афанасий не удержался и хмыкнул, а начальник посмотрел на него с обидой:
— А ты не хихикай, Афанасий Васильевич, раз дело сказал, так и продолжай по делу. Как думаешь охрану мне организовать?
— Колдун нужен из канцелярских, сообразительный да верный, а с ним — черт внимательный. Чтобы сразу неладное заметил да тревогу поднял. И чтобы оба денно и нощно при вас сторожили.
— А что, толково. И ты ж, братец, по всем статьям подходишь, — его сиятельство обрадованно хлопнул Афанасия по плечу.
Афанасий представил себе круглосуточную службу под самым носом у начальства и опечалился. Вот что называется, не давай непрошеных советов. Но тут же на него снизошло озарение. Он помотал головой.
— Слабоват у меня черт. Пока ваш фамильяр раскачается, сожрут и меня, и моего Владимира, а там и вами откушают. Ведь второй-то раз сразу пару чертей прислать могут. Резникова к вам отправлю, у него черт сильный, толковый и башковитый. И оружие у него необычное — сможет отбить атаку даже тех, кто его в силе превосходит. Продержится до подмоги, да и вас защитит. И сам Резников опытный колдун. А мы с Владимиром лучше отыщем вашего неприятеля. Вот в этом деле мне и черту моему равных нет, — добавил он, опасаясь как бы начальник не велел им с Резниковым чертями поменяться.
— Что же, поручаю тебе, господин старший колдун, супостата изловить. — Граф повернулся к крепкому детине, что охаживал мужичка плеткой:
— Довольно, Прохор. Грузи, повезем в Канцелярию. Да тулуп на ирода накинь, чтобы до времени не околел.
— И я на службу поеду, — поклонился Афанасий.
— Езжай-езжай, голубчик. Если что надо будет — сразу в мой кабинет иди. Без церемоний. — Он повертел рукой из стороны в сторону, изображая, видимо, излишние церемонии.
Приняв повод Лешего из рук Владимира, Афанасий потрепал коня по холке и велел своему черту:
— Дуй в трактир. Возьми пяток калачей, сала побольше да кувшин кислых щей. И себе пожрать. Трудиться сегодня будем долго.
А ближе к полудню, как и было говорено, без доклада явился в кабинет его сиятельства и сразу же, с порога, попросил:
— Требуется мне список гостей, что присутствовали давеча на ассамблее. А особенно тех, кто был приглашен, но не явился, сказавшись больным или занятым.
— А эти зачем? Батюшка твой не явился, неужто и он под подозрением? — граф тонко улыбнулся, чтобы стало понятно, что он, разумеется, шутит.
— Нрав моего батюшки таков, что он вернее вас собственноручно порешил бы, чем стал чертей подсылать, — усмехнулся в ответ Афанасий.
— Тогда зачем гости непришедшие? Тебе, верно, нужен список тех, кого я бы к своему дому на пушечный выстрел не подпустил? — граф хихикнул. Хорошему настроению начальства однозначно способствовали кофе с коньяком, запахи которых стояли в комнате. Афанасий хорошо запомнил их на ассамблее.
— О них я расспрошу отдельно. А списочек мне нужен потому, что посылать черта колдуна убивать — дело опасное. Шум поднимется, драка может случиться. Так ведь и вышло. Самому лучше подальше от такого дела держаться. Да и черт ненароком может выдать.
— Порфирий! — позвал граф.
Фамильяр бесшумно появился в кабинете. Вид у него был как у побитой собачонки. Крепко досталось от хозяина, не иначе.
— Найди писаря порасторопнее и надиктуй ему список гостей. Всех, кому приглашения относил. Отдельно тех, кто приехал и кто нет. И чем отговорились. Все ясно?
— Так точно, ваше сиятельство, — черт низко поклонился и исчез.
— Вот. Хоть какой-то толк с дурня, — граф вздохнул. — Задавай свои вопросы, Афанасий Васильевич.
Афанасий кивнул, подошел к двери, выглянул в приемную и велел стоящему навытяжку охраннику Иннокентию:
— Позови моего черта. И пусть письменный прибор прихватит.
— Ты садись, в ногах правды нет, — предложил начальник, когда колдун вернулся. И едва Афанасий успел коснуться задом стула, появился Владимир. В руках у него были доска с листами бумаги, перо и чернильница.
— Ну-с начнем, — Афанасий поглядел на начальника. — Расскажите мне, ваше сиятельство, кто вас шибче всех не любит. А главное, как ваши ненавистники между собой ладят, с кем дружат, кого сами за врагов почитают. Уверен, вам все об этом известно.
— Известно, как же не известно, — граф вздохнул и покосился на чертяку.
— А что это он у тебя столбом стоит и бумажки с пером в руках держит? Ты ж записывать собирался, разве нет?
— Я спрашивать собирался. А писать будет черт. Зачем мне утруждаться и отвлекаться?
— Погоди-ка. Ты хочешь сказать, что обучил своего неслуха грамоте?
— А чего ж не обучить? Законом это не запрещено. Да и черт уже давно не неслух, а верный государев слуга. А пишет он быстро и красиво.
— Ну и ну… — покачал головой граф, — слышал я, что некоторые фамильяров своих обучают, но, признаться, не верил. Зачем? Черт и так все помнит и соврать не может, а сам он — скотина чуть лучше лошади или, скажем, собаки. Его дело — выполнять приказы да прислуживать. Куда ему читать, а тем более писать…
— Может, и скотина, но скотина разумная, — Афанасий подмигнул Владимиру.
«Гляди внимательно, чертяка, сейчас ты увидишь главное наше колдунство», — с усмешкой любил говаривать Афанасий и называл заспанному прислужнику свою должность.
Это какого-нибудь полицмейстера знатные господа могли мариновать в приемной по нескольку часов, а то и вовсе выгнать взашей, но при словах «Тайная Канцелярия» все действительно менялось как по волшебству. Любой лакей расплывался в испуганной и заискивающей улыбке и сломя голову мчался докладывать хозяину. Ни разу Афанасий не потратил время на долгое ожидание. Как-то один зачуханный князь даже из театра спешно вернуться изволил.
А сейчас полномочия старшего колдуна были еще и подкреплены личным указом ее величества. Государыня шибко осерчала, узнав о покушении на своего фаворита.
Поэтому в дом графа Шевелькова Афанасия впустили без всяких проволочек. И уже через десять минут его сиятельство просил в свой кабинет.
Увидев канцеляриста, граф немедля выскочил из-за стола. Глаза его испуганно забегали по сторонам, будто ища другой выход из кабинета. И наконец остановились на Владимире, который молчаливо зыркал на подозреваемого из-за левого плеча своего хозяина. Зыркать на людей чертям было строжайше запрещено, но Афанасий дозволял Владимиру делать это для пущей острастки.
— Надеюсь, вы, господин Репин, не арестовывать меня пришли, — все же сумел выдавить из себя улыбку хозяин дома.
— Ну что вы, Петр Мефодьевич, разве ж так арестовывать ходят? Солдат со мной нету, да и черт всего один. А у вас фамильяров, и тех парочка. Нет, меня к вам другая нужда привела. Поговорить бы нам с глазу на глаз.
Граф глянул на стоящего в дверях навытяжку лакея:
— Пшел вон.
Тот с видимым облегчением отошел назад и, поспешно поклонившись, затворил двери.
Афанасий посмотрел на Владимира: чертяка важно кивнул, значит лакей не подслушивал, а, как положено, удалился.
— Так о чем же вы хотели поговорить, господин старший колдун, — чуть более жизнерадостно проговорил граф и вернулся за свой стол. Присесть гостю он не предложил, но Афанасий на это не обиделся. Он махнул рукой, и черт занял пост возле двери, заставив его сиятельство нервно сглотнуть. Сам же Афанасий сделал шаг к столу.
— Вы, конечно же, знаете о прискорбном происшествии на ассамблее его сиятельства графа Шувалова?
— Слышал, разумеется, весь Петербург только о том и говорит. Но… полноте, что я-то могу знать? Меня там и близко не было: не сочли достойным благородного, так сказать, общества.
— Зато я был, — Афанасий сложил руки за спиной, прошелся по комнате и внезапно резко остановился прямо напротив графа. Тот вздрогнул. А Афанасий улыбнулся:
— …Поэтому мне прекрасно известно, что вас в доме не было. И поговорить я хочу вовсе не о вашем сиятельстве. А о его светлости князе Дулове. Он аккурат приглашение получил, однако не явился по причине срочных дел, образовавшихся у него в поместье.
Граф с облегчением рассмеялся.
— Ах… милейший наш Роман Алексеевич. Да как же так-то, ассамблею у него посетить не вышло! Раньше времени приступил, да вовремя не спохватился…
— Прошу подробнее объяснить, к чему именно приступил князь Роман Алексеевич.
— Ох… да вы садитесь, Афанасий… как вас по батюшке?
— Васильевич.
— …Афанасий Васильевич. Видите ли, у светлейшего князя Дулова в поместье бывает лишь одно важное мероприятие, что по-простому называется запой. Два-три раза в год он со всей ответственностью приступает к этому делу. Начинает гулять тут, в Петербурге, а как уж совсем невмоготу становится, так супруга его в поместье и отвозит. Эх… — граф покачал головой, — рановато он начал в этот раз. Иначе ассамблею бы ни за что не пропустил.
Из дома графа колдун и его черт вышли уже через полчаса.
— Ну что? Все слышал, чертяка? — усмехнулся в усы Афанасий.
Владимир наклонил башку.
— Как считаешь, запой — серьезное дело? Можно ли такое оставить и заняться каким-то покушением?
— Нет. Ежели запой настоящий, то князь Дулов к этому делу непричастный.