– При всем к вам уважении, мэм, не соглашусь. Я знал вас много лет. Сперва – благодаря вашему отцу и его своеобразным, но полным любви отношениям с вами. А в последний год я видел вас достаточно, чтобы составить о вас представление. По крайней мере, мэм, я знаю одно: вы стоите моей преданности.
Глаза Кардении внезапно наполнились слезами.
– Если бы ты знал, как меня тронули твои слова…
– Чем я могу вам помочь, мэм? – спросил Денг.
– Ты можешь вернуть Наффу?
– Нет, мэм.
Кардения ткнула пальцем в ту сторону, куда ушел Нохамапитан:
– Можешь сказать этому уроду, чтобы он проваливал?
– Если хотите, мэм.
– Но не советуешь?
– Вряд ли с моей стороны уместно давать советы имперо, мэм.
– Мне нужен тот, кто мог бы дать совет. Больше у меня никого нет.
– Не буду советовать сам, лучше скажу, что думал о Нохамапитанах ваш отец, а вы уж решайте сами, – предложил Денг. – Наверняка он не стал бы возражать.
– Слушаю.
– Он полагал, что их тщеславие достойно восхищения, но считал их не слишком умными. Думал, что, если за ними не присматривать, ему, имперо, пришлось бы, как он сам говорил, «устроить заварушку для того, чтобы снова их обуздать». Именно поэтому, умело манипулируя Нохамапитанами, он склонил их к тому, чтобы выдать Надаше Нохамапитан за вашего брата. Как он считал, будучи парой, оба удовлетворят свое тщеславие и у Нохамапитанов появится повод совершать меньше глупостей. Это его слова, не мои.
– Думаешь, отец хотел выдать меня за Амита Нохамапитана? Чтобы держать их в узде?
Денг с болью посмотрел на нее.
– Что? – спросила Кардения.
– Вряд ли вам будет приятно это услышать, – сказал Денг.
– Все равно говори.
– Ваш отец полагал, что брак вашего брата с Надаше окажется полезным, поскольку они дополняли бы друг друга. Но о вас с Амитом он думал иначе. Он считал вас чересчур послушной, а Амита – не слишком умным. И затем, после вашего брака Надаше, которая властвует в своем поколении Нохамапитанов, не смогла бы удовлетворить своих амбиций, что неминуемо предвещало неприятности как для вас, так и для трона.
– Может, он предпочитал, чтобы я вышла замуж за Надаше? – спросила Кардения.
– Ну уж нет, – ответил Денг. – Она сразу же оказалась бы сверху. Гм… или так считал ваш отец, – поспешно добавил он.
– Мой отец, похоже, думал обо мне не лучшим образом.
– Напротив, он был о вас очень хорошего мнения, мэм. Он просто жалел, что имперо не стал ваш брат.
– Что ж, Гелл, я тоже об этом жалею. Но так уж вышло. Ничего не поделаешь.
– Да, мэм. Каковы желания имперо?
– Когда похороны Наффы?
– Через два дня.
– Я приду. – Денг снова с болью взглянул на нее. – Что такое?
– Я получил письмо от представителя семьи Долг, мэм. Оно пришло раньше, и я ждал возможности поговорить об этом. Семья пишет, что ваше присутствие на похоронах станет помехой, поскольку оно потребует многочисленных мер безопасности, особенно теперь. К тому же родители Наффы – республиканцы, как и многие из тех, кто будет на похоронах, и ваше присутствие может спровоцировать некоторых друзей семьи на ненадлежащие поступки или слова.
– Они не хотят, чтобы из-за меня начались беспорядки?
– Боюсь, суть именно в этом.
– В таком случае мне хотелось бы поговорить с ее родителями.
– В письме также есть намек на то, что и с этим стоит подождать. Насколько я понимаю, ее родители говорят, что не винят вас. Но есть разница между тем, что вас не обвиняют в смерти их дочери, и напоминанием, что она погибла, поскольку работала на вас. Для них это сейчас будет… сложно.
Кардения несколько мгновений сидела молча, почти не дыша.
– Простите, мэм, – наконец сказал Денг.
– Неважно, – махнула рукой Кардения. – По крайней мере, я не хочу, чтобы им пришлось за что-либо платить.
– Ее родителям? – переспросил Денг. Кардения кивнула. – Вы имеете в виду расходы на похороны?
– Я имею в виду – за что угодно, отныне и вовеки. Погибла их дочь и моя подруга. Если я ничем больше не могу им помочь, то помогу хотя бы этим. Да?
– Вы имперо, – сказал Денг. – И вы это можете.
– Тогда, пожалуйста, так и сделай.
– Да, мэм. – Денг встал. – Что-нибудь еще?
Кардения покачала головой. Денг поклонился, собрал свои принадлежности и направился к двери.
– Где ты будешь? – спросила Кардения. – Если вдруг понадобишься мне?
Денг с улыбкой обернулся:
– Я всегда неподалеку, мэм. Стоит только позвонить.
– Спасибо, Гелл.
– Не за что, мэм. – Он вышел.
Дождавшись, когда он отойдет достаточно далеко, Кардения горько разрыдалась – возможно, в седьмой или восьмой раз после смерти Наффы. Потом она вспомнила, где видела Наффу в последний раз и что та ей говорила. Не в реальной жизни – во сне.
Кардения взглянула на дверь в Зал Памяти, а затем, после минутного раздумья, встала и вошла внутрь. В то же мгновение появился Цзии:
– Приветствую вас, имперо Грейланд Вторая. Как ваши дела?
– Мне одиноко, – ответила Кардения и тут же возненавидела себя за подростковый драматизм собственных слов, но это была правда.
– В Зале Памяти вы всегда одиноки, – сказал Цзии. – Но в каком-то смысле вы не одиноки в нем никогда.
– Ты сам это придумал?
– Я не думаю, – ответил Цзии. – Так меня запрограммировали много лет назад.
– Почему?
– Потому что рано или поздно каждый имперо говорит мне, что ему одиноко.
– Каждый имперо?
– Да.
– Странно… но почему-то мне от этого легче.
– Это частая реакция.
– Пророчица ведь здесь? Рахела Первая?
– Да.
– Я хотела бы с ней поговорить.
Цзии кивнул, и на его месте появилась женщина – невысокого роста, средних лет. Обычно пророчицу изображали иначе – молодой, с ниспадающими волосами и выступающими скулами. Этот же образ был совершенно другим.
Наффу она тоже ничем не напоминала. Кардения на миг ощутила разочарование, но тут же обругала себя: с чего ожидать, что пророчица за пределами ее сна окажется Наффой?
– Вы Рахела Первая? – спросила Кардения у изображения.
– Да.
– Основательница Взаимозависимости и Взаимозависимой церкви?
– По сути – да.
– По сути?
– На самом деле все несколько сложнее. В обоих случаях. Но мы решили, что, если я буду считаться основательницей и того и другого, это поспособствует созданию мифа, и поэтому мы сказали именно так.
– Вы действительно были пророчицей?
– Да.
– Значит, вы знали, что ваши слова о Взаимозависимости и ее принципах сбудутся?
– Нет, конечно.
– Но вы же сейчас сказали, что были пророчицей?
– Любой может быть пророком. Достаточно лишь сказать, что ваши слова – глас Бога. Или богов. Или некоего божественного духа. Как пожелаете. А сбудутся ли они – совсем другой вопрос.
– Но ведь ваши слова сбылись. Вы проповедовали взаимозависимость всего сущего, и так оно и случилось.
– Да, мне повезло, что все обернулось именно так.
– Значит, вы об этом знали?
– Я ведь уже сказала: нет. Но мы немало потрудились, чтобы воплотить мои принципы в жизнь и представить события как неизбежные. И конечно же, мистический аспект тоже помог.
Кардения нахмурилась:
– Вы – основательница церкви?
– Да.
– Но, слушая вас, можно подумать, что вы не особо религиозны.
– В общем, нет.
– Или не верите в Бога. Или в богов.
– Да, не верю. И, создавая церковь, мы намеренно придали как можно больше неоднозначности ее божественному аспекту. Для народа не так уж важна мистическая составляющая, если правила церкви четки и ясны. Мы взяли за образец конфуцианство, которое, строго говоря, религией не является, и добавили ряд элементов других религий – те, которые сочли полезными.
– То есть вы не верите в собственную церковь?!
– Верю, конечно, – ответила Рахела. – Мы создали набор моральных принципов, связывающих воедино различные человеческие системы, поскольку считали это желательным и до определенной степени необходимым. Веря в эти принципы, я верю и в миссию церкви – по крайней мере, в ту миссию, которая была при основании. Созданные людьми организации со временем отклоняются от изначальных намерений их творцов. Еще одна причина, по которой необходимы четкие правила.
– Но божественный элемент – всего лишь обман?
– Мы решили, что обмана не больше, чем в божественной составляющей любой другой религии. Судя по всему, это так.
У Кардении слегка закружилась голова. Одно дело – считать господствующую во Взаимозависимости церковь полной чушью, как считала Кардения с тех пор, как помнила себя. Став теперь главой этой церкви, она чувствовала себя не слишком уютно, но это хотя бы касалось только ее, и никого больше. И совсем другое дело, когда основательница церкви или, по крайней мере, составлявший ее набор воспоминаний заявляет, что это и в самом деле была полная чушь.
– Наффа была права, – проговорила Кардения. – Взаимозависимость – одно сплошное мошенничество.
– Я не знаю, кто такая Наффа, – ответила Рахела Первая.
– Моя подруга, – сказала Кардения. – Мне приснилось, будто она явилась передо мной в вашем облике и заявила, что Взаимозависимость – лишь обман.
– Если бы я вспоминала об этом, то сказала бы, что мне явилась пророчица в мистическом видении, – заметила Рахела Первая.
– Это был всего лишь сон.
– В нашем деле такого понятия не существует. Имперо не просто видят сны – им предстают видения. По крайней мере, так считалось, когда я стала первой имперо.
– Но у меня не было никаких видений. Просто сон.
– Но этот сон заставил вас задуматься, обратиться к мудрости. Сон, который вынудил вас просить совета у меня, пророчицы. На мой взгляд, очень похоже на видение.
Кардения вытаращилась на Рахелу Первую:
– Вы просто невероятны.
– Я занималась маркетингом, – сказала Рахела. – До того, как стала пророчицей. Потом тоже, но мы уже не называли его так.