– И что вы предлагаете? Чтобы я в самом деле сделал герцогиней эту Онджстен?
Грени покачал головой:
– О смерти герцога уже известно?
– Нет, – ответил Маунт. – Пока что всем известно лишь то, что граф Клермонт находится наверху. Но они не знают, что он, – Маунт показал на герцога, – здесь, внизу. Впрочем, это ненадолго.
– Я могу связаться с Онджстен сразу же после нашего разговора. Позвольте мне предложить ей немедленное перемирие, согласие с некоторыми политическими целями повстанцев и титул.
– Какой титул?
– Графини.
– Клермонт? – язвительно спросил Маунт.
– Возможно. Если он освободится после суда. Но вы говорили, что несколько графов бежали. Дайте ей один из освободившихся титулов, а ее сообщникам – титулы пониже. И всеобщую амнистию для ее бойцов. Хватит одного звонка, чтобы покончить с мятежом раз и навсегда.
– Не многовато ли для одного звонка? – заметил Маунт.
– Ему предшествовали месяцы работы, – ответил Грени. – В принципе, мы уже договорились с ее людьми по большинству вопросов. Остается лишь воплотить договоренность в жизнь.
– А если Онджстен не согласится?
– Тогда я сообщу ей, что в дело вступает имперская морская пехота.
– Это не входит в наши намерения, лорд Грени, – жестко возразил Маунт.
– Конечно нет! Но ей вовсе не обязательно об этом знать, зато у нас есть отличный рычаг воздействия. Я скажу ей: «Либо получите все, чего хотите, либо Взаимозависимость вас раздавит». Неплохая мотивация.
– Вы уверены, что сумеете?
– Думаю, сейчас это для нас лучший шанс. И вряд ли он будет у нас долго.
– Тогда действуйте, – кивнул Маунт.
– Вот только, сэр Онтейн, у меня нет для этого формальных полномочий. Пока.
Грени дождался, пока Маунт не осознает смысл сказанного: много времени не потребовалось, поскольку Маунт был далеко не дурак. Затем Грени пришлось ждать, пока Маунт не взвесит мысленно все «за» и «против». Он наблюдал за сменяющимися на лице Маунта чувствами – пониманием, что Грени, по сути, загнал его в ловушку, получив от него все желаемое; досадой из-за того, что так легко поддался на манипуляцию; подозрением, что Грени, возможно, подстроил убийство специально для этого, вместе с завуалированным восхищением – если это действительно было так; уяснением, что для всех будет лучше, если проклятый мятеж закончится – неважно, какой ценой; и обреченным сознанием того, что это ничтожество Нохамапитан, вероятно, дает Маунту шанс быстро разделаться со всем дерьмом.
Грени понял, что Маунт собирается предложить ему титул герцога, за несколько сотых секунды до того, как это произошло.
– Ладно, лорд Грени, – сказал Маунт. – Если вы добьетесь прекращения огня в ближайший час и перемирия в ближайшие сутки – станете исполняющим обязанности герцога. Я начну готовить документы для выдвижения вашей кандидатуры. Но я хочу, чтобы вы поняли, мой юный друг: если я узнаю, что ваш рассказ об убийстве герцога хоть в чем-то расходится с реальностью, вашим герцогством на всю оставшуюся жизнь станет камера размером три на три метра. И я лично постараюсь, чтобы вы прожили как можно дольше. Вам ясно?
– Конечно, сэр Онтейн.
– В таком случае поздравляю, лорд Грени, временный герцог Края. Приступайте к работе.
Маунт направился к выходу из морга, и Грени с трудом подавил радостную дрожь.
Час спустя он добился прекращения огня и дал указания о подготовке к перемирию. Естественно, угрожать генералу Онджстен имперской морской пехотой не пришлось – та и так работала на него.
Два часа спустя Грени сообщил капитану «Красной розы» Вимсону, что плата за причиненный кораблю ущерб и оружие поступит сразу же после того, как он формально станет исполняющим обязанности герцога: пусть они еще немного потерпят, убить его никогда не поздно.
Три часа спустя новому исполняющему обязанности герцога Края сообщили, что граф Клермонт пришел в себя. Грени решил нанести ему визит, приказав всем, включая шестерых имперских морпехов, ждать по другую сторону двери. Те подчинились, хоть и без особой радости. Взяв в углу комнаты стул, Грени поставил его рядом с больничной койкой, чтобы никто не мог слышать их разговора с графом.
– Я теперь герцог Края, – сказал Грени.
– Поздравляю, – чуть помедлив, ответил граф, в голосе которого явно не чувствовалось никакого восторга.
– Спасибо, – все же кивнул Грени. – Теперь слушайте. Нужно договориться о ваших показаниях. А они таковы: вы убили герцога за то, что тот приказал мне похитить вашего сына. Вы с ним поскандалили и достали пистолет, он достал излучатель, и больше вы ничего не помните – оглушающий заряд отшиб вам память.
– Вы хотите, чтобы я признался в убийстве?
– Да. Хочу.
– Не слишком-то выдающийся план, лорд Грени.
Грени не стал обращать внимания на то, что герцог отказался титуловать его по-новому.
– Взамен я даю вот что: вас осудят за убийство, но я позволю вам отбывать наказание под домашним арестом в Клермонте. Вы откажетесь от титула, и я устрою так, что он перейдет к вашей дочери, а не будет позорно отобран у вас. Вы уйдете с должности имперского аудитора, и я назначу на нее человека по своему выбору. Но я гарантирую вам прежнее жалованье и добавлю к нему выплату на содержание резиденции. Вы никому ничего не должны сообщать, в том числе дочери. Да, и скажите ей, чтобы она не пыталась меня убить под покровом ночи.
Граф лишь усмехнулся. Грени продолжил:
– Если вы со всем согласны, через пять лет я вас помилую. Скажу, что покойный герцог до такой степени угрожал вам и вашей семье, что у вас возникло ощущение, будто ничего другого не остается. На вас оказывали непомерное давление, я присутствовал при этом и могу все подтвердить. Так что – признание, пять лет дома, под замком, а затем помилование.
Граф слабо рассмеялся.
– Что тут смешного? – требовательно спросил Грени.
– Лорд Грени, вы не представляете, что случится в следующие пять лет, – ответил граф.
– Напротив, Клермонт, отлично представляю. Грядут перемены. Край станет сердцем Взаимозависимости. Все пути будут вести сюда.
– Нет. Сюда не будут вести никакие пути. Через пять лет мы останемся в одиночестве. Это физически неопровержимый факт.
Грени вдруг стало не по себе, и он понял, что виной тому последняя фраза графа.
– То есть?
– Зачем, по-вашему, я отослал своего сына, лорд Грени? Именно сейчас?
– Чтобы бежать от здешних сражений и пожаловаться на меня имперо из-за похищения.
Именно потому Грени хотел убрать Марса, если того не удастся вернуть. Грени не знал, насколько серьезным влиянием пользовался граф Клермонт при имперском дворе, но Надаше и Амит уж точно не оценили бы доклад с Края о его действиях, сильно усложнивших им жизнь.
Граф покачал головой:
– Я приказал ему улететь именно сейчас, поскольку иначе он не смог бы улететь вообще.
– Вы про течение Потока? – озадаченно спросил Грени. Что мог имперский аудитор знать о течениях Потока? Специальностью графа были налоги, а не физика… – Господи. – Грени широко раскрытыми глазами уставился на графа. – Так вы – тот самый?
Граф Клермонт посмотрел на Грени так же озадаченно, но с легкой улыбкой:
– Кто?
– Тот самый! Специалист по физике Потока! Тот, чью работу взяла за основу Хатида Ройнольд.
До Клермонта, видимо, начало доходить.
– Да, я ее помню. Много лет назад она прислала мне часть своей работы и список вопросов.
– И вы не ответили?
– Нет. У меня был приказ имперо: ни с кем не обсуждать свою работу. – На лице Клермонта внезапно появилась тревога. – И вы считаете, что ее выводы точны? Что течения Потока перемещаются к Краю?
У Грени отвалилась челюсть. Клермонт хлопнул по краю койки:
– Ну конечно же! Все ясно! – Клермонт громко, почти возбужденно расхохотался. Один из морпехов заглянул в дверь, но Грени рассерженно отмахнулся.
Наконец к Клермонту вернулось самообладание, и он посмотрел на Грени, утирая выступившие на глазах слезы.
– Несчастный, тщеславный глупец, – сказал он.
– Что вам известно? – спросил Грени.
– Мне известно, что Хатида Ройнольд делала расчеты весьма небрежно. Мне известно, что если бы она не проверяла некоторые из своих базовых допущений, то, вероятно, ушла бы далеко от реальности. Ее работы, которые вы видели, проходили экспертную оценку?
– Нет, – ответил Грени.
– Ну конечно, – кивнул Клермонт. – Как и я, она работала в одиночку, имея покровителя. Но без экспертной оценки не обойтись, лорд Грени. Пока Марс не стал достаточно взрослым и не начал проверять работу за мной, мне приходилось двигаться вслепую, и я сделал ряд дурацких ошибок, которые просто не заметил. Ройнольд тоже их совершала – я знаю, я видел. И вероятно, так и не исправила их. – Клермонт наклонился и слабо ткнул Грени в грудь. – А вы – всего лишь невежественный и алчный трус. И не поняли, что к чему.
От толчка Грени невольно вздрогнул.
– Что вы хотите сказать? – спросил он.
Улыбнувшись, Клермонт снова откинулся на койку:
– Ничего, лорд Грени. Пока вы не решите отправить своему дому доклад со всеми подробностями своего внезапного восхождения к герцогскому титулу. Вы ведь собираетесь это сделать?
– Да, собираюсь.
Доклад должен был отправиться на почтовом дроне, маленьком беспилотном кораблике, парившем в космосе у самой отмели Потока, на который передавалась в электронном виде информация – личные письма и фотографии, деловая переписка, отчеты, поддававшаяся оцифровке интеллектуальная собственность. Раз в сутки один из дронов уходил в Поток вместе со всей накопившейся информацией, и раз в сутки из Потока появлялся другой дрон с личными письмами, деловой перепиской и так далее, которые передавались на Край. Почта всегда опаздывала, поскольку Край находился слишком далеко, но всегда доходила.
– Составляйте свой доклад, – снова кивнул Клермонт. – Отсылайте его. А потом, когда случится то, что должно случиться, опять п