– Пока что без них хорошо. – Я смутилась, Сиара глупо захихикала.
– Ах, мне бы ваши годы… – Голос ее звучал с настолько трепетной нежностью, словно для полного удовлетворения потребности дарить ласку и заботу собственных детей и внуков ей не хватало. – Помню, мне было семнадцать, и этот старый хрыч впервые пригласил меня на день колдовского равновесия… Впрочем, что это я.
Под «старым хрычом», разумеется, подразумевался господин Денлард, ныне счастливый супруг, дедушка трех очаровательных внучат и наш постоянный поставщик провизии. Ферма их семейства находилась всего в трех-четырех верстах от школы, и, несмотря на то что магией никто из них не обладал, судьба тесно связала их с магами. Когда-то очень давно господин Денлард заступился за пойманных в самом центре Азария[3] учеников, и если бы не директор нашей школы в то время, то наверняка бы их всех вместе отправили в лучшем случае за решетку, а то и вовсе на костер. Считалось, что, если в день, не являющийся официально разрешенным для выхода юных магов в город, кто-то из них все-таки уходил без сопровождения взрослых и соответствующего разрешения, значит, наверняка это сбежавший отступник, не поддающийся контролю, абсолютно точно затевающий что-то страшное и подлежащий немедленному отлову и истреблению. Род Денлардов тогда был объявлен вне закона, но школа взяла их под свою защиту.
История о дне колдовского равновесия, впервые услышанная из уст библиотекарши, неописуемо меня умилила: будущий супруг не придумал ничего интереснее, чем пригласить на романтическое свидание простую девушку Родену… на магический праздник. И вопреки его страхам она не сбежала в ужасе сдавать его Ордену[4], а так прониклась и расчувствовалась, что вскоре приняла предложение руки и сердца и взяла фамилию мужа, тем самым лишив себя спокойной, свободной жизни.
А «старым хрычом» она его называла конечно же в шутку. Теплая улыбка в этот момент куда красноречивее громких ласковых слов.
– Нам, пожалуйста, «Энциклопедию амулетов и талисманов» под редакцией Теруса, – зачитала с листка Сиара и для достоверности сунула эту же записку в руки госпоже Родене.
– Теруса… – Старушка тут же удалилась вглубь книжных рядов, продолжая бормотать под нос, дабы не забыть. – Терус… Где-то я его видела буквально вчера…
Спустя десять минут мы уже с чистой совестью удалялись с тоненькой брошюркой, невесть за какие заслуги именовавшейся «Энциклопедией», ибо помещалась в нее лишь сотая, если не тысячная часть существующих в мире талисманов и амулетов.
– Ири расстроится, – протянула я. – Она толстые книжки любит…
– Лишь бы магистр Кадал не расстроилась. И нас не расстроила заодно низкими оценками за поверхностные знания по предмету, – усмехнулась Сиара.
В комнату мы забежали на пару минут. Поздоровались с нашим комнатным призраком, оставили ей брошюрку для изучения, бросили тетрадки с учебниками на кровати и направились в сторону обеденного зала, поскольку голод медленно, но верно начинал замутнять рассудок, все мысли превращая в мечты о вкусном горячем обеде.
– О солнце дней моих, ушей очарованье… – бодро, нараспев затянул Лин, едва заметив нас на ступенях.
– Опять он, – прохныкала Сиара, нырнув за мое плечо, будто это могло ее спасти от пылкой страсти одноклассника.
Но Линас уже прекрасно разглядел нас обеих и еще более воодушевленно продолжил вещать странные, наверняка самописные строки, подбадриваемый эхом и смешками пробегающих мимо учеников.
– Хвостом виляние твое сведет меня с ума…
– Только не это. – Сиара и вовсе прикрыла глаза ладонью, желая провалиться на месте. – Испепели его, пожалуйста. Подруга ты мне или где?
– Он, может, от всей души, а ты… – рассмеялась я. – Хороший же парень!
– Вот сама с ним и встречайся!
– Я ему не нравлюсь, у меня нет никаких шансов перед твоими хвостом и ушками, – поддела Сиару я и вильнула в сторону, тем самым лишив ее живого щита в моем лице.
– Почему ты такая заноза, когда не надо, – жалобно протянула подружка, оббегая меня с другого бока подальше от юноши. Но Лину, казалось, был важен не столько сам объект страсти, сколько публика. Она любила его дуракаваляния, а оттого была крайне благосклонна.
– И каждое твое здесь появленье я жду, как солнца луч сквозь мрачных туч…
– Айла, неужели он не понимает, что так никто не говорит? – прохныкала Сиара. – Это же неправильно построенная фраза! Там должно быть хотя бы «сквозь мрачные тучи»!
– Тогда не в рифму, – понимающе пояснила я подруге, и мы скрылись за порогом столовой под отчаянное:
– Даруй свой взор мне, я его повешу в рамку, и не разлучит нас с тобой отныне впредь!..
Едва за нашими спинами хлопнула дверь, я разразилась смехом так, что даже живот свело. Подруга наградила меня сначала самым ненавидящим взглядом, попыталась одолеть ползущую на лицо улыбку, но спустя пару мгновений хохотали мы уже обе.
– Давай его менестрелям сдадим? – утирая слезы, спросила я, когда мы уже приблизились с подносами к раздаче.
– А давай на опыты? Мне интересно, что в его голове заставляет творить такое!
Протянув руку с щипцами за ароматной булочкой, я ненароком легко задела локтем стоящую перед нами Тьерру Магнет и в последние мгновения затишья поняла, что сейчас будет взрыв.
– Ты вообще не смотришь, куда ручищи свои тянешь?! – заверещала Тьерра. – Проклятая деревенщина, манерам сначала научись, а потом к людям суйся!
Я открыла было рот, раздумывая, извиниться за то, что толкнула, или посоветовать пойти к демонам с точным описанием маршрута, но Сиара сориентировалась куда быстрее. Со словами:
– Ты лучше ешь, чем говори. Кстати, держи, для фигуры полезно! – Подруга бесстрастно плюхнула желанную мной булочку в тарелку Тьерры.
Вместо тихого всплеска получился громкий звон, суп опрокинулся на белоснежное платье девушки, томатно-свекольные узоры поползли по дорогой ткани, осколки заплясали по полу в бешеном танце, оглашая обеденный зал своей мелодией. Тьерра заверещала еще пронзительнее, сквозь резь в ушах от ее голоса прорывались лишь нечленораздельные звуки что-то про папу, как обычно, и что-то не совсем приличное заодно. Финальными аккордами увертюры прослужил цокот каблуков в сторону выхода и угрожающее:
– Это вам с рук не сойдет… Неудачницы! – раздалось напоследок перед звуком захлопнувшейся двери.
– Ой, – смущенно изрекла Сиара, едва все стихло.
– Странно, – глядя на пол, усыпанный осколками, и почесывая макушку, протянула я. – На нее суп опрокинулся, а мы неудачницы?
С Тьеррой мы не дружили давно, крепко и безвозвратно. Хотя именно благодаря этой «недружбе» восемь лет назад я и оказалась в стенах Школы магии.
Если бы тетушка Мелинда, сестра моей мамы, не пожелала меня отдать инквизиции, если бы Картер, мой брат, не подслушал ее разговор, мы бы не сбежали в тот злополучный день из дома. И мы бы не оказались в тихом дворе дома на Сиреневой улице, не заметили бы там странную девочку, отчаянно вырывающую игрушку у плачущего малыша, я бы не одарила ее, такую нехорошую, легким уколом молнии чуть ниже поясницы… В свою очередь она бы не пожаловалась папе, что какая-то девчонка на нее намагичить посмела, и если бы все это не совпало, то, наверное, меня бы давно уже не было. А вот папа ее по самому счастливому стечению обстоятельств оказался Атиасом Магнетом, директором Арлантарской школы магии, который в ту же секунду сгреб нас с Картером в охапку, брата вернул тетушке, а меня забрал с собой. Выделил место в общежитии и отправил в первый класс к моим ровесникам.
Тьерра тоже в тот год пошла в первый класс, только в другую группу, а потому пересекались мы лишь изредка на совместных уроках, в коридорах да в обеденном зале. Складывалось у меня странное ощущение, будто место, куда попала моя молния, у бедняжки до сих пор зудело, и сильно, иначе чем еще можно было объяснить ее такую ярую ко мне и всему, со мной связанному, нелюбовь?
– Тарелочку жалко, – виновато пробормотала Сиара, собирая осколки.
Кухарка укоризненно поохала, покачала головой и отправилась за веником.
– Нехорошо получилось, – вздохнула я, присев рядом с подругой.
– Но она ведь совсем за языком не следит! – Желтые глаза Сиары вспыхнули гневными искорками.
– А мы за действиями, – грустно усмехнулась я, поблагодарив кухарку за принесенную щетку и совок. – Помнишь прошлый раз?
– Нет, ну вот тогда совсем без злого умысла было, – разулыбалась подружка. – Если бы она, как порядочная девочка, слушала папу и не разгуливала в своих шикарных нарядах по школе, то и на шлейф ей никто не наступил бы.
– Никогда бы не хотела оказаться на ее месте, – сочувствующе произнесла я, вспомнив, как первая красавица школы удирала прочь из центрального зала, стыдливо подхватывая на бегу отделившуюся от платья юбку. Хотя мальчишкам понравилось. Им вообще часто странные вещи нравятся.
– А мне даже интересно было бы взглянуть, как бы ты себя повела, – ехидно отозвалась Сиара.
– Я могу и вовсе без одежды по школе бродить, – хихикнула в ответ я, – и на меня никто даже не посмотрит.
– Ты себя недооцениваешь, – сморщила хорошенький носик Сиара. Показав ей в ответ язык, я осталась отомщена и совершенно собой довольна.
«Останки» были сметены в совок и скорбно препровождены в мусорное ведро. Кухарка осуждающе вздыхала, глядя на нас, преисполненных грусти, вглядывающихся в неизведанную черноту мусорной корзины, в которой только что сгинула некогда целая тарелка, готовая служить на благо народа, неся добро, тепло и суп… Удерживать серьезные мордахи удавалось нам недолго, и, стараясь не смеяться в голос, мы вернулись к своим подносам и по-прежнему желанному обеду.
– А Ири пойдет на праздник, она не говорила тебе? – взмахнула подруга ярким брусочком свежей моркови прямо у меня перед носом.
– Не говорила. Вчера она была не в духе, я даже не стала спрашивать.