– А что, оно когда-нибудь заканчивалось хорошо? – ответила та, сворачивая в сторону Варты, широкой реки, пересекавшей Ополе, и повела скиммер над ее серединой, в достаточном отдалении от берегов, чтобы отбить охоту обстреливать его и дальше. Марс подозревал, что формально у сестры нет права управлять скиммером, – скиммеры предназначались для полетов в автоматическом режиме, по выделенным трассам внутри города, чтобы избежать проблем с прочим воздушным движением, а середина фарватера Варты к таким трассам явно не относилась. Но он также подозревал, что у сил охраны правопорядка сейчас хватает других поводов для беспокойства.
Наконец скиммер оставил Ополе позади и полетел над сменившими равнину пологими холмами, между которыми плавно извивалась Варта, над пригородами и, наконец, над селениями, примостившимися на склонах холмов. Небольшой приток Варты уходил в сторону еще одного ряда холмов; Вренна направила скиммер вдоль него, и несколько минут спустя они оказались возле дома.
Дом официально назывался «дворцом Клермонт», по имени провинциального округа, графом которого сделали их отца почти сорок стандартных лет назад, – это название стало фамилией семьи. До этого тут жил предыдущий граф, с которым Марс не был знаком, поскольку еще не родился; его убедили отказаться от титула, приняв должность при имперском дворе. Судя по тому, что рассказывали Марсу, убеждать бывшего графа особо не пришлось – лучше уж быть чиновником при дворе, чем аристократом на планете ссыльных. Предыдущий граф отбыл в такой спешке, что оставил большую часть обстановки и по крайней мере пару кошек; как говорил отец, их вполне устраивали новые хозяева, пока еда поступала исправно.
– Идем, – сказала Вренна, когда они вышли из скиммера на посадочную площадку возле гаража. – Не стоит заставлять отца ждать.
Их отец, Джеймис, граф Клермонт, пребывал у себя в кабинете, наблюдая на экране монитора за разворачивающейся революцией. Увидев вошедших, он показал на монитор.
– Только взгляните на эту чушь, – сказал он.
– Добро пожаловать в революцию, – ответила Врен.
– Никакая это не революция, – фыркнул Джеймис. – Повстанцев, вероятно, финансируют торговые гильдии, которые хотят льгот по налогам на импорт или еще чего-нибудь. Герцог, само собой, против, и «повстанцы» теперь его свергнут, поставив вместо него какого-нибудь тщеславного аристократа, который понизит пошлины. Имперо проштампует это решение, поскольку никого не волнует, что происходит на Крае, и поскольку они считают, что лет через двадцать все повторится снова.
– А что, не повторится?
– На этот раз – нет. – Джеймис подошел к столу, достал планшет и протянул его Марсу. – Наконец-то оно у нас в руках – неопровержимое доказательство. И последний фрагмент данных, которого мне не хватало, чтобы построить модель прогнозирования.
Взяв планшет, Марс начал просматривать то, что было в нем.
– Когда это случилось?
– Шесть недель назад. Корабль под названием «Ври больше» попал в аномалию Потока, а затем зафиксировал наличие в нем нестационарной отмели, что соответствует моей модели. Данные записаны, проверены и отслежены. Все сходится. Все в точности так, как мы и предполагали. Все, что мы подозревали насчет Потока, подтвердилось.
Марс оставил попытки пробежать взглядом работу, на изучение которой потребовались бы многие часы, и посмотрел на отца:
– Ты точно уверен?
– Думаешь, я стал бы тебе говорить, не будь это так? – усмехнулся Джеймис. – Разве я не относился к своей гипотезе со всей возможной осторожностью? Думаешь, я не бросал все свои силы на то, чтобы ее опровергнуть? Думаешь, мне хочется, чтобы она оказалась верной?
– Нет, папа, – покачал головой Марс.
– Не пойми меня превратно, Марс. Мне нужно, чтобы ты все прочитал и сказал мне, не упустил ли я чего-нибудь. Ибо как ученого меня приводит в трепет одна мысль о том, что я совершил такой скачок в постижении физики Потока, но…
– …Как человеку тебе хотелось бы ошибиться, – закончил Марс.
– Да, – кивнул Джеймис. – Да, очень хотелось бы.
Сколько Марс помнил себя, отец всегда называл семейной тайной свою работу по изучению навигационных данных с каждого корабля, прибывавшего на Край в последние четыре десятилетия. Официально граф Клермонт исполнял на Крае роль главного имперского аудитора, изучая данные с кораблей и проверяя, не отклоняются ли они от одобренных империей торговых путей – чтобы не платить торговых пошлин и прочих налогов, – которые часто прокладывались заблаговременно, за годы и даже десятилетия. Граф являлся одним из нескольких десятков главных имперских аудиторов, по одному на систему, наблюдавших за тем, чтобы деньги оставались там, где им надлежало оставаться, прежде всего у имперо, а потом уже у гильдий и всех остальных, в порядке очереди.
На самом же деле Джеймису, графу Клермонту, было наплевать на всю эту чушь. Он вполне справлялся со своей ролью главного имперского аудитора, в основном перекладывая ее на плечи подчиненных и предупреждая, что любая попытка слишком откровенного подкупа повлечет за собой наказание. Но на Край он прибыл вовсе не за этим, и вовсе не потому Джеймиса отправил сюда его друг, имперо Аттавио Шестой. Его задача заключалась в том, чтобы изучить навигационные данные кораблей на предмет любых расхождений, не связанных с торговлей. Он искал данные в подтверждение своей гипотезы, которую впервые сформулировал, будучи студентом университета Ядропада: течения Потока, определявшие существование Взаимозависимости, не подчиняются принципу «устойчивости вследствие резонанса» – теории, согласно которой необычная плотность и взаимодействие течений Потока внутри Взаимозависимости способствуют созданию устойчивой формы волны внутри Потока и течения остаются открытыми и неизменными в течение тысячелетий.
После ознакомления с подкреплявшими ее математическими расчетами у Джеймиса возникли подозрения, не возникшие у других, хотя, может, они предпочли им не поверить: что «устойчивость вследствие резонанса» – всего лишь вздор, основанный на сфабрикованных данных, и что распад течений Потока, направленных к Земле и Даласисле, предвещал новые распады и не был исключением, как гласила теория Потока того времени. Он рассказал об этом своему другу Батрину, только что коронованному имперо Аттавио Шестому, показал ему данные и предупредил, что течения могут исчезнуть в ближайшие сто лет.
Батрину данные показались правдоподобными. Имперо также решил, что они представляют угрозу для торговли и стабильности Взаимозависимости, а церковь, вероятно, сочтет их богохульством. И он сделал для своего друга Джеймиса две вещи: во-первых, купил его молчание с помощью графского титула, а во-вторых, отправил его на Край, самую дальнюю планету Взаимозависимости, дал ему работу, позволявшую получать данные для подтверждения или опровержения его гипотезы, и велел никому не рассказывать о результатах, кроме него самого.
Джеймис его послушался, хотя и не совсем. Сперва он рассказал обо всем своей жене Гюйс, а когда подросли их дети-близнецы Марс и Вренна, и им тоже, решив, что имперо вряд ли стал бы возражать. Гюйс унесла тайну в могилу, скончавшись трагически рано. Вренна хранила секрет, поскольку хорошо умела это делать. Марс хранил его, потому что с тех пор, как он начал проявлять интерес и способности к изучению физики Потока, Джеймс стал привлекать его к проверке своих результатов.
И теперь многолетний труд по тайному, методичному сбору данных и их интерпретации окупился с лихвой. Джеймс, граф Клермонт, подтвердил важнейшее открытие человечества со времен обнаружения самого Потока. Если бы оно стало известно другим ученым, он мог бы грести награды лопатой.
Конечно, если бы при этом продолжила существовать Взаимозависимость.
– Значит, это правда, – проговорила Вренна. – Поток разрушается.
– Поток – это Поток, – ответил Джеймис. – С ним ничего не происходит. Речь о том, что мы лишаемся доступа к нему. Необычная стабильность течений Потока, позволявшая Взаимозависимости развиваться, подходит к концу. Течения будут пересыхать одно за другим, и системы Взаимозависимости будут оторваны друг от друга – надолго, а возможно, и навсегда.
– Сколько у нас времени? – спросила Вренна.
– Десять лет, – ответил Марс. – Самое большее. – Он посмотрел на отца. – А если модель отца идеально точна, даже меньше. Вероятно, лет через семь или восемь все местные течения Потока исчезнут, но с большинством это случится раньше.
Джеймис повернулся к сыну:
– Именно поэтому ты и должен лететь.
– Погоди… что? – переспросил Марс.
– Ты должен лететь, – повторил Джеймис.
– Куда?
– На Ядро, естественно. Ты должен передать эти данные имперо.
– Я думал, ты посылаешь имперо регулярные отчеты, – удивилась Вренна.
– Само собой. Данные шифруются и отправляются ежемесячно с вылетающими кораблями.
– Отправь их таким же способом и сейчас, – предложил Марс.
– Ты не понимаешь, – покачал головой Джеймис. – Одно дело – держать имперо в курсе, пока я обрабатываю данные и уточняю модель, и совсем другое – когда модель окончательно подтверждена и реальная угроза для Взаимозависимости стала очевидной. Кто-то должен подробно рассказать обо всем ему, а затем и остальным. А потом обсудить это со всеми, от ученых до политиков, которые наверняка попытаются найти в моей теории изъяны, руководствуясь своими целями. Кто-то должен лететь.
– Согласен, – кивнул Марс. – И это должен быть ты.
Джеймис открыл было рот, но тут в комнату заглянул Донг Ксавос, секретарь графа:
– Милорд, к вам лорд Грени Нохамапитан. Он утверждает, что прибыл по требованию герцога.
– Впусти его, – сказал Джеймис и посмотрел на детей.
– Нам уйти? – спросила Вренна.
– На вашем месте я бы остался. – Джеймис махнул в сторону монитора, показывавшего новости о перевороте, и тот выключился сам. Сев за стол, Джеймис предложил детям сделать то же самое.
Марс смотрел, как вошедший лорд Грени Нохамапитан, одетый в черное, направляется к его отцу, протягивая руку для приветствия. Грени и близнецы Клермонт были примерно одного возраста, но последние мало общались с наследником семьи Нохамапитан – тот прибыл на Край всего несколько лет назад, чтобы заняться делами своего дома. Они пару раз видели его во дворце герцога и были официально представлены ему. Марс вспомнил, как Грени быстро окинул их взглядом, решая, принесет ли ему знакомство с ними политическую выгоду, понял, что, скорее всего, нет, и с тех пор вежливо их игнорировал. Даже теперь это вызывало у Марса легкую досаду, а Вренну лишь забавляло, ибо иначе и быть не могло.