— А вот это ты и проверишь. Помнишь, где у светлейшего князя деревни под Петербургом?
— Как же не помнить? Завтра с утра туда ехать собирались.
— А вот не поедем, слава Господи, слетай, погляди. И если и правда там все обстоит так, как граф Шевельков нам поведал, то не при делах наш князь. Понял теперь, зачем я тебе велел записать, кто с кем дружит, а кто в ссоре?
— Нет, хозяин.
— Эх, балда. Слушай. Если бы я начал графа о его делах допрашивать, или самого князя Дулова, много бы они мне сказали? Ничего бы не сказали, из страха. Пытать бы пришлось. А за что пытать, когда мы ничего не знаем? А вот про неприятеля своего, а тем паче про приятеля, люди завсегда всю подноготную готовы выболтать. Особенно когда понимают, что их ни в чем не подозревают, на облегчении, так сказать. Так что давай, слетай проверь. А я схожу в трактир покамест, почаевничаю. Быстро управишься — получишь пирог с требухой.
Черт довольно осклабился, но Афанасий свел с брови к переносице:
— Сначала о деле думай, потом о жратве. Жду тебя у трактира к полудню. Успеешь?
— А то. — И черт исчез, только его и видели.
Ровно в полдень чертяка стоял у трактира. И сразу же начал принюхиваться. Афанасий, скорчив строгое лицо, спрятал награду за спину и спросил:
— Ну?
— Его светлость крепко пьют уже как две недели. На ногах почти не стоят, на крыльцо выходят, матерятся и падают.
— Хорошая новость. Как узнал?
— Мальчишку дворового расспросил.
— Хм… не пугал?
— Никак нет, хозяин. Пятак дал.
Афанасий задумался.
— Много дал. Для дворового мальчонки это целое состояние. Болтать начнет. Надо было копейку. Но нам до того уже дела нет, так что просто запомни — по Сеньке шапка должна быть, чтоб в толпе не выделяться, хе-хе, — он вынул руку из-за спины, кинул чертяке пирог и продолжил: — Одной проблемой у нас меньше. Сейчас к князю Куракину поедем. Он и с начальником нашим не дружит, и с графом Шевельковым не в ладах, двух зайцев сразу и зашибем.
В доме князя Афанасия приняли радушно и, похоже, ожидали. По крайней мере, когда колдун прошел в приемную его светлости, там уже стоял кофейник, от которого пахло так, что черт, поведя носом, чихнул.
— Ишь… — хмыкнул Афанасий, — доложили, видать, что Тайная Канцелярия рыскает. А может, и рыльце в пушку, как думаешь?
Но ответить Владимир не успел, потому что на пороге в сопровождении фамильяра появился сам князь.
Афанасий окинул его беглым взглядом. Он помнил Куракина по Академии, тот учился на три курса старше и не особо задавался, хотя и дружбы с низкородными не водил. Что же, ума князю точно не занимать — сразу же показал своего фамильяра, чтобы колдун Канцелярии убедился, что не этот черт бесчинствовал на ассамблее Шувалова. Да и силу продемонстрировал, дескать не возьмешь за просто так. Вполне обычно для колдуна. Этот человек запросто мог бы оказаться у Афанасия в начальниках, а то, может, еще и окажется.
На вежливые манеры князя Афанасий решил ответить тем же.
— Простите великодушно, что отвлекаю вашу светлость от дел, — он даже потупился для пущей убедительности, — вы, наверное, не помните меня…
— Да как же не помнить, дружище Афанасий! — расплылся в улыбке князь. — Это же ты Диану своей Кровью Колдуна захватил, когда наставница тебя пороть вздумала. Вся Академия неделю только о тебе и говорила. Как ты, рассказывай! Мне доложили, что ты до старшего колдуна дослужился. Что же, неплохо, весьма неплохо. Хотя я думал, ты на военную службу пойдешь, с такими-то талантами.
— Так ведь у государыни нашей не только снаружи враги имеются, ваша светлость.
Конечно, князь больше бы обрадовался, пойди однокашник на военную службу. Ведь если бы Афанасий пожаловал к нему в чине пусть и полковничьем, но обычным военным, вряд ли дождался бы кофе и воспоминаний о юности. А может, и вообще дальше личного секретаря его не пустили бы.
Его светлость тем временем, не высказав ни смущения, ни нервозности, сел в кресло и сложил ногу на ногу.
— Да-да, — проговорил он с улыбкой, — понимаю, ты, Афанасий, теперь человек занятой. Так что давай сразу к делу. Зачем ко мне пожаловал? Хотя, дай угадаю. Это из-за того преглупейшего инцидента, что случился на ассамблее твоего сиятельного начальника? Ко мне имеются вопросы? Задавай, отвечу. Помочь следствию — мой первейший долг. Хоть на праздновании я и не присутствовал.
— Вот это и интересует, — проговорил Афанасий. — Почему? Вы сослались на некоторые важные дела.
Князь едва заметно поморщился.
— Ах, не стоит такого говорить о новом фаворите, да еще и на такой должности, к тому же его подчиненному… Но я тебя хорошо знаю и буду откровенен: личность господина Шувалова симпатий у меня не вызывает. Падок на лесть и роскошь, а как попал в милость к государыне нашей благодаря стараниям своего братца, так и вовсе нос задрал. И ассамблею эту он затеял, чтобы вдоволь накичиться высочайшей милостью, желал показать себя со всех сторон. А мне не интересны его гордыня, сусальное золото и дутая роскошь. Ведь, ну сам же понимаешь, Андрею Ивановичу этот… индюк и в подметки не годится. Шпион и соглядатай ваш Шувалов хороший, не спорю. Но этого недостаточно, чтобы возглавлять государственный сыск. Дай Бог, чтобы я ошибался, конечно, — добавил князь и прищурился, — но в восхвалениях я участвовать не буду.
— Что ж, благодарю за откровенность, — наклонил голову Афанасий.
— Я человек прямой и своих антипатий не скрываю. Граф Шувалов не на своем месте, но не мне этого решать. Да и не убивать же его за это, в самом деле, — Куракин пожал плечами и указал на чашки: — А что же ты не пьешь? Не любишь кофий? А может, коньячку, а? Уже и время обеденное. Уважаешь конячок, дружище?
Афанасий покосился на Владимира. Тот замер навытяжку и старательно смотрел в пол, но колдун знал, что черт изо всех сил нюхает и слушает.
Но даже Афанасий своим человеческим нюхом уловил знакомый по ассамблее запах коньяка. Видимо, князь успел угоститься еще до обеда.
— Не откажусь, — хлопнул себя по колену колдун, — я прежде пробовал, да не распробовал.
Князь позвонил в колокольчик, и графин появился на столике настолько быстро, будто слуга специально поджидал с ним за дверью.
— Так я удовлетворил твое любопытство? — проговорил князь, грея в руках свой бокал.
— Не совсем, — Афанасий сделал глоток и снова покосился на Владимира, — еще я хотел о графе Шевелькове спросить. Как думаете, есть у него интерес графа Шувалова со свету сжить?
Князь заметно оживился:
— Прямого вроде и нету. Но Шевельков сам по себе дрянь-человек, сплетник, игрок. И, самое главное, завистник. Сам и мечтать не может ни о милости государыни, ни о должности хорошей, поэтому любой, кому сопутствует успех, почитай, его кровный враг. А как ему приглашение не пришло, то и обидеться мог крепко.
— Так крепко, что колдуна с чертом нанял обидчика кончить?
— Так, — князь скрестил пальцы. — Но лично я считаю, что ума бы у него на такое не хватило, разве что надоумил кто. И да… — протянул он, — если желаешь выслушать мой совет…
— Желаю, ваша светлость.
— Тогда сходи-ка лучше к князю Голицыну. Побеседуй с ним.
— А что такое? — Афанасий поднял брови. Голицыны — родственники Куракиных. Интересное дело.
— А такое, что собирались они с супругой и дочерью на ассамблею. Да в последний момент передумали. Будто бы заболели всей семьей. Но я их вчера в театре видел. Может, оно, конечно, и полегчало им. А может, их предупредил кто… что не надо к Шуваловым в гости являться.
Когда Афанасию наконец удалось покинуть гостеприимного князя, уже вечерело. На Петербург спускались сумерки, и колдун остановился в задумчивости. А потом велел черту:
— А ну-ка, наклонись.
Тот послушно склонил башку и Афанасий дыхнул ему в лицо.
— Чем пахнет?
— Коньяком, хозяин.
— Понятно, что коньяком, я не о том! Скажи, тот ли это коньяк, что был на ассамблее?
— Тот же, — уверенно подтвердил Владимир.
— Во! Я сразу по запаху узнал, хотя у меня нюх обычный, человеческий. Понимаешь, что это значит?
— Никак нет.
— И я нет. Кроме того, что князь Куракин угощается тем же коньяком, что и граф Шувалов. Может, это и ничего не значит… Но спросить надо будет, откуда они его берут, коньяк этот. Вот что, время не позднее. Давай-ка к Голицыным наведаемся. Вдруг и примут. А то завтра еще три визита.
Князь Голицын, на удивление, появился почти сразу же, стоило Афанасию назваться. Но на его лице не было и намека на радушие, с каким казенного колдуна приветствовал князь Куракин. Впрочем, Афанасий и насчет последнего не слишком обольщался.
— У вас, господин Репин, есть ровно десять минут, чтобы задать свои вопросы, — без обиняков проговорил князь.
— Благодарствую, что уделили время, — вежливо поклонился Афанасий. — Тогда сразу и спрошу. Вы ведь собирались на ассамблею к его сиятельству графу Шувалову. Однако, сказавшись больным, не поехали. Не могли бы вы рассказать, чем же занедужили?
Лоб и щеки князя покраснели.
— Вот что, — тихо проговорил он. — Это никак не ваше дело, господин старший колдун Тайной канцелярии. Я, знаете ли, не люблю ищеек. И к начальнику вашему собирался исключительно из уважения к брату его. Но вам я уважения выказывать не обязан. И принял лишь потому, что имеете на руках приказ ее величества. Так что если вам есть, что мне предъявить — приходите с солдатами. А коли нечего — так идите с Богом, и на порог ко мне более не являйтесь. Понятно?
— Да понятно, как тут не понять, — развел руками Афанасий, — тогда извините за беспокойство.
Он обернулся к Владимиру:
— Пойдем.
Они вышли на улицу. Уже совсем стемнело, и мороз крепчал.
— Ну что же? — спросил Афанасий черта. — Учуял что интересное?
— Ничего такого. Фамильяр сильный, весь дом им провонял. Не она.
— Не та чертовка?
— Никак нет. Та посильнее меня, конечно, но тут меня ажно к полу придавило.